Ирина легко и быстро вписалась в эту жизнь, по своему обыкновению максимально отгородившись от нее. Ездила по Москве преимущественно на машине, в магазины заходила только при крайней необходимости, а она у нее бывала редко. Пакет молока и творог купить можно было без проблем неподалеку, а ГУМ и ЦУМ обходила стороной. Да и что ей было там делать? Не любила она толпу. С трудом терпела ее в кино и театрах, но там и толпа была по качеству другая.

К концу учебного года мадам Матусевич принесла ей еще один адрес, сказав, что вряд ли стоит рассчитывать на лучший вариант — это то, что надо. Действительно, квартира была приличная. Недалеко от Садового кольца, старая, с высокими потолками. Две просторные комнаты и маленькая кухня. С ней смотреть новое жилье увязался Женька. На правах друга и советчика. Потом отвезли Андрея. Решили на этом и остановиться. За прописку заломили цену, уплатив которую Ирина осталась бы на бобах. Женька вроде бы безучастно прислушивался к семейным переговорам между сестрой и братом, но у него зрела надежда. Оставшись наедине с Ириной, он начал ее обрабатывать.

— Ты только сразу не отказывайся и пойми меня правильно. Я хочу тебе помочь. Зачем ты будешь выбрасывать на ветер такие деньги? Тебе еще учиться целый год, жить как-то надо. У Андрея семья, лишних денег нет. Я тебе предлагаю: давай заключим фиктивный брак. Ты прописку получишь легко и просто. Потом разведемся. — Женька отводил глаза и на концовке фразы голос его предательски дрогнул. — Подумай, Ирина, мне кажется, это будет оптимальный выход.

Она понимала двусмысленность бескорыстного предложения. Обещала подумать и выставила фиктивного жениха за дверь. Женька был человек хоть и влюбленный, но расчетливый и толковый. Все у него ладилось в жизни, только с Ириной наладиться не могло. Благополучный московский парень, с перспективой. Порядочный, положиться на него можно, это она уже проверила на практике. Конечно, ни о каком реальном замужестве не может быть и речи, Ирина не хотела связывать себя. Не то, чтобы она таила надежду встретить большую любовь, просто не хотела — и все. А Женьку в качестве мужа вообще представить себе не могла. Но предложение было выгодным. Если не обеим сторонам, то ей точно.

Через несколько дней она согласилась. Оговорила условия. Развод — по первому требованию, не позже чем через год. Никакой огласки, свадьбы и так далее. Родственники должны остаться в стороне. Деловой контракт на дружеской основе. Женька на все был готов, завороженный перспективой, как они будут стоять в загсе на ковре, и она скажет: «Да, согласна». И мальчик-то был практичный, а вот угораздило его влюбиться. Согласен был даже на такую малость.

Летом было запланировано замужество и обмен. Предстояли большие хлопоты, но основное было решено. Ирина успокоилась. Учеба отнимала много времени. Женька стал заходить реже, она ему запретила постоянно: мозолить ей глаза и отнимать время. Все чаще стала вспоминать тетю Веру.

И чем она ее зацепила? Сильная старуха. Умная, безусловно. Почему у нее жизнь так сложилась? Одинокая, детей нет. Как-то ей и в голову не пришло при этом вспомнить, что у нее самой есть ребенок. Старуха, безусловно, образованна. Не в общепринятом смысле этого слова, а по-настоящему. Ударными темпами наштампованные специалисты советского разлива производили грустное впечатление. Многие не умели грамотно писать, часто страдали косноязычием. Даже университетские профессора, цвет интеллигенции, выражались иной раз так, что их трудно было заподозрить в избытке образованности. Тетя Вера в этом отношении была безупречна. А просидела всю жизнь в библиотеке. Это занятие повышению интеллекта, конечно, способствует, но признания в обществе не дает. А с другой стороны, зачем оно, признание в этом обществе? И кто это должен признавать? Выходило так, что никто. Ну и чего дергаться? Единственное, за что можно бороться в жизни, — материальное благополучие. Если тетя Вера спокойно жила в своей убогой квартирке с книгами и больше ничего, вероятно, не хотела, то Ирина так не могла. Она с детства привыкла к определенному комфорту, и лишаться его сейчас было бы очень тяжело. Пока она жила на родительских запасах, а дальше что? Но, тем не менее, бабка эта ее привлекала. В то же время Ирина ее побаивалась. Она и про семейную тайну забыла, просто соскучилась. Позвонила вечером, назавтра обещала приехать. Андрея пока оставляла в неведении о своем знакомстве со старухой.

Подумав, на этот раз, прихватила с собой шампанское и конфеты. Они вместе отметят предстоящие события. Ирина была уверена, что тетя Вера обрадуется, узнав о том, что она окончательно решила осесть на родине предков.

Тетка ждала ее, вскипятив чайник. Жила она скудно, пенсия маленькая, это чувствовалось по обстановке. Роскошью были только книги. Кухня тесная, утварь в ней убогая. Обычное логово одинокой пенсионерки. Ирине стало жаль тетку. Она рассказала ей о своих планах, предложила отпраздновать это событие. Явной радости старуха не проявляла.

— А как ты собираешься прописаться в Москве? — спросила только. Ирине пришлось рассказать. Она изложила все кратко, тетка молча слушала, потом задала коварный вопрос:

— А зачем он это делает, этот твой приятель?

— Не знаю. Он сам предложил. Мы с ним давно дружим. Просто хотел помочь.

— Просто ничего не бывает. Он наверняка в тебя влюблен и надеется. Разве не так?

— Так, — промямлила Ирина.

— Играешь, девочка, чужими чувствами в своих мелких целях, — уронила вдруг тетка безапелляционным тоном. Как будто констатировала факт. — Жесткая ты, я вижу, если не сказать больше. Расчетливая.

— Ну зачем вы так, тетя Вера? Вы же меня совсем не знаете. Я много пережила. Потеряла родителей. Одна практически осталась. И вообще… Мне кажется, вы несправедливы, — тихо добавила Ирина.

— Ну если так, извини. Я когда тебя первый раз увидела, сразу Аню вспомнила, сестру свою. Вы похожи, ты уже видела. И подумала: вот такая Аня могла бы жить и процветать в этом мире. Ты будешь жить хорошо, я в этом уверена. И совесть тебя отягощать не будет. Это написано на твоем красивом лице.

Ирина оторопела. Ну это уже слишком. Она слегка захмелела от шампанского, наверное, поэтому и потеряла контроль над собой:

— Какое вы имеете право судить обо мне? Да, я дочь вашей племянницы. Уж не знаю, по каким причинам вы ненавидели мою маму, но вы и к ней были несправедливы. Потому что это была самая прекрасная женщина. Ее все любили. А вот вас не любит никто, похоже. Живете в гордом одиночестве.

— Я живу, девочка, как умею и как мне нравится. Уже отживаю. За Елену я очень рада. Кто тебе сказал, что я ее ненавидела?

— Я разбирала вещи и нашла ваше письмо. Вот оно. За что вы ее не могли простить?

— Я не хочу говорить об этом. И тебе не советую расспрашивать. Но вижу, тебе самой хочется рассказать о чем-то. Что ты успела натворить, Ирина? Не удивляйся, я ведь ничего о тебе не знаю. Просто чувствую. Я знаю нашу породу. Прожила большую жизнь, много видела. Тебя что-то угнетает. Если хочешь, расскажи.

Ирина расплакалась. Ей стало жаль себя, у нее не было мамы, не с кем было поделиться, когда на нее свалилось это событие, или как его назвать, непонятно. Так хотелось тогда, чтобы ее пожалел кто-нибудь. Женька не в счет. Ей нужен был мудрый человек, который объяснил бы ей, что такое эта жизнь, взял бы на свои плечи часть груза. И вот в этой старой тетке она увидела такого человека. Тетка и пугала ее своей дьявольской проницательностью, и привлекала одновременно. Удивить ее, похоже, невозможно было ничем.

Ирина стала рассказывать. Конечно, о причинах, загнавших ее в ловушку, она умолчала. Щадила теткину предполагаемую девственность и не хотела показаться смешной или ненормальной. Ее изнасиловали, придумывала обстоятельства. А дальше рассказала все вплоть до мельчайших подробностей. И про Женькину роль в этом спектакле тоже. Тетя Вера сидела молча, не задавала вопросов и не встревала. Она долго молчала и после того, как Ирина закончила уже свой рассказ.