И самым характерным (но не единственным) примером такой работы может послужить знаменитый Изенхеймский алтарь. Этот шедевр религиозного искусства широко известен, но вы никогда не увидите его на рождественских открытках. Если на картинах Босха связь со спорыньей, хоть и прозрачную, надо все-таки искать, то Изенхеймский алтарь показывает действие «священного огня» целенаправленно, здесь он срисован с натуры. Мы можем посмотреть на симптомы болезни непосредственно на Христе и окружающих его персонажах и вспомнить описание эрготизма врачом XIX века:
При этомъ кажется, будто пальцы растягиваются, и это чувство до того мучительно, что больной часто вынужденъ бываетъ кричать. Съ больнымъ дѣлаются всякаго рода судороги: руки загибаются ладонями внутрь, пальцы корчатся и принимаютъ форму когтей, пятки притягиваются къ ляшкамъ, голова — къ груди и плечамъ. Нерѣедко случаются эпилептическiие припадки или совершенный столбнякъ[117].
Художник вживую видел прообразы персонажей своей работы в монастыре ордена св. Антония в Изенхейме, то есть нарисованы они непосредственно с больных эрготизмом, которых лечили монахи, или, вероятно, уже умерших от него, как в случае «натурщика» самого Христа.
Изенхеймский монастырь в Эльзасе был основан в 1298 году на землях Базельского епископства. Его местоположение было выбрано традиционно удачно в плане развития бизнеса. Как и самый первый монастырь антонитов в Ла-Мот-о-Буа (ныне аббатство Сен-Антуан), основанный тремя столетиями ранее, Изенхеймский монастырь также располагался на одном из тех путей, по которым паломники направлялись в Сантьяго-де-Компостелу и Рим. Он стоял на древней римской дороге, соединявшей земли Майна с Базелем. Среди паломников было множество потенциальных клиентов ордена, болезнь скручивала их еще в начале пути. Монастыри антонитов, и среди них Изенхеймский, богатели год от года. В XIV веке произошел спад, вызванный фискальной политикой папы и уменьшением к концу века эпидемий «огненной болезни». К началу XVI столетия дела у ордена шли, видимо, неплохо, поскольку примерно к 1500 году от эпидемий эрготизма страдали все европейские страны[118]. При этом в связи с меньшим до середины XVI века потреблением ржи[119] болезнь протекала в хронической форме. Эпидемий острого отравления с большой смертностью, кроме случившейся в Германии в год выхода «Молота ведьм», в хрониках в этот период не отмечено, что видно из таблицы Гирша[120] (но были эпидемии с конвульсивными проявлениями заболевания, которые Гирш часто не опознает). Монахи, как считалось, лечили больных святым вином, настоянном на мощах св. Антония[121]. В эту эпоху относительного благоденствия Изенхеймской обители ее настоятель итальянец Гвидо Гверси (Guido Guersi) задумал создать в монастырской церкви св. Марии грандиозный алтарь с распятым Христом, страдающим от огня св. Антония. Алтарь был заказан придворному художнику архиепископа Маттиасу Нитхардту (в XVII веке автор первого полуфантастического жизнеописания художника И. Зандрарт неверно истолковал инициалы «M. G.», которые встречаются на рисунках мастера, и нарек живописца Маттиасом Грюневальдом). Считается, что Нитхардт, вероятно, был учеником Ганса Гольбейна Старшего, который, кстати, и сам позже умер в том же самом Изенхеймском монастыре в 1524 году.
Художник мастерски справился с заданием, создав потрясающее произведение искусства. Алтарь был закончен до 1516 года и, как оказалось, вовремя — год спустя Эльзас охватила мощная эпидемия эрготизма, отраженная на гравюрах, опубликованных в вышедшем в Страсбурге в 1517 году первом иллюстрированном руководстве по полевой хирургии (Feldbuch der Wundarzney) Ганса фон Герсдорффа (Hans von Gersdorff), который самолично выполнил более ста ампутаций в больницах св. Антония. Возможно, это была глобальная эпидемия: Бэкмен считал «чрезвычайно вероятным», что таинственный «английский пот» или sudor anglicus, который появился в Англии, Германии и других странах в 1517–18 гг., был идентичен страсбургской болезни и также являл собой отравление спорыньей[122]. Во всяком случае в 1518 году эпидемия стала проявляться конвульсиями с многократно описанными хронистами безумными плясками, когда «сумасшедшие плясуны св. Витта танцевали по всему Эльзасу»[123]. После этого, надо полагать, Ганс Гольбейн Младший, живший тогда в Базеле, то есть непосредственно у границы Эльзаса, километрах в 40 от Изенхеймского монастыря, и создаст наиболее значительную серию своих гравюр «Пляски смерти» (1524–1526). Искусствоведы и историки этого момента, похоже, так и не заметили, пытаясь найти в «Пляске смерти» лишь мистический символизм или аллегорию чумы. Но при чуме не пляшут. А когда вокруг реально идут смертельные пляски, о которых все наслышаны, или, скорее, даже видели сами, и люди нередко после этой пляски падают замертво — стоит ли искать здесь сомнительные связи с чумой? «Пляски смерти» — это не аллегория смерти, а почти «фотография» смерти. Аллегорией они станут позже, когда причины забудутся. В самом Базеле эпидемия безумной пляски (в этом случае — детской) начнется в 1536 году, десять лет спустя после того, как Гольбейн закончит серию своих гравюр. А если мы вспомним, что пляска св. Витта часто заканчивались тем, что ее жертвы прыгали в воду, пытаясь облегчить жжение от «невидимого огня» — они «вырывали себе полностью все волосы с воем и скрежетанием зубов, а нередко… в состоянии безумия они заканчивали жизнь самоубийством, что было типично в то время для этих нечастных существ, прыгая в колодцы»[124], — то и вышеописанный Христос-утопленник Гольбейна, нарисованный в 1521 году, может оказаться вовсе не случайным утопленником — в них тогда недостатка не было.
Но вернемся к произведению Нитхардта. До 1792 года алтарь находился в церкви Изенхейма. Это было время Великой Французской революции, церкви стали громить, поэтому он был разобран на части и перевезен на хранение в бывший иезуитский колледж в соседнем городе Кольмаре, а в 1852 году алтарь переместили в секуляризированный революционерами доминиканский монастырь, где он в настоящее время и хранится в музее Унтерлинден. Картина «Распятие Христа» Изенхеймского алтаря размером примерно три на три метра является самым крупным произведением на этот сюжет в истории европейской живописи. Обычно считается, что это не простая картина страстей Христовых, а яркий образец лечебного искусства. Предполагается, что идентифицируя себя с образами на картине, больной наполнялся духовной силой, помогавшей ему справиться с телесными страданиями. В лечебные процедуры, возможно, входили молитвы больных у алтаря в монастырской церкви: либо святой Антоний совершит чудо и поможет больному, либо алтарь послужит духовным утешением обреченному. Вот как, например, описывается Христос с Изенхеймского алтаря в статье английской «Гардиан», посвященной выставке лечебного искусства:
Первое, что вы видите, проходя через прохладную готическую часовню к Изенхеймскому алтарю Маттиаса Грюневальда, нарисованному между 1512 и 1516 г. — это смерть. Сама неприкрытая смерть, гротескная и ужасающая. Деревянный трехконечный крест, к которому приколочен мертвец. Грубые, дешевые, уродливые деревянные части небрежно сколочены, как будто художник попросил плотника сделать ему макет. Тело умирающего человека свисает с этого Т-образного креста. Его зеленые пальцы изогнуты в ужасные скрюченные когти. Этот Христос предстает пугающим, как умирающий человек, хватающийся за вас, отчаянно жаждущий помощи, которая никогда не придет. Христос умирает в ужасном, пустынном месте с далекими низкими горными массивами, без света, в угнетающей, тоскливой, пустой темноте. Его желтовато-серая гниющая плоть покрыта красными язвами, а зеленый труп мертвого Христа на нижней панели покрыт язвами с выделяющимися биологическими жидкостями. Это ужасно. Почему средневековый художник изобразил Христа таким отвратительным образом? В современном западном понимании, искусство стало неотделимым от идеи самовыражения — художники занимаются искусством, чтобы сказать нам, о чем они думают и во что верят. Религиозное искусство для церквей и монастырей в средневековье не было подобным сегодняшнему. Оно имело социальную функцию. Искусство служило тому, чтобы преподать религиозные сюжеты неграмотным беднякам — оно было книгой неграмотного. Изенхеймский алтарь был сделан для монастыря антонитов в Изенхейме, что около Кольмара. Антониты специализировались на лечении огня св. Антония — болезни, которую современная наука теперь знает как эрготизм, вызываемый употреблением в пищу ржаного хлеба, зараженного паразитным грибком. Ужасающий вид плоти Христа на алтаре — вовсе не фантазия, а изображение симптомов, которые монахи пробовали облегчить[125].
