Литмир - Электронная Библиотека

Я, однако же, каждый день вспоминаю о тебе и радуюсь обрушившемуся на меня потоку писем. Ради бога, перестань в этом сомневаться.

Спасибо за все твои слова, красавица, и помни одно: ты такая, какой и должна быть, и сама по себе составляешь цельную натуру.

Твой Жан-Люк.

* * *

19 января.

Жан-Люк!

В только что полученном письме я вижу лишь последнюю строчку. Ты подписался: «Твой Жан-Люк», чего никогда не делал прежде.

Эти два слова переполняют мое существо, вызывая во мне безмерную благодарность. «Твой Жан-Люк»… Мой Жан-Люк… как я — твоя Дельфина…

Теперь я прочту письмо еще раз, с самого начала. (Пауза.) Хорошо, Жан-Люк, я перестану считать что-либо делом решенным, обещаю тебе. Перестану настырничать и торопить события. Но и ты должен обещать мне, что не будешь тревожиться, не будешь бояться моей радости по поводу тебя. Почему бы тебе просто не принять ее? Согласись с тем, что я питаю к тебе некие чувства, прими их. Разве так не будет проще?

Я опять перечитала письмо. Некоторые его места оставляют скверный осадок. Откуда вдруг столько оговорок? И ощущение, будто ты хочешь сказать: пристала как банный лист?..

Только теперь я обратила внимание на фразу: «я не тот, за кого ты меня принимаешь», — и она вызвала острое неприятие. Господи боже мой… я принимаю тебя за того, кто ты есть. Я питаю чувства к тому, кто писал все эти восхитительные письма. Ты — тот, кто когда-то наставлял меня в употреблении местоимения «ты». Ты — тот, кого я вижу в своем воображении, как и я — та, кого воображаешь себе ты. Разумеется, ты видишь меня несколько иначе, чем наша почтальонша или продавец из ближайшего магазина. Тем не менее твой образ Дельфины гораздо многомернее и куда лучше соответствует действительности, чем та Дельфина, какой меня представляет большинство. А много ли людей знает тебя столь же хорошо, как я?

И, наконец, самое главное: я — твоя Дельфина, и ты можешь распоряжаться моим образом по собственному усмотрению. Ты же — мой Жан-Люк (сам так написал). С сегодняшнего дня ты — мой.

Тем не менее в твоем письме масса оговорок и тревоги. А ведь я, не забывай, желаю тебе только счастья. Как мне сделать тебя счастливым? Самой большой жертвой с моей стороны было бы перестать тебе писать — и я готова даже на нее. Это бы тебя успокоило, Жан-Люк? Скажи, успокоило бы? В таком случае мне следует упрятать подальше всю свою тоску, всю свою привязанность к тебе, закрыться, как закрывается от прикосновения нежный цветок. Но если я не могу провести языком по твоему плечу, не могу поцеловать тебя в шею, не могу погладить тебя вдоль спины, значит, мне остается ласкать тебя словами. Они — мой язык, губы, руки; с их помощью я оглаживаю, лобзаю, нежу тебя; через письма я словно прикасаюсь к тебе. Умолкнув, я утрачу тело. Неужели ты хочешь лишить меня тела, Жан-Люк? Уверяю тебя: я вовсе не жду ответных ласок.

Ну почему все так усложнилось? Почему не может быть по-прежнему? Каким ветром нас занесло в эту пустыню?

Я уже хотела было сжечь это письмо и написать новое. И тем не менее: подобно другим письмам, оно отражает мои мысли. Сегодня мысли несколько спутанные, но все равно самые нежные; беспорядочные, но все равно любовные. Посему остаюсь, ныне и присно,

твоя Дельфина.

* * *

10 февраля.

Дорогой Жан-Люк!

СПАСИБО за рисунок, который я только что получила. Вот уж не думала не гадала, что мне выпадет такое счастье.

Твоя картинка лежит передо мной на столе, наполняя меня радостью — и покоем.

Покоем, какого я не знала много месяцев. Теперь у меня одно желание — смаковать рисунок. А еще мне хочется распространить обретенный покой на тебя.

Любящая из любящих,

Дельфина.

* * *

Дорогая Д.!

От тебя уже порядочно как нет вестей, и я надеюсь, что обретенный тобою покой никуда не делся. И ты всегда можешь быть уверена, милая, что я тоже никуда не делся и питаю к тебе самые нежные чувства, пусть даже на расстоянии. Да-да, это правда.

Представь себе, что я обнимаю тебя. Мои руки объяли твое лицо, ладони холодят твои разгоряченные щеки, мизинец щекочет мочку уха, а большой палец угодил в ямочку на щеке. Я обнимаю твою голову. Ощущаю твое дыхание. Держу в руках твои мысли. Ты не противишься, ты расслабилась в моих объятиях, до меня доносится аромат твоих волос.

Интересно, чей пульс я чувствую указательным пальцем — свой или все-таки твой?..

Я любуюсь тобой. И ты не противишься. Ты очень красивая. Ты закрыла глаза и закрылась в себе, ты покоишься в моих объятиях. Твои шелковистые веки подрагивают, когда я целую тебя.

Не противься, Дельфина, продли это мгновение и помни, что я всегда рядом.

Ж.-Л.

* * *

Дорогая Дельфина!

Вот и новая весточка от меня, потому что вчера я напрочь забыл о твоем дне рождения, который приходился бы на завтра… если б в этом году вовсе не выпадал из календаря. Я вспомнил о нем, уже легши в постель, так что теперь я опять встал и сижу за большим столом у себя в мастерской.

Скоро полночь. Над моим домом в тишине и безмолвии распростерлась окружность ясного, звездного неба.

Скоро, в миг, когда стрелки сойдутся вместе, я пошлю тебе звездный поцелуй. Твой день рождения спрятан во временнбй нише, в которую можно проникнуть лишь в это мгновение, прежде чем стрелки двинутся дальше, в первое марта. Эта ниша такая же потайная, как наша сказочная пещера.

Черновик поздравительной телеграммы (диктуется по буквам):

С — СТРАСТЬ

Д — ДИВАН

Н — НОЧЬ

Ё — ЁРИКИ-МОРИКИ

М — МИНИМАЛЬНО ОДЕТАЯ

Р — РАЗДЕТАЯ

О — ОДАЛИСКА

Ж — ЖЕЛАНИЕ

Д — ДЕРЗОСТЬ, ДОРОГАЯ, ДОПУЩЕН

Е — ЕСЛИ ДА, ТО НЕМЕДЛЕННО

Н — НАВАЖДЕНИЕ

И — ИССТУПЛЕНИЕ, ИСХОД

Я — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

С днем рождения, Дельфина!

Жан-Люк.

* * *

3 марта.

Да-да, Жан-Люк. Пожалуйста, обойми мою голову. Пускай она со всеми своими мыслями покоится в твоих руках. Руках, которыми ты ешь, рисуешь, пишешь письма. Руках, которыми ты одеваешься и раздеваешься. Руках, которыми ты гладишь свою глупую болонку и открываешь бутылку вина. Руках, которые ласкают меня во сне и которые только что вскрыли этот конверт.

Расправь мои мозги, Жан-Люк. Разложи перед собой мои мысли, как мишленовскую[19] карту. Вглядись в переходы цветов от зеленого к желтому и от желтого к коричневому. Эти цвета отражают перепады высот, тогда как разные оттенки голубого передают глубины: чем темнее тон, тем глубже море и сильней моя тоска.

Посмотри направо: там, в небольшом городе, лелеют мечту встретиться с тобой в далекой гостинице, в номере с закрытыми ставнями и доносящимися снизу голосами. Голоса эти не имеют к нам никакого отношения, они странно выговаривают гласные и согласные, складывают их в непривычные слова и фразы, и все это — вкупе с непривычной интонацией — свидетельствует о том, что мы в окружении чужеземцев.

Продолжив путь по магистрали, а затем повернув налево, ты выберешься к морю: глубокому и бурному, как мое стремление к тебе. И все же во время отлива мы можем побродить по воде, которая — даже на порядочном расстоянии от берега — едва ли будет нам выше колена… хотя надо соблюдать осторожность и не заходить слишком далеко, поскольку нас может захлестнуть внезапно набежавшей высокой волной. Во второй половине дня море обычно спокойное и можно искупаться: погрузившись в воду, тела делаются бледными, гладкими и прохладными на ощупь — как бы при этом ни пылала наша страсть. Мы выбираемся на белый песок пляжа запыхавшиеся. (Пляж см. на открытке.)

вернуться

19

Помимо автомобильных шин, компания «Мишлен» выпускает пользующиеся большим спросом карты, дорожные атласы, путеводители и другие материалы для путешествующих.

15
{"b":"238732","o":1}