– Искривляя пространство?! – воскликнула девушка, подскочив на месте.

– Да, – ответил Гэри. – А что тут особенного?

– Ничего. Ничего особенного. – Она помолчала немного и заметила: – Я бы не назвала это победой.

– Так это называют исторические хроники, – пожал плечами Гэри. – Они провозглашают, что мы обратили в бегство юпитериан и что с тех пор они больше носа не казали. Впоследствии Земля и Марс захватили луны Юпитера и колонизировали их, но никто никогда больше не видел корабля юпитериан. Ни разу с 5980 года.

– И ни одного юпитерианина, – добавил Херб.

Девушка снова смотрела в космическое пространство. У нее был ненасытный взгляд, она страстно жаждала жить, но в памяти у нее были навечно вытравлены ужасные воспоминания.

Гэри мысленно ужаснулся. В полном одиночестве она рискнула всем и победила. Она победила пространство, время, жестокость людей и великое безразличие бесчисленного сонма звезд.

О чем она думала все эти годы? Какие загадки природы она разгадала? Кто она теперь – эта двадцатилетняя девушка с тысячелетним разумом?

Гэри вертел в пальцах горячий чубук, изучая отражение Кэролайн на экране обзора. Волевой подбородок, высокий лоб, тяжелые косы, обвивающие голову.

О чем она думает сейчас? О своем возлюбленном, который давно обратился в прах? О том, как тот пытался найти ее, как он, должно быть, плутал в космическом пространстве, и так и не нашел? Или она думает о голосах… голосах, переговаривающихся в необъятных безднах вселенной?

Спейсрайтер, стоящий в темном углу, рассыпался мелкой дробью позывных.

Гэри вскочил на ноги:

– Что там еще?

Позывные кончились, и аппарат начал выстукивать сообщение.

Первым подошел Гэри. Херб и Кэролайн читали, заглядывая ему через плечо.

Аппарат стих.

– Надо же, – усмехнулся Херб. – Послания из космоса.

Гэри покачал головой. Он украдкой бросил взгляд на девушку, та сидела совершенно бледная. Видно, на нее опять нахлынули воспоминания.

«Конец Пути» – единственный поселок на Плутоне, примостившийся у подножья черной горы, казался вымершим. Около зданий, беспорядочно жавшихся друг к другу между подножьем горы и космодромом, никого не было. Захватывающая дух спираль башни радиостанции уходила в космос, и на ее фоне домик радистов казался совсем крохотным. За башней виднелись заправочная станция и ангар, а примерно в полумиле маячило огромное здание, в котором располагались лаборатории Научной комиссии.

Кэролайн прижалась к Гэри.

– Здесь так одиноко чувствуешь себя, – прошептала она, – а я больше не выношу одиночества… после того, как…

Гэри сделал неловкое движение, и тяжелый ботинок заскользил по выщербленной поверхности камня.

– Тут всегда довольно пусто. Не могу понять, куда они все подевались.

Не успел он договорить, как открылся люк радиостанции и фигура в скафандре направилась через поле им навстречу.

В наушниках затрещал голос встречающего:

– Ты – Нельсон. А я – Тед Смит, здешний радист. Кингзли приказал сразу же проводить тебя в дом.

– Прекрасно, – отозвался Гэри. – Я рад, что я здесь. Я полагаю, Эванс все еще поблизости?

– Да, – ответил Смит. – Он сейчас наверху у Кингзли. Его корабль в ангаре. Лично мне кажется, он собирается стартовать отсюда, предоставив ТКСС делать все, что она захочет.

Смит приблизился к ним.

– Как приятно видеть новые лица. Особенно женские. У нас редко бывают гостьи.

– Ах да, совершенно забыл, – спохватился Гэри.

Он представил Смиту Кэролайн и Херба, пока они с трудом брели мимо радиорубки в сторону лаборатории.

– Мы здесь одиноки, как небожители, – сказал Смит. – Веселенькое местечко, надо признать. Ветра нет. Луны нет. Даже разницы между днем и ночью и той почти нет: здесь никогда не бывает облаков, чтобы хоть на время скрыть звезды, а солнце даже днем немногим отличается от них.

Радист, видно, обрадовавшийся редкой возможности поговорить, продолжал, не умолкая, трещать:

– Здесь все становятся немножко того. Тут любой рехнется. Мне так кажется, что доктор уже наполовину того от долгого пребывания здесь. Ему кажется, что он получает послания откуда-то – чуть ли не из другой галактики. Ведет себя очень таинственно.

– Ты считаешь, что это ему только кажется? – спросил Херб.

– Я не говорю ничего конкретно, – заявил Смит, – но скажите мне… откуда ему их получать? Только подумайте, сколько понадобилось бы энергии, чтобы послать сообщение хотя бы с Альфы Центавра? А это не так уж и далеко. В сравнении с другими звездами, можно сказать, соседи.

– Эванс собирается слетать туда и вернуться, – напомнил ему Херб.

– Эванс помешался на космосе. У него есть целая Солнечная система, чтобы шляться, но ему обязательно надо прогуляться к звездам. Ничего у него не выйдет. Я говорил ему, но он только ржет. Мне его жаль. Он хороший парень.

Они поднялись по вырубленным в скале ступеням к главному входу лабораторного корпуса. Смит нажал на кнопку, и они стали ждать.

– Я полагаю, вы не откажетесь, чтобы Энди проверил ваш корабль, – предположил Смит.

– Конечно, – ответил Гэри. – Пусть он его тщательно осмотрит.

– Энди – парень с заправочной станции, – пояснил радист. – Но теперь у него мало работы. Теперь большинство кораблей с геосекторами. В год всего одна-две старые калоши, которым еще требуется горючее. Когда-то это было прибыльное дельце, но теперь уже нет.

Люк открылся. Трое вошли внутрь, Смит остался за порогом.

– Я должен вернуться на радиостанцию. Но мы еще встретимся.

Внешний люк с шипением закрылся за ними, затем медленно поползла вниз внутренняя дверь. Открылся проем, и они вошли в небольшое помещение, стены которого были увешаны ровными рядами скафандров.

В центре стоял мощный, широкоплечий и мускулистый мужчина. Его непослушные волосы были черны как смоль, а голос дружески рокотал им навстречу.

– Рад видеть вас всех, – сказал он и рассмеялся глубоким басистым смехом, от которого, казалось, сотрясались стены.

Гэри откинул назад свой шлем и протянул ему руку в стальной перчатке.

– Вы – доктор Кингзли?

– Да, это я, – пророкотал мощный бас. – А кто это вместе с вами?

Гэри представил Херба и Кэролайн.

– Я не знал, что среди вас дама, – удивился доктор.

– Ее и не было, – ответил Херб. – До самого недавнего времени.

– Вы что, хотите сказать, что теперь девушки голосуют на космических обочинах?

– Еще лучше, доктор, – засмеялся Гэри. – Тут целая история вышла с мисс Мартин, я думаю, она вас заинтересует.

– Входите, – пробасил Кингзли. – Скидывайте свои шмотки. У меня как раз кипит кофе. Вам ведь, наверно, хочется встретиться с Томми Эвансом. Это тот самый молодой чудак, который намерен лететь четыре световых года к старушке Альфа Центавра.

В этот момент в комнату ворвался сам Томми Эванс.

– Док! – заорал он. – Ваша дьявольская машина опять заработала.

Доктор Кингзли ринулся вон, крикнув на ходу:

– За мной. Прямо в скафандрах.

Остальные побежали следом. Они пронеслись сквозь жилой отсек, сквозь маленькую кухоньку, обдавшую их ароматом кофе, прямо в лабораторию, в которой не было ничего, кроме одинокого чудо-агрегата в углу. Наверху его мигала красная лампочка.

Доктор Кингзли с разбегу плюхнулся в кресло перед прибором, схватил куполообразный шлем и водрузил на голову. Рядом на щитке лежали блокнот и карандаш, в который и вцепился Кингзли, словно собирался что-то записывать, но карандаш так и остался неподвижен, только лицо Кингзли окаменело от напряжения.