Тогожъ лѣта изыдоша коркодили лютiи звѣрiи изъ рѣки, и путь затвориша, людей много поядоша; и ужасошася людiе, и молиши Бога по всей земли, и паки спряташася, а иних избиша[219].
Эту загадку с крокодилами разгадывают давно. В рациональном XIX веке обычно приходили к тому, что летописец просто наслушался сказок. Историк искусства Д. А. Ровинский ошибочно решил, исходя из летописи, что «крокодилами назывались въ старину вообще дикiе звѣри»[220]. Но сейчас, в более мистические времена, последователи Рыбакова о вышеописанном Спас-Крокодильном тоже вспомнили, и это убедило их окончательно. Все бросились искать крокодилов по псковским и новгородским лесам и болотам. К поискам таинственных ящеров подключились и международные организации криптозоологов. Объект их поисков — таинственный Pskov Crocodile — давно присутствует в книгах по криптозоологии, причем с подробным описанием: «поведение: агрессивное; распространение: река Великая…»[221].
Увы, в летописи описан не «Бог-коркодел» и даже не зверь, а всего лишь та же коркота. Люди, скорее всего, пострадали от «лютой коркотины-коркодины», но не от мифических крокодилов. «Поядоша» — это совсем не обязательно «съели»: к примеру, фраза в богослужебном псалтыре «Посла на ня песия мухи и поядоша я…» значит «Послал на них песьих мух, и жалили их…». Вероятно, переписчик (упоминание о «коркодилах» содержится в Архивском 2-м списке, писанном разными почерками середины XVII века), не понимая уже значения слова «коркоты» (коркота, коркотея, коркодия), вписал свое пояснение: «звѣрiи изъ рѣки» и создал впечатление, что путь был перекрыт несметными стаями крокодилов, а не разливом самой реки, например (если таковая вообще существовала). По крайней мере, «коркодили» могли быть ему знакомы — переписчик мог знать, например, описания подвигов святого Иеремии, мощи которого после смерти пророка уничтожали крокодилов: «и погибѣ отъ земли тоя родъ змиевъ и аспидескъ, а отъ рѣкъ коркодили»[222], или что-то подобное. В любом случае, получилась схожая этимология преобразования непонятного значения, как от села Спас-Коркодино до Спас-Крокодильного.
В целом же опять повторилась ситуация с «невидимыми бесами» в Полоцке — идущая в Европе эпидемия распространяется на восток. Не случайно «крокодилы» нападают именно в 1582 году: эпидемия эрготизма в 1581 году началась в Германии[223]. И не зря сообщение о «крокодилах» относят к августу[224]. Так, похоже, спорынья вызвала к жизни «русских крокодилов» и нашла чем занять криптозоологов столетия спустя после вызванной ей эпидемии «коркоты».
Возможно, отголоски перехода «коркоты» в образ «коркодила» отражены на известном лубке середины XVIII века «Драка Бабы Яги с крокодилом» (коркодилом, каркаладилом). Сюжет отсутствует в записях сказок, не известен он и фольклористам, что дало повод для множества домыслов. Ровинский увидел в лубке карикатуру на Петра I и Екатерину, чья драка происходит из-за скляницы вина. Но в ярмарочных картинках метафор значительно меньше, чем казалось представителям образованных классов, проецировавшим свое восприятие на достаточно бесхитростное народное творчество. Кто такая Баба Яга и почему «коркодил» с бородой (sic!) и человеческим лицом больше похож на «демона» с изенхейского алтаря, чем на крокодила? Согласно этимологическому словарю Черных слово «яга» (язя, яза, ѣза) — это «болезнь», «немощь», «страдание», а сам фольклорный персонаж восходит вероятно, к тем «бабам-чародеицам», «бабам-ворожеям», с которыми вела ожесточенную борьбу церковь и которые, возможно, «были безобидными старыми женщинами, занимавшимися гл. обр. знахарством»[225]. «Костяная нога» Бабы Яги может намекать на последствия «коркоты», с которой знахарка и борется (скляница — с «живой водой»?).
Характерно упоминание коркоты в найденной Преображенским народной молитве с заклинанием «об отогнании 12 сестер, дочерей Иродовых», несущих болезни и беды. Это «12 женъ простовласыи, окоянны и видѣнiемъ зело страшныи», и их описание идет по нарастающей: тресея, ледея, ломея, жолтея… Десятая говорит: «мнѣ имя коркота, и та ручны и ножны жилы вмѣсто сорываетъ». Хуже нее только голодея и невея, «болѣе всѣхъ страшная, окоянная и проклятая, сильная и крѣпкая» (обычно в заговорах «корчи» — «коркуша»)[226].
Профессор Богоявленский также выявил еще один симптом болезни: «„гаггрена удов“ как результат питания бедного населения зараженным спорыньей хлебом»[227]. Что может намекнуть нам на возможный физический фактор, давший повод для возникновения сект скопцов. Ибо такая «гаггрена» вполне могла трактоваться духовно согласно святоотеческому наследию: «Посему надобно, чтобы отрѣшеніе себя было забвеніемъ прежняго образа мыслей и отрѣченіемъ отъ навыка, а послушаніе — омертвеніемъ и истлѣніемъ удовъ, какъ написано, яже на земли (Кол. 3, 5)»[228]. Уд — член тела, срамной (тайный) уд — половой член, удовольствие — воля уда, то есть телесное наслаждение, страсти, которые надо умертвить, за что и выступает апостол Павел: «умертвите земные члены ваши». Скопцы это трактовали буквально, а если их члены отваливались от сухой гангрены сами собой, то это могло быть воспринято знаком от самого Господа. Скопцы, не имевшие счастья заболеть эрготизмом, кастрировали себя сами. Впрочем, пока это чисто спекулятивное рассуждение — нам лишь известно, что во второй половине XIX века скопцов насчитывалось уже более 6 тысяч. Для них даже был специально изменен чин присоединения к церкви. В отличие от других раскольников, им следовало задавать вопрос: «вѣруеши-ли, яко не тѣлеснымъ отсѣченiемъ удовъ плоти достигается царствiе небесное, но вѣрою во Iисуса Христа и духовнымъ умерщвленiемъ тѣхъ удовъ на земле»[229].
На возможный интересный исторический аспект эпидемий обратил внимание профессор Юлай Шамильоглу:
Многие ли историки Золотой Орды рассматривали современный Татарстан в качестве одного из регионов мира, наиболее подверженного отравлению спорыньей? Такое отравление возникает из-за грибковых ядов, известных как микотоксины (mycotoxins), ассоциируемых с заплесневевшим зерном (особенно рожью), которое созрело поздно при холодной и влажной погоде. Симптомы различных типов отравлений грибковыми ядами колеблются: от потери пальцев и конечностей; кишечных нарушений; дрожи, спазмов и других проблем, затрагивающих нервную систему; психозов; подавления плодовитости и до широкого круга других устрашающих симптомов… Хотя этот важный для общественного здоровья феномен в России впервые попал в поле зрения только в конце XVIII в., на севере Европы, как явление, он существовал с древнейших времен в связи с холодным климатом и более коротким периодом выращивания. Плесень появляется на зерне в поле, или на траве в степи потому, что более холодное, чем обычно, лето отодвигает уборку на более поздний срок, когда температура становится холоднее, а погодные условия более влажными. Это — результат сезонного или более длительного колебания климатических условий. Однако многие ли ученые принимали во внимание то влияние, которое могли оказывать плохие для роста растений сезоны или климатические спады на территории Золотой Орды?[230]
Несмотря на вышеизложенное, ни в России, ни в СССР, никто списков эпидемий эрготизма по русским летописям и агиографической литературе, насколько мне известно, не составлял. Но в последние десятилетия хотя бы понимание этиологии болезни (и этимологии самих названий «корчета» и «коркота») иногда встречается: «Другой вид патологии вызывался употреблением зерна, зараженного спорыньей. В летописях она носит название «коркота», «корча», «корчета», так как при отравлении наблюдались судороги»[231].
