Игнат усмехнулся хитро:

— Спирька — от кого не пойму! — про этот клад болотный уже краем уха слышал. Если бы даже Яков ему не сказал, он сам бы к парню пристал с допросом… На вдруг надейся, сам не плошай, так-то!

— Дурында идёт, — тихо сказал сверху Демид.

— Один? — подняв голову, спросил дед Данилка.

— Вдвоём… а вот второго рассмотреть не могу… Спирька! — чуть не крикнул Демид.

— Прятаться, как сговорено! — приказал Игнат. — Василий, иди на дорогу, ищи, где Спирька коней оставил. Перегони их в другое место и тотчас назад.

Игнат спрятался за кустом, Василий скрылся среди деревьев. Дед Данилка остался один. Демид так затаился среди ветвей, что возле него, ничего не приметив, села на сучок какая-то птаха.

— До заката ещё далече, — сказал Дурынде и Спирьке дед Данилка. Торопились вы, я погляжу.

— Вот… со мной… — застенчиво произнёс Дурында, кивая на Спирьку, опоздать боялся.

Спирька вёл себя льстиво, не к месту подхихикивал то и дело. Смотрел в землю, чтобы дед Данилка не увидел алчного блеска в его немигающих глазках.

— Погодите тут, — сказал дед. — А я пойду вешки проверю. Там, возле кочки заветной, на краю болота сломанная берёзовая ветка стоит. Как я знак дам — за мной идите…

— Может, нам сейчас вместе всем пойти? — спросил Спирька хрипло.

— Эх, голова пустая! — вздохнул дед. — А вдруг кто вдоль болота ходит? По грибы либо птиц ловит… Нынче мужиков тут много бродит. Нашу троицу-то увидит, притаится да подсмотрит. Тогда как? Ещё одного в долю брать?

— Иди, иди, дед! — махнул рукой Спирька. — Мы обождём. Ежели неладно что, возвращайся. На рожон не лезь.

— Коли совой крикну два раза, — сказал дед Данилка, — значит, возле кочки нет никого. Тогда поспешайте.

Дурында и Спирька остались одни. Сели под дубок.

— Лошадей куплю, дом отстрою, торговать буду, — мечтательно произнёс Дурында. — Эх, заживу!

— И зачем тебе, Дурынде, такие деньги? — вздохнул Спирька. — Дом, лошади… тьфу! У тебя-то и хватит отваги, что на ковшик браги. Вот я заверну дела! Сам князь-батюшка мне помощником будет!

Чёрт улыбнулся своим мыслям, глаза его горели.

— Вот если б на двоих клад поделить, — продолжал он хрипло. — А, Дурында?

— Что ты, что ты! — отшатнулся от него Дурында. — Чего надумал!

— Обмолвка не обида, — смиренно вздохнул Спирька, — пошутковал я.

Со стороны болота послышался двойной крик совы:

— Уху-у, уху-у!

— Дед зовёт! — вскочил на ноги Дурында. — Идём!

— Идём, идём! — Спирька шагнул следом за Дурындой. Потом, приотстав на шаг, из-за пазухи выхватил длинный нож, блеснувший в алых закатных лучах солнца, и с размаху ударил Дурынду в спину.

Но, как ни быстро действовал Спирька, Игнат оказался проворнее Чёрта: он успел высунуть из-за куста свой посох и вся сила удара пришлась на железо. Нож только чуть-чуть кольнул могучую спину парня.

Спирька охнул и разжал пальцы. Дурында почувствовал боль, обернулся.

Игнат уже стоял на дороге, наступив сапогом на нож и держа Чёрта за горло.

— Снимай кафтан, — сказал Игнат Дурынде, — а то кровью его зальёшь. Благодари судьбу — я тут был. А то уволок бы злодей тебя, как кабана заколотого, в болото, — ищи-свищи добра молодца Якова!

— За что ж ты меня? — спросил Дурында Спирьку, и в голубых глазах его впервые появился гнев. — Я тебя как сотоварища сюда привёл…

— Лучше собаку бы привёл, она бы тебя хоть стерегла! — усмехнулся Игнат. — А Чёрт на долю твою позарился. Ему одной трети клада мало показалось! Эй, слезай-ка наземь! — крикнул он.

Демид спрыгнул с дуба.

— Чего ж он на него рано бросился? — удивился Демид. — Без Дурынды Чёрт сундука-то не вытащил бы.

— Жадность его одурманила! — пояснил Игнат. — В голову ударила, смысла лишила! От жадности такой вот змей всё на свете забывает, собой не владеет! Мать родную убьёт — и рука не дрогнет!

Спирька переводил свои горящие яростью и ненавистью глазки с одного мужика на другого,

— Заговор устроили, — зашипел он. — Доложу князю-батюшке.

— Когда из болота выползешь, тогда и доложишь, — сказал Игнат. — А заброшу я тебя подальше, в самую глубину!

— Ответишь! — рванулся Спирька. — Голову потеряешь!

— Но, смирно стой! — встряхнул коротышку Игнат. — А кто узнает? Кто скажет? Яков, которого ты жизни лишить хотел? Либо Демид?

— Я видеть ничего не видел, — сказал Демид, — знать ничего не знаю!

Демид помог Дурынде снять кафтан, вытереть кровь со спины. Рана оказалась пустячной — укол небольшой.

Игнат указал, какую траву болотную нужно приложить — кровь унять.

— От здоровья не лечатся, — сказал Игнат Якову. — До свадьбы ещё сто таких царапин заживёт.

— Я его каждое слово исполняю, своими мозолями кормлю, — пробасил Яков, положил на Спирькину голову огромную свою ладонь, и голова утонула в ней, как яблоко.

— Хоть не складно сказано, да верно, — подбодрил Игнат Якова.

Дурында отпустил Спирькину голову, махнул рукой:

— Сказал бы ещё, да…

— Да дома слова свои позабыл, — подхватил Демид. — Ничего, Яков, придёт день, своими словами заговоришь, а не чужими.

В этот момент Спирька, стоявший доселе тихо, вдруг извернулся всем телом, укусил Игната за руку.

Солдат разжал пальцы, и Чёрт, выскочив из кафтана, метнулся в кусты.

— Держи! — ринулся за ним Демид.

— Стой! — приказал Игнат, отбрасывая пустой Спирькин кафтан. Лошадей-то его Василий уже перепрятал. Значит, Чёрт раньше нас в село не явится. Демид, крикни-ка по-совиному три раза.

Демид приложил ладонь ко рту:

— Уху-ху, уху-ху, уху-ху…

Дед Данилка ухнул в ответ.

— Твой друг и деда нашего порешил бы этим кинжалом, — подняв с земли длинный нож, сказал

Якову Игнат. — Выбрал ты себе дружка! Долго выбирал-то?

Яков поник головой. Потом встрепенулся.

— А клад где? — спросил он. — Деду Данилке подмоги не надобно?

— Золото — дело наживное, — усмехнулся Игнат, покручивая ус. — Ты вот узнал, кто тебе друг, а кто враг. Друг-то разве дешевле злата?

— Значит, клада и не было никакого, — задумчиво произнёс Яков.

— Дружба — чем не клад? — удивился Игнат.

— На дружбу дома не построишь, коней не купишь, — пробормотал Яков.

— А ты пробовал? — спросил Василий.

— Попробуй, Яков, — лукаво ухмыльнулся Демид. — Попытка — не пытка. Не пойдёшь же ты теперь князю пятки чесать да пьявок по углам вылавливать!

— Куда перстень спрятал? — спросил Игнат Якова. — Не хочешь сказать, не надо. Только тогда у тебя один путь останется; к Спирьке на поклон идти, своему убийце сапоги лизать.

— У тебя в избе перстень княжеский схоронен, — пробасил Яков, глядя в глаза Игнату. — Поедем, покажу!

— Чёрт подговорил? — схватился за бороду Демид.

— Он, — кивнул Яков.

— Ах, отпустили змея! — закачался всем телом Демид. — В болото бы его бросить!

— Придёт срок — он сам сгинет! — произнёс Игнат сурово. — Теперь от него князю прок не велик — жало вырвано! Идём к коням! Пока Спирька до села добежит, уже и месяц посветлеет… Эге-гей! Дедушка! Где ты?

Здесь, в лесу, неподалёку от болота, жара не была такой злой. Слышно было, как живёт земля: как колышет травами, журчит ручейками, дышит цветочными запахами.

Дед Данилка вышел из лесу, оглядел мужиков, всё понял, ничего спрашивать не стал, пошёл по тропке за солдатом.

Спирька и Яков привели с собой трёх коней — третьего для сундука с золотом. Василий перепрятал их и ждал друзей в условленном месте.

— Пятерым на троих конях уместиться надобно, как в сказке, — сказал Игнат. — Ну, дедушка, держись за меня! Демид с Василием, а Якова одного конь едва держит…

…Когда Игнат и Яков прискакали к избёнке бабки Ульяны, то на небе уже сверкали звёзды. Яков соскочил с коня, полез под крыльцо.