— Потому что ты заплатил за нее из налогооблагаемого дохода. — Отец молча уставился в окно. Боб внимательно посмотрел на него и двинулся дальше. — Ты уже заплатил налог на те деньги, которые отдал мяснику. Ты видишь аналогию с темой, которую мы обсуждаем?

— Нет.

Боб снова глубоко вздохнул.

— Что ж, давай посмотрим на это с другой стороны, Альф. Мясник просит меньше десяти шиллингов…

В этот момент отец очнулся.

— Все в порядке, Боб! Послушай, мы тебе доверяем! Просто делай свое дело! Ты меня хоть режь, но я никогда не пойму эту арифметику.

Боб посмотрел на ничего не выражающие лица и после недолгого колебания перешел к следующему вопросу. Вопрос был неприятный.

— Очень хорошо. Так, посмотрим, ах да. Боюсь, ты, Дональд, задолжал практике четыреста фунтов.

Дональд издал глухой стон и качнулся вперед.

— За что? — вполне осмысленно поинтересовался он.

— Ты превысил кредит!

Дональд резко выпрямился.

— Черт тебя дери, Боб! — заорал он. — Ты всегда приносишь нам плохие новости! Почему бы тебе не сказать нам что-нибудь хорошее для разнообразия?

Боб даже бровью не повел.

— Если ты посмотришь на прибыли, Дональд, то поймешь, что есть и хорошие новости…

— Только не для меня! — перебил его Дональд, крепче прижимая руку к животу.

По выражению его лица я видел, что его пищеварительная система пришла в волнение.

Боб продолжал объяснять, что дела в практике «идут неплохо», но расходы надо покрывать, и сборщик налогов ждет своей доли.

— Неплохо, говоришь? — взорвался Дональд. — По-моему, мы на грани банкротства. Мы оплачиваем громадные счета, а поступлений нет. Мы идем ко дну! Что ты думаешь, Альфред? Тебе не кажется, что мы вылетели в трубу?

Он нервно пощупал рыбу в кармане.

Отец продолжал смотреть в окно, но по его лицу пробежала мгновенная судорога. Несколько минут мы сидели молча, героически пытаясь вникнуть в факты и цифры.

— Сколько я могу получить, Боб? — неожиданно вскрикнул Дональд. — Сколько стоит моя доля?

Я чувствовал, что ограниченный запас терпения моего старшего партнера на исходе.

— Ну, после вычета этих четырехсот фунтов… посмотрим…

— Неважно! Сколько?

Бухгалтер подсчитывал цифры, а Дональд тем временем раскачивался взад и вперед на стуле. Получив ответ, он быстро вскочил.

— Мне пора идти! Одри ждет эту рыбу. Рад был повидаться, Боб. Передавай привет Гвен! Пока!

Наше финансовое заседание закончилось.

Хотя ни Альф, ни Дональд не были знатоками в области данных и цифр, практика приносила прибыль, но существовало много неблагоприятных факторов, и не последним из них была проблема безнадежных долгов. Требовалось особое искусство, чтобы получить деньги с большинства старых йоркширских фермеров. За некоторыми клиентами долги тянулись годами.

Помню, как-то за обедом рассказывал отцу об утренних визитах.

— Сегодня познакомился с двумя отличными парнями. Они такие веселые и беззаботные!

— Как их зовут? — спросил он.

Я сказал. Он криво усмехнулся.

— Знаешь, почему они так радуются жизни? Они регулярно пользуются нашими услугами, а платят крайне редко. У них бессрочный кредит в нашей практике, причем без всяких процентов.

Альф любил свою работу, но ему никогда не нравилась ее деловая сторона — рассылка счетов и напоминаний должникам. Многие современные ветеринары с удовольствием управляют собственными предприятиями, но он не получал от этого никакой радости.

— Почему я не могу просто ездить по округе и делать работу, которую люблю? А в конце недели получать свою зарплату? — часто сетовал он. — Мне не нужно много, — лишь бы я мог и дальше наслаждаться жизнью. Я хочу чувствовать уверенность в завтрашнем дне, а больше мне ничего не надо, — все остальное у меня уже есть.

Безусловно, в большинстве случаях фермерам действительно было сложно оплачивать счета, и хотя многие клиенты вносили плату вовремя, просроченные долги, несомненно, наносили практике серьезный ущерб.

Не одни фермеры затягивали с оплатой счетов. Значительная часть клиентов с мелкими животными выходили из кабинета, не рассчитавшись с ветеринаром. Многие вообще ничего не платили, и можно только догадываться, сколько стоила бы фирма Синклера и Уайта, если бы все платили по счетам.

Ни Дональд, ни Альф не были жесткими бизнесменами. Им не только трудно было потребовать денег, они еще и часто работали по сниженным ценам. Пенсионерам и всем, кто оказался в бедственном положении, предоставлялось дешевое, а иногда бесплатное лечение. Когда хозяин молочной фермы в Азенби неподалеку от Тирска умер, оставив хозяйство на вдову и двоих маленьких детей, сына и дочь, Альф целый год не брал с них денег за ветеринарные услуги. Такой «робингудский» подход (кстати, так поступали многие коллеги Альфа и Дональда), безусловно, заслуживал восхищения, но существенно снижал прибыли практики.

Легко понять, почему старые фермеры столь неохотно отдавали свои деньги: каждый пенни они заработали непосильным трудом. Но нет худа без добра, и много лет спустя Альф в лице Джеймса Хэрриота написал не одну хорошую историю о нежелании йоркширцев «расставаться со своими медяками».

Еще одна статья расходов, наносившая серьезный удар по бюджету практики, — это автомобили. Помощникам выделяли машины, и почему-то все взяли себе за правило носиться на максимальной скорости. Эти несчастные развалюхи гоняли по сельским дорогам, часто улетали в канавы, кувыркались по полям и возвращались без масляного поддона, который вырывало с корнем на неровных проселках в холмах. Другими словами, содержание машин обходилось очень дорого.

Как-то в начале 1960-х я приехал домой на каникулы и сидел вместе с отцом в его кабинете, как вдруг на улице раздался безумный рев, а следом — пронзительный визг. Я подбежал к окну, но ничего не увидел.

— Господи, что это за шум? — спросил я.

Судя по всему, на отца это не произвело никакого впечатления.

— Да это Рон поехал по утренним вызовам, — ответил он, подошел к окну и с тоской выглянул на улицу. — Сейчас он уже подъезжает к первой ферме!

Отец явно махнул на это рукой.

Рон Ривз, очень способный и популярный среди клиентов помощник, установил новый рекорд в практике. Он умудрился всего через 5000 километров пробега отполировать до блеска абсолютно новые покрышки.

Через несколько лет Альф купил подержанную машину, серый «Рено-16». Раньше, всякий раз меняя машину, он покупал новую, но возникли другие приоритеты, к примеру, пенсионное обеспечение, и ему пришлось пустить свои финансовые средства на другие нужды. Одно его утешало: ему больше не придется выслушивать колкости от фермеров.

Временами отец чувствовал себя очень неловко. Стоило ему появиться в новой машине, как со всех сторон сыпались замечания вроде: «Ничего себе! Вы только посмотрите! Опять новая машина! Похоже, работа ветеринара — прибыльное дело!» Люди просто добродушно подшучивали над ним, но он каждый раз съеживался от смущения. «Теперь-то я в безопасности», — думал Альф, въезжая во двор фермы на своем подержанном автомобиле. Из дома выскочила жена фермера, настроенная весьма агрессивно. Ему не повезло: он приехал с визитом к одной из самых противных фермерских жен в районе.

— Вот это да! Вся округа говорит о ваших счетах! — заверещала она. — Вы только посмотрите! У него опять новая машина! И все это на деньги бедных фермеров!

Ответ у отца уже был наготове.

— Вообще-то, это всего лишь подержанная машина. Сейчас я не могу себе позволить новую.

Она минуту разглядывала «Рено» и снова перешла в наступление.

— Да? Значит, это просто много шума из ничего, а?

Отец не ответил. Он знал, когда следует признать себя побежденным.

Несмотря ни на что, в начале 1960-х дела отца шли неплохо, — он даже не мог претендовать на получение гранта от муниципалитета на мое образование. Однако к концу десятилетия финансовое положение практики стало постепенно ухудшаться.