— Словно безусый юнец…

— А ведь я предупреждала сестрицу о возможных последствиях, когда в свое время она решила возложить всё бремя ответственности на мальчика! Впрочем, к чему скорбеть о прошлых ошибках? Это бесполезно. Горькая правда состоит в том, что Син не приедет на мой бал именно потому, что раскусил мою хитрость! Он понимает, что я более всего на свете желаю ему обрести подходящую супругу и остепениться!

— Вот круг и замкнулся, дорогая, — вздохнула леди Шарлотта. — Может быть, хорошее чаепитие поможет нам спокойно обдумать положение и найти выход?

— Возможно, — рассеянно произнесла герцогиня, склоняясь и подхватывая с пола самого кругленького мопсика, который тотчас же свернулся клубком у нее на коленях. — Макдугал, прошу, подайте чаю…

— Будет исполнено, ваша светлость. А прочую почту я передам вашему секретарю.

Макдугал положил стопку писем на конторку из розового дерева и аккуратно выровнял ее, не спеша уходить. Герцогиня вновь раскинулась на кушетке, одной рукой лаская мопса, а пальцы другой продолжали барабанить по подлокотнику.

— Не нанять ли мне людей, чтобы они, исполнив роль злодеев, похитили Сина, а я закую его в кандалы и продержу где-нибудь в кладовке вплоть до самого бала?

Макдугал всерьез сомневался, что двери кладовки сдержали бы натиск плененного Синклера. Предполагаемый узник был много выше шести футов и благодаря увлеченности спортом мог похвастаться великолепной физической формой.

— Разумеется, — радостно согласилась леди Шарлотта. — Тем паче что это куда легче, нежели пытаться его уговорить. Правда, опасаюсь, нанятые злодеи могут серьезно пострадать…

— Но ведь добром он не согласится, правда? — В голосе герцогини прозвучало искреннее сожаление. — Увы, Синклер — чертовски хороший боксер…

— Да и стреляет отменно — не проиграл ни единой дуэли!

— Чего уж там, черт побери!

Женщины замолкли. Тишину нарушали лишь стук пальцев герцогини по подлокотнику кушетки да тихое щелканье спиц леди Шарлотты.

— Какая жалость, что он не женщина! — вздохнула леди Шарлотта. — Будь иначе, мы пригласили бы… ее на чай, мило поболтали и решили бы все проблемы!

— Но он никоим образом не женщина, так что и думать об этом бессмысленно. Мальчишка такой же упрямец, как и его отец, который был дураком! — Ее светлость ухватила за ухо мопса, дремлющего на ее коленях. Собачка пробудилась, но лишь на мгновение — с тем, чтобы вновь сладко уснуть. — Покойный граф был напыщенным ослом и бабником — и сполна передал эти качества по наследству старшему сыну!

— Однако лорд Синклер все же никогда не был уж вовсе недостойным человеком…

Чело ее светлости омрачилось.

— Приходится признать, он не был таким — до Того Самого Случая.

Леди Шарлотта кашлянула и кинула взгляд на Макдугала, который тотчас смахнул с конторки пачку писем и был вынужден наклониться, чтобы подобрать их. Она понизила голос, однако Макдугал прекрасно расслышал ее слова:

— Синклер сильно переменился…

— Да, шесть лет тому назад… — голос герцогини дрогнул, взор сделался пристальным. Она выпрямилась и устремила взгляд вдаль, словно перед ее глазами проплывали видения, недоступные смертным очам.

Макдугал затаил дыхание и подался вперед. Он хорошо знал этот взгляд. Бедный лорд Синклер.

Леди Шарлотта оставила вязанье, глаза ее округлились.

— Ты что-то задумала! — выдохнула она еле слышно.

— Кажется, я знаю способ завлечь Синклера на мой Зимний Бал и на мой домашний прием недельки эдак на три…

— И на бал, и на прием???

— Да. А если мы всё исполним как подобает, он будет уверен, что это всецело его собственная идея! — Герцогиня радостно потирала руки. — Шарлотта, этот фокус вполне может удаться!

Макдугал всегда подозревал втайне, что в жилах ее светлости течет кровь Борджиа. Он прозакладывал бы месячное жалованье, что так оно и есть!

— Я вся внимание! — Леди Шарлотта подалась к собеседнице всем телом.

Герцогиня улыбалась, поглаживая спящего на ее коленях мопса.

— Син переменился шесть лет тому назад. До той поры он был известным жизнелюбом и весельчаком. Уже тогда он дал понять родне, что не смирится со скукой, которую, по его мнению, сулит брак. Но таким отъявленным Казановой он не был…

— До Того Самого Случая…

— С той поры он бесчинствует по всей Англии — так, словно поклялся вконец загубить свою репутацию!

— Да, ходят слухи…

— И ничего удивительного! Самый завидный жених Англии, богатый холостяк, чересчур увлеченный скачками и призовыми боксерскими поединками, чтобы снизойти до обмена любезностями или посещать светские приемы. Ну а когда соизволит прийти на бал — едва танцует, перебросится парой слов с кем-нибудь и обычно отбывает первым…

— О, это невыносимо!

— Разумеется. Именно поэтому, когда его выставило дураком полное ничтожество, публика была счастлива! Потому и обсуждали его так, как никого другого, окажись другой на его месте! Син сильно переменился тогда. Сперва я решила, что виной тому сплетни, но теперь подозреваю…

Герцогиня взглянула на Макдугала, который выхватил из кармана платок и принялся обмахивать конторку от несуществующей пыли.

Её светлость наклонилась к Шарлотте:

— После Того Самого Случая Син перевернул небо и землю в поисках виновницы своего позора. Полагаю, он жаждал возмездия, однако так и не отыскал ее. Семья негодницы где-то скрыла девицу, и спустя некоторое время Син оставил свои попытки. — Герцогиня поджала губы и закончила задумчиво: — Это единственная женщина, которой удалось ускользнуть от Сина. А для столь азартного человека…

Глаза леди Шарлотты загорелись — она начала догадываться.

— Маргарет, ты задумала что-то…

— Если Син решит, что она будет у меня на приеме, он наверняка соизволит прибыть! Я в этом совершенно уверена. Все, что нам следует сделать, — это разузнать, кто она такая, и пригласить ее к нам. — Улыбка герцогини померкла. — Разумеется, если она из подходящей семьи…

— О да, вполне! — отвечала леди Шарлотта. — Семья ее достаточно респектабельна.

— Ты сделалась ясновидящей? — раздраженно спросила герцогиня.

— Разумеется, нет. Но видите ли, дело в том, что… вы состоите с нею в переписке. С самого дня ее рождения.

Герцогиня заморгала.

— Я? Состою в переписке?

— Конечно! Вы посылаете ей подарки на каждый День Святого Михаила[3]. И милое послание на каждый день рождения. — Спицы Шарлотты вновь застучали. — Её зовут Роуз Бальфур, а живет она со своим папенькой в Кейт Мэнор, в пригороде Абердиншира.

Герцогиня была поражена. Макдугал, впрочем, ничуть не меньше.

— Как ты об этом узнала?

— Но ведь вы приходитесь ей крестной матерью!

Макдугал едва подавил вздох изумления.

— Я? — Герцогиня уставилась на леди Шарлотту.

Леди Шарлотта утвердительно закивала, отчего кружевной чепец сполз ей на уши.

— О да! Хотя, полагаю, нет ничего удивительного в том, что вы об этом не подозреваете. Вы с герцогом были в отъезде, когда… ну когда произошел Тот Самый Случай. Ну а когда вы возвратились, никто не посмел упомянуть об инциденте в вашем присутствии.

— Но его обсуждали с вами!

— И частенько. Уже тогда я подумала, что имя девушки мне знакомо, но я никак в толк взять не могла откуда. А несколько месяцев спустя я писала поздравления ко Дню Святого Михаила и обнаружила имя Роуз Бальфур в списке ваших крестниц…

— Но почему ты мне об этом не сказала?

Леди Шарлотта поморгала по-совиному:

— Потому что вы сказали тогда, что не желаете слышать ее имени. Никогда…

На сей раз Макдугал хихикнул, чем заслужил сердитый взор ее светлости. Дворецкий тотчас сделал вид, что закашлялся.

— Ты все равно должна была поставить меня в известность! — упрекнула герцогиня Шарлотту.

— Прошу меня простить, — смиренно откликнулась леди Шарлотта.

— Впрочем, такой поворот нам на руку. — Герцогиня постучала пальцами по колену, глаза ее сузились. — Итак, я крестная мать мисс Роуз Бальфур…