— Слушай меня внимательно, Пол. Я был в «Красной шапочке».

— Вот как! Надеюсь, ты неплохо повеселился. И Кэрол была там?

— Перестань! Сейчас не время устраивать сцены ревности. Я знаю, где чемодан, похищенный из камеры хранения, и хочу, чтобы ты сейчас же поехал со мной. Боюсь, что завла­деть им снова будет нелегко.

— Где же он?

— У Грубера. Оснабрюкерштрассе. Ты знаешь точный адрес?

— Да, но…

— Не будем терять времени. Такси ждет. Джонсон захлопнул дверь и побежал за Шелем.

— Оснабрюкерштрассе, 34,— кинул он шоферу.— А теперь расскажи толком, что случилось. Откуда эти сенсационные сведения?

— Мы с Грубером договорились встретиться вечером в «Красной шапочке». Придя туда, я увидел, что он беседует с Кэрол.

Джонсон нервно заерзал на сиденье.

— Мне удалось случайно подслушать их разговор. Они меня не видели. Грубер уговаривал Кэрол уехать вместе с ним из Гроссвизена. Они, мол, созданы для лучшей жизни и все такое.

— А что Кэрол?

— Не думаю, чтобы она отнеслась всерьез к его предложе­ниям. По-моему, она над ним подсмеивалась.

— Когда они ушли из ресторана?

— Минут двадцать назад.

— Рассказывай дальше.

— Грубер хвастался, будто раздобыл нечто такое, что позволит ему совершить переворот в жизни и коренным образом улучшит его финансовое положение. Говорил он туманно. Утверждал, например, что это я косвенно помог ему найти зо­лотое дно.

— Из этого еще не следует, что у него в руках те… бумаги.

— Нет? Ты помнишь сцену на вокзале?

— Разумеется!

— Грубер расспрашивал старика из камеры хранения крайне осторожно и поверхностно. Я уже тогда удивился — ведь, как полицейский инспектор, он должен уметь допраши­вать. А сегодня вечером он сказал: «Мне удалось добыть одну вещь, которой буквально нет цены. Я неплохо позабавился, глядя, как все ее ищут…» Ты же помнишь, что мы искали? Грубер имеет в своем распоряжении сыщиков, полицейских…

— Да, да, вроде бы все так, но зачем ему это? Откуда он знал, что лежит в чемодане? Человек, получивший чемодан, описал его содержимое.

— Вот это нам и предстоит выяснить.

— Нелепое положение. Мне нелегко будет объяснить, на­чальству, как все это получилось.

Несколько мгновений они сидели молча, глядя на сколь­зившие впереди машины лучи фар.

— Грубер был знаком с твоей женой? — спросил Шель.

— Да. Он когда-то пытался за ней ухаживать. Я сказал ему пару теплых слов, он извинился, на том и покончили.

— Гм… Скажи, Пол, а не кажется ли тебе странным, что инспектора заинтересовало такое пустячное дело, как исчезновение чемодана из камеры хранения? Я полагал, что он пришлет кого-нибудь из сыщиков.

— Странным? Ты не знаешь Грубера. Он необычайно честолюбив и старается усердием компенсировать некоторые недостатки в… — Джонсон покосился в сторону водителя.— Надеюсь, ты понимаешь? И наконец, об этом попросил его я… В чиновничьей иерархии положение, которое я занимаю в про­куратуре, выше, чем его. Однако после того, что ты рассказал, меня тоже начинают интересовать его истинные побуждения.

— Номер тридцать четыре? — переспросил шофер, притор­маживая.— Тот же самый дом, где мы только что были.

— Да, сколько с нас? — ответил Джонсон, доставая бумажник.

Шель вышел из машины. Черный «опель» стоял еще на обочине. Когда такси отъехало, друзья отворили калитку, ведущую в сад, и оказались перед низким строением из не­обожженного кирпича. Через газон вела дорожка, выложен­ная светлым плоским камнем. Во всех окнах, кроме одного с левой стороны, было темно.

— Попытаемся войти через заднюю дверь,— шепнул Джонсон.— Я бы предпочел, чтобы ему не хватило времени приготовиться к встрече с нами.

Они бесшумно обогнули дом и остановились на маленьком дворике. Джонсон потянул дверную ручку.

— Открыто, заходи.

Перед ними был темный коридор. В доме царила тишина. Из какой-то щели выбивалась узкая полоска света. Тихонько, на цыпочках, они подкрались к двери, и Джонсон рывком распахнул ее.

Кэрол широко раскрыла глаза при виде незваных гостей; она вскочила с тахты, силясь закричать, но не смогла произ­нести ни звука. Грубер побледнел, появившееся в первый мо­мент выражение гнева и удивления у него на лице быстро сменилось замешательством и страхом. Он пригладил растре­панные волосы и сделал движение, будто хотел подняться, но так и не встал.

Напряженную тишину нарушил крик Джонсона:

— Ах ты, развратный негодяй!

Грубер не отвечал. Он сидел, низко опустив голову, и был очень похож на нашкодившего школьника, застигнутого на месте преступления. Кэрол нервно кусала губы. Шель почувствовал тоже нечто вроде жалости. «Бедняга Кэрол! — подумал он.— В веселенькую же историю ты впуталась».

Джонсон не двигался с места. Тягостное молчание станови­лось просто невыносимым. Наконец Грубер превозмог испуг и хрипло спросил:

— Что вам надо?

Кэрол взглянула на Шеля так, словно только что его заметила. Журналисту стало не по себе, но он не отвел глаз.

— Двуличная тварь! — громко произнес Джонсон и сде­лал шаг вперед.

Грубер выпрямился. Он чувствовал, что должен каким-то образом защищать свое достоинство.

— Не стоит волноваться,— неуверенно моргая, начал он.— Давайте лучше поговорим спокойно.

— Заткнись! — рявкнул американец, подходя еще ближе. Ноздри инспектора раздулись, мускулы на широком лице задрожали, глаза сузились.

— Как вы смеете…

Джонсон замахнулся. Резкий удар прервал дальнейшие объяснения. Немец покачнулся, его лицо залила густая краска. Он сжал кулаки, пытаясь сдержать волнение, и бро­сил быстрый взгляд на неподвижного Шеля.

— Джонсон! — сдавленным от ярости голосом произнес он. — Ты ведешь себя, как скотина. Скажи, что тебе нужно, и убирайся отсюда.

— А ее я могу забрать или она уже стала твоей собствен­ностью? — Джонсон большим пальцем указал на Кэрол.

— Кэрол сама распорядится своей судьбой.

— Неужели? А сколько ты ей заплатил за ночь? Видно, немало, если судить по твоей гнусной физиономии!

— Пол! — резко поднялась со своего места Кэрол.— Разве я спрашиваю, сколько ты платишь за визит к своей секре­тарше? У тебя не может быть ко мне никаких претензий…

— Эту чепуху, конечно, он тебе нагородил? От такого негодяя ничего другого и не следовало ожидать!

— Скажешь, неправда? — вызывающе спросила Кэрол.

— Это не имеет значения.

— Джонсон! — вмешался инспектор. — Повторяю тебе последний раз: выкладывай, зачем пришел, а потом уби­райся.

Американец взглянул на него.

— Я тебя предупреждал, Грубер: руки прочь от Кэрол! — процедил он сквозь зубы.— В тот раз ты признал свою ошибку… А сейчас у меня только одно желание: плюнуть тебе в лицо!

— Вон отсюда! Немедленно! — взорвался Грубер.— Уби­райтесь!

Шель заметил, что Джонсон отвел назад руку. «Сейчас он его ударит…» — подумал он. Кэрол неуверенно отступила назад.

Удар был нанесен молниеносно. Грубер охнул и скорчился, но тут же овладел собой и, обхватив американца обеими ру­ками, попытался перегнуть его назад. Не сумев вырваться из тесных объятий, Джонсон ударил инспектора ногой. Про­тивники в остервенении сцепились друг с другом и с грохотом повалились на пол. Грубер ослабил хватку, но лишь для того, чтобы схватить американца за горло, а тот запустил пятерню в волосы немца и яростно принялся колотить его головой об пол.

— Сделайте что-нибудь! — умоляла Шеля перепуганная Кэрол.— Они же убьют друг друга!

— Нет уж! — ответил Шель.— Это их личное дело…

Грубер протяжно взвыл. Шель и Кэрол повернулись к катающимся по полу мужчинам. Джонсон надавливал боль­шими пальцами немцу на глаза и, тяжело дыша, пытался стать коленом ему на грудь. Грубер вслепую молотил кула­ками куда попало. В какой-то момент ему удалось согнуть ноги в коленях и изо всех сил оттолкнуть противника назад. Джонсон покатился по полу, с шумом переворачивая стол и стоявший за ним стул, но сразу же вскочил на ноги. Из глу­бокой раны на подбородке текла кровь, воротник рубашки был разорван, лицо искажено. Когда Грубер, сопя, встал, он одним прыжком подскочил к нему и кулаком нанес силь­ный удар в одутловатое лицо. Немец взвыл от боли и, прижав ладонь ко рту, тяжело упал на спину.