Эббот оперся ладонями о стойку.

– Ты провел время с Даникой, Зейн?

– Что? – Зейн все еще пристально смотрел на меня.

– Забыл девушку, которая чуть не оседлала тебя в библиотеке? – съязвила я, поставив стакан на стол.

Зейн поджал свои полные губы.

Эббот рассмеялся.

– Рад, что вы ладите. Ты же знаешь, Зейн, она в брачном возрасте, и тебе пора остепениться.

Я постаралась сохранить на лице нейтральное выражение, уставившись на стакан. Меня затошнило.

– Отец, мне только что исполнилось двадцать один, – прорычал Зейн. – Сколько можно об этом говорить!

Эббот выгнул бровь.

– Мы с твоей матерью стали парой, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас. И я буду говорить об этом, пока не достучусь до тебя.

Я скривилась.

– Почему нельзя сказать «поженились»? «Стали парой» – звучит ужасно.

– Это не твой мир, Лейла. Я и не жду от тебя понимания.

Я вздрогнула, как от пощечины.

– Это ее мир, отец, – раздраженно отозвался Зейн. – Она тоже Страж.

Откинув волосы назад, Эббот отошел от кухонной стойки.

– Если бы она понимала, то ей не резало бы слух выражение «стать парой». Брачные узы расторгаются. Пары создаются на всю жизнь. И тебе уже пора, – он многозначительно посмотрел на Зейна, – всерьез задуматься над этим. Численность нашего клана сокращается.

Зейн вздохнул.

– Что ты предлагаешь? Чтобы я сию секунду пошел к Данике и заявил ей, что мы теперь – пара? У нее самой есть право голоса?

– Сомневаюсь, что Даника будет недовольна, – со знающим видом улыбнулся Эббот. – И, да, я предлагаю тебе образовать с ней пару как можно скорее. Время идет, и ни ты, ни я не становимся моложе. Может, ты и не любишь ее сейчас, но полюбишь со временем.

– Что? – У Зейна вырвался смешок.

– Когда мы с твоей матерью стали парой, я испытывал к ней… нежность. – Эббот задумчиво почесал бородатый подбородок. – Но потом я ее по-настоящему полюбил. Если бы только у нас было больше времени вместе…

Его слова, казалось, не тронули Зейна, но я готова была расплакаться. Пробормотав что-то о том, что мне нужно сделать домашнюю работу, я покинула кухню, не дожидаясь окончания разговора.

Неважно, о чем думал и чего хотел Зейн. Это не имело значения для его матери и отца. И уж точно всем было наплевать на то, чего хочу я.

Я смотрела на заявление для поступления в Колумбийский университет. Оно лежало на полу среди разбросанных заявлений в другие колледжи.

Деньги на оплату обучения – не проблема. Успеваемость у меня на высоте. И, раз уж я не могу послужить клану, рожая новых Стражей, мое будущее находится в моих собственных руках. Эти заявления должны бы вызывать во мне радостное предвкушение, однако мысль о том, чтобы уехать отсюда и стать кем-то совершенно другим, была не только захватывающей, но и пугающей.

Сейчас у меня появился шанс уехать, а я этого не хотела.

Я убрала волосы назад и встала. Домашние задания, брошенные на постели, были забыты. Если бы я была честна сама с собой хотя бы пару секунд, то призналась бы себе, что просто не хочу покидать этот дом. Потому что здесь Зейн. И это ужасно глупо. Эббот прав. Неважно, сколько во мне крови Стражей, это не мой мир. Я в нем словно вечный гость.

Я оглядела свою комнату. В ней было все, о чем только может пожелать девушка: компьютерный стол и ноутбук, телевизор и стереосистема, одежды столько, что мне ее всю никогда не сносить, и достаточно книг, чтобы потеряться в воображаемом мире. Но все это только вещи… пустое.

Не в состоянии больше в ней находиться, я выскочила наружу, даже еще не зная, куда собираюсь направиться. Мне просто нужно было убраться из комнаты… из дома. Внизу из кухни доносились голоса Жасмин и Даники, они готовили ужин. Воздух наполнял аромат жареного картофеля, слышался смех. Интересно, Зейн тоже с ними? Помогает Данике готовить?

Как мило.

Я прошла мимо сидящего на крыльце Мориса. Он вопросительно посмотрел на меня, оторвав взгляд от газеты. Сунув руки в карманы джинсов, я вдохнула полной грудью запах опавшей осенней листвы с легкой примесью городского смога.

Я пересекла ухоженный двор и двинулась вдоль каменной стены, отделяющей особняк Эббота от леса. Мы с Зейном в детстве так много раз ходили этим путем, что протоптали на каменистой почве и траве тропинку. Мы сбегали сюда вместе, я – от одиночества, а Зейн – от безжалостных тренировок и ожиданий, которые на него возлагались. Тогда нам казалось, что после пятнадцатиминутной прогулки мы попадали в совершенно другой мир, полный густых вишневых деревьев и кленов. Это было наше тайное место. И я представить не могла своей жизни без Зейна.

Я остановилась под домом на дереве, который Эббот построил Зейну задолго до моего появления. В нем нет ничего особенного: обычный шалаш, но с чудесной смотровой площадкой.

Ребенком забираться на дерево было гораздо проще. Сейчас мне потребовалось несколько попыток, чтобы добраться до основной части домика. Оттуда я пролезла в дверку из грубо обработанного дерева и осторожно пошла по платформе, надеясь, что та не обрушится. Убиться, рухнув с дерева, – не самый захватывающий способ умереть.

Я улеглась, спрашивая себя: зачем пришла сюда? Было ли это каким-то извращенным желанием стать ближе к Зейну или я просто хотела вернуться в детство? В то время, когда я еще не знала, что другие Стражи, в отличие от меня, не видят разноцветное мерцание вокруг людских тел… В то время, когда я еще не знала, что у меня испорченная кровь. Тогда все было проще. Я не видела в Зейне мужчину и не бродила вечерами по городу, касаясь разных незнакомцев. И со мной не учился Верховный демон.

Холодный ветерок бросил несколько прядей волос мне в лицо. Задрожав, я натянула свитер пониже. Мне вспомнилось, как Рот сказал, что Эббот использует меня…

Это неправда.

Я вытащила из-под свитера старинную и толстую цепочку. Я знала наизусть последовательность ее крепких звеньев, чье бесчисленное множество соединений спаял кто-то, не пожалевший на это ни сил, ни времени. В тусклом свете трудно было разобрать гравировку на висящем на ней серебряном кольце. Я перевернула его. Никогда не видела драгоценного камня, подобного тому, что расположен в центре. Насыщенно-красный, почти как рубин, только цвет не везде равномерный: местами он светлее, а местами – темнее. Иногда, в зависимости от того, как я держала кольцо, казалось, что овальный камень заполнен жидкостью.

Предположительно, это кольцо моей мамы. Но я практически ничего не помню до той ночи, когда меня нашел Эббот. Это кольцо – единственное, что связывает меня с моей родной семьей.

«Семья» для меня странное и непривычное слово. Я даже не уверена, что у меня вообще была настоящая семья. Может быть, до приюта, из которого меня забрал Эббот, я жила со своим отцом? Кто знает. Если Эббот и знает, он не говорит. Моя жизнь началась, когда он меня нашел.

Закрыв глаза, я дышала медленно и глубоко. Сейчас не время заниматься самокопанием и упиваться жалостью к себе. Я убрала кольцо под свитер. Нужно понять, что делать с Ротом. Никто о нем не знал, и мне нужно было самой решить, как себя с ним вести. Игнорировать его? Хорошая идея, но, сомневаюсь, что с ним это сработает. В душе я надеялась, что он исчезнет, после того как предупредил меня не ставить метки.

Должно быть, я задремала, раздумывая над этим, потому что, открыв глаза, обнаружила, что небо потемнело, нос замерз и кто-то лежит рядом со мной.

Сердце подскочило к горлу и замерло, когда я повернула голову и щеки коснулись мягкие волосы.

– Зейн?

Он открыл один глаз.

– Какое странное место для сна, когда у тебя есть замечательная штука под названием кровать.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась я.

– Ты не спустилась на ужин. – Зейн поднял руку и убрал прядь моих волос за ухо. – Я пошел посмотреть, как ты. Тебя не было в твоей комнате, и когда я спросил Мориса, не видел ли он тебя, он указал в сторону леса.