Европа средних веков была просто одержима мандрагорой. Считалось, что мандрагора растет только на могилах и местах казни. Корень мандрагоры даже в книгах XV века изображался в виде фигуры человека, поскольку все верили, что мандрагора произрастает из пролившегося семени повешенного. Недостатка виселиц в Европе тогда не наблюдалось, и сперма казненных оплодотворяла землю регулярно. Европейцы часто видели это на многочисленных казнях — такова уж человеческая биология, как писал Гроф: «Хорошо известно также, что у мужчин, умирающих на виселице от удушья, как правило, наблюдается эрекция и даже семяизвержение»[401]. А из оплодотворенной земли, как Адам из глины, в корне мандрагоры заводился маленький человечек — альраун. Германское предание об альрауне появилось в средние века во время крестовых походов, и с тех пор в европейском фольклоре поселился маленький человечек, вроде гомункула, порождаемый корнем мандрагоры. Альраун — оборотень и способен, как и ведьмы, превращаться в кошку. Еще его называли мандрагор или адамова голова, поскольку считалось, что мандрагор «вылепляется» из той же самой земли из которой Бог слепил Адама[402]. Можно отметить, что на картинах, крестах и образах под крестом Христа, тоже умершего (если забыть о копье сотника) от асфиксии (удушья), как и все распинаемые, присутствует голова Адама, так и обозначаемая в православной традиции — ГА. Считается, что череп Адама под крестом символизирует победу над смертью. Но спекуляции на эту тему уведут нас слишком далеко, так что вернемся непосредственно к мандрагоре, изображенной поэтом вполне согласно средневековым представлениям:

Казалось бы, мандрагора должна была расти кругом, куда не взглянешь, под каждой виселицей — но не тут-то было, она пряталась от людей под землю. В начале прошлого века немецкий писатель-мистик Ханс Хейнц Эверс в своем романе «Альрауне», который принес ему мировую славу, описывал поиски корня так: «Преступник, распятый обнаженным на кресте, теряет свое последнее семя в тот момент, когда у него ломается позвоночный столб. Это семя падает на землю и оплодотворяет ее: из нее вырастает альраун, маленький человечек, мужчина или женщина. Ночью отправлялись на поиски его. В полночь заступ опускался в землю под виселицей».

Впрочем, согласно средневековому фольклору, и заступ не мог помочь добыть корень-человечка, ибо самому выкапывать этот корень было нельзя, смельчак подвергался смертельной опасности. Чтобы вырвать корень, нужно было стать лицом к западу, склониться в направлении заходящего солнца, очертить место три раза ножом и молиться теллурическим силам, пытаясь уберечься от зловещих эманаций. Лучше всего было, как считалось еще с древних времен, привязать растение к хвосту черной собаки и заставить ее вырвать корень. При этом будто бы раздавался ужасный, непереносимый для человека, стон умирающей мандрагоры. Во избежание этого человек должен был залепить уши воском. Собака же, вырвав корень и услышав крик мандрагоры, немедленно издыхала. Если человек пытался вырвать мандрагору сам, то он также погибал или же сходил с ума, как описывал Шекспир в «Ромео и Джульетте»:

Раз самому добыть корень мандрагоры представлялось практически невозможным (кроме описанных страшных поверий, хотя бы просто потому, что сколько с заступом под виселицей не бегай, но мандрагора растет по берегам Средиземного моря, много ее в Калабрии на Сицилии, а вовсе не в Германии или Нидерландах), то тут же появились торговцы, его предлагающие. Странствующие монахи наряжали эти корни в цветные лоскутки, как кукол, и продавали их отнюдь не дешево. Считалось, что корень мандрагоры дает обладателю молодость, может привораживать возлюбленных, а также помогает от бесплодия, усиливает мужскую потенцию, приносит богатство и помогает разыскивать зарытые клады. В части богатства мнение было, очевидно, вполне справедливым — торговцы мандрагорой могли бы нам это, наверное, подтвердить. Долгое время считалось, что мандрагора может сделать человека невидимым, за что ее любили воры как альтернативу широко распространенным свечкам из жира убитых младенцев. В поверьях мандрагора была также плотно связана с нечистой силой, дьяволом и ведьмами. Думали, что с помощью мандрагоры колдуньи могут лишить человека красоты и рассудка, навести порчу, причинить вред. Позже мандрагору стали называть «цветком ведьмы», и ведьмы действительно использовали ее в «ведьминых мазях» как сильнодействующий галлюциноген. Одним из обвинений в колдовстве, которые суд предъявлял Жанне д’Арк, было то, что она обладала корнем мандрагоры, который носила с собой. Святая Хильдегарда Бингенская в XII веке видела силу мандрагоры в сходстве корня с человечком, и считала, что именно по причине этого сходства мандрагора легче других растений поддается влиянию дьявола и его козней.

В действительности «дьявол» скрывался в другом — мандрагора, как представитель пасленовых, содержит несколько ядовитых, но и психоактивных алкалоидов (атропин, гиосциамин, мандрагорин, скополамин), которые могут вызывать галлюцинации и глубокие изменения состояния сознания. По фармакологической активности экстракты корней мандрагоры близки к белладонне, белене, дурману. Непоправимый вред, который может быть результатом употребления мандрагоры: потеря памяти, когнитивные нарушения.

Тем не менее в Европе также считалось, что мандрагора может помогать от одержимости. Полагали, что сок мандрагоры — лучшее средство от демонов и дьявола, если данные сущности вселились в человека. Это противоречие в восприятии мандрагоры обычно остается незамеченным, но для нас оно интересно. Если мы знаем, что под действием спорыньи «дьявол» вселялся в человека — ведь все болезни от бесов, да и поведение больного, психозы и галлюцинации сомнений в этом не оставляли — то могла ли помогать от такой «одержимости» мандрагора? Могла ли она затушить огонь святого Антония и остановить пляски Витта? Да, она могла облегчить физические страдания от отравления спорыньей. Малоизвестно, но именно мандрагора служила средством борьбы с эрготизмом. Этим, отчасти, и можно объяснить ее популярность в Европе. Возможно, оторванные кисти рук на изображении мандрагоры из Аугсбургского травника XVI века (1520–1530 гг., Библиотека федеральной земли Бавария) как раз и намекают на отвалившиеся от эрготизма члены. Впрочем, эти руки могут оказаться просто изображением так называемой «руки славы» — отрезанной руки преступника. Из таких рук в средние века изготовляли магические воровские свечи с жиром того же преступника и фитилем из его же волос. Но эти моменты могут оказаться и взаимосвязанными — французская «рука славы», la main de gloire — это и есть искаженное la mandragore. А руки в те времена не только отрубали — от «огненной чумы» они отваливались сами.