Лейтенант Красночуб, получив приказ ночью, в кромешной тьме повел взвод в обход вокзала.

По пути разведчикам не раз приходилось вступать в перестрелку с мелкими вражескими группами. Двое были убиты, четырех ранило. Трудно воевать днем, а ночью это вдвое труднее, да еще в разрушенном городе. Попробуй определи точно, где свои, а где противник. Кругом грохочет бой, и тьму прорезают вспышки выстрелов. Но все это «загадки» только для необстрелянных новичков, а не для бывалых воинов и тем более разведчиков.

Лейтенант неторопливо пробирался с бойцами к вокзалу, то и дело прислушиваясь, чтобы определить каждый очаг боя. Когда взвод почти вышел к вокзалу, стало ясно, что наши отдельные группы, полуокружив здание вокзала, обстреливают его. Значит, в вокзале обороняются фашисты. «Но почему наши не действуют решительно? Что их задерживает?» Быстро разослав попарно разведчиков в подразделения, ведущие бой, лейтенант вскоре уже знал, что командир батальона убит, командир первой роты тяжело ранен, боеприпасы на исходе, в батальоне много раненых.

Выполнив задание, взвод разведки мог бы возвращаться в полк. Но Красночуб не мог теперь уходить. «А что если собрать всех бойцов батальона и попытаться выбить фашистов из вокзала? Очень уж благоприятная создалась обстановка: немцы ведут огонь неуверенно… Значит, у них мало сил».

И разведчики поползли к разрозненным группам сражающихся бойцов. Красночуб приказал в каждой из групп оставить по нескольку человек, которые должны отвлекать немцев, а остальных собрать и идти к железнодорожному полотну.

На путях валялись разбитые и опрокинутые цистерны и вагоны. Отсюда рукой подать до вокзала. Разведчики собрали человек пятьдесят бойцов, два расчета батальонных минометов и доложили, что у разбитого склада есть два танка, но танкисты не имеют горючего.

С танками, конечно, атаковать куда надежнее — броневое прикрытие. Как быть? И Красночуб дает задание осмотреть все пристанционные постройки. «Выручил» подбитый немецкий танк. Гитлеровские танкисты отстреливались до вечера, а потом умолкли, — очевидно, сбежали. Красночуб послал к танку группу бойцов, и вскоре наша бронемашина была заправлена.

В глухую полночь перестрелка заметно ослабла. И наши, и фашистские солдаты устали от непрерывного боя. И тогда лейтенант Красночуб поднял бойцов в атаку. Бой за вокзал длился недолго — слишком неожиданным оказался он для фашистов. Когда они опомнились и начали бить из минометов, было уже поздно. Батальон овладел вокзалом.

Теперь надо было подумать, как закрепить отбитый у врага вокзал. Красночуб собрал оставшихся командиров. Среди них был один младший лейтенант танкист Егоров, восемь сержантов и старшин.

— Товарищи командиры, я принял командование батальоном. Наша с вами задача — продержаться до подхода подкрепления. Ясно?

— Ясно-то ясно, — сказал один сержант, — а на чем держаться? Патронов нет… Мы уже сутки ничего не жрали и раненых полно. Вон одна сестрица всех обхаживает… — Он махнул рукой. — Да что и говорить, губы ссохлись, — воды и той нет…

Красночуб слушал сержанта не перебивая. Пусть выскажется, раз у человека наболело. Может, что и дельное скажет.

Поднялся с груды битого кирпича старшина.

— Да не слушайте нытика, товарищ лейтенант. Этого нет, того нет, — передразнил он его. — А кто для нас припас готовенькое? Фашисты тебе на подносе принесут? Есть приказ — нам держать вокзал, будем держать… Не затем мы тут бьемся, чтобы отступать.

— Товарищ старшина, да я разве о том, — отозвался сержант. — Говорю, какая ситуация.

— Мы и без тебя видим, какая ситуация.

— Ну вот что, товарищи командиры, — сказал Красночуб. — Вас шесть сержантов, будете командирами боевых групп. Младший лейтенант Егоров, мой заместитель, будет командовать двумя танками. — Товарищ старшина, ваша фамилия?

— Кустов.

— Вас назначаю командовать батальонными минометами. А ваша фамилия, старшина? — обратился он к тому, кто дал отпор панически настроенному сержанту.

— Я Печенкин, — ответил старшина.

— Вкусная фамилия, — усмехнулся Красночуб. — Оно бы не плохо с голодухи, хлопцы, печеночки зажаренной с грибной подливой.

Все рассмеялись его шутке.

— Вы не принимайте это за обиду, старшина. К слову пришлось.

— Да нет, что вы, товарищ лейтенант.

— Так вот, будете у нас, Печенкин, начальником тыла. Ваша задача подсчитать и доложить мне, сколько у нас боеприпасов, что есть из продовольствия и медикаментов. Понятно?

— Понятно, товарищ лейтенант.

— В ваше распоряжение выделяю четырех бойцов. Место для склада подыщите в подвале. Немецкие трофеи соберите, — пригодятся. А теперь пойдемте, товарищи командиры, каждой боевой группе подберем позицию. Оборона должна быть круговой. Чтобы, куда фриц ни сунулся, везде по носу получил.

Красночуб хотел направиться с командирами по боевым позициям, когда к нему подошла санинструктор Наташа Круглова. Левая рука у нее была перевязана, на лбу и левой щеке ссадины.

— Ранены?

— Контужена, когда вокзал брали. Но сейчас ничего, только в голове шумит.

— Куда же вас?… Подождите, скоро я смогу отправить вас в полк с разведчиками.

— Нет, нет, что вы, товарищ лейтенант! Я никуда не уйду… У меня там столько раненых…

— Понимаю… Ну что ж, тогда… Печенкин, помогите санинструктору место отыскать для раненых. Медикаментами снабдить, воды раздобудьте.

— Спасибо, товарищ лейтенант, а то у меня уже руки опускаются, не знаю, с чего и начать.

— Ничего, ничего, сестрица… Мы все вам помогать будем.

Распределив бойцов по боевым группам, Красночуб отослал донесение командиру полка с одним из разведчиков и отправился разыскивать госпиталь.

Раненых он нашел в одном из подвалов вокзала. Видно, раньше здесь был какой-то склад. Кругом валялись разбитые ящики, бочки, пустые бутылки. И только вторая половина, за деревянной перегородкой, была приспособлена под госпиталь. На полу, на расстеленных одеялах и шинелях, лежали тяжело раненные бойцы. Слабый свет мерцавшей коптилки едва позволял различить людей по белеющим повязкам. Круглова сидела на ящике и рядом с ней — Красночуб даже не поверил своим глазам — маленький мальчик. «Откуда здесь взялся мальчонка?» Лейтенант подошел к ним. Мальчик пугливо скосил глаза в сторону Красночуба.

— Ты откуда будешь, хлопчик?

Мальчик насупил торчащие бровки и обидчиво поджал нижнюю губу.

— Ниоткуда. Сталинградец я… Маму мою фашисты убили.

— Мы уже окрестили его, товарищ лейтенант. Он не просто Саша, а Саша Сталинградович.

У Красночуба запершило в горле. Он вспомнил своих детей.

— Сынок ты мой, — погладил он его по свалявшимся, грязным волосам.

— Нет, — сказал твердо мальчик. — Ты не мой папа… Я знаю своего папу… Он тоже с фашистами воюет.

— Проклятые изверги, — донесся из темноты голос раненого. — Мне бы хоть одну здоровую руку…

— Куда же мы его определим? — спросил вполголоса лейтенант. — Нельзя же тут держать детенка…

Наташа обняла мальчика и прикрыла полой шинели.

— Пусть будет со мной. Останешься со мной, Саша?

Мальчик доверчиво прижался к Наташе.

— Останусь…

Лейтенант Красночуб заметил, что раненые ведут себя спокойно, даже стараются не стонать.

— Медикаменты Печенкин достал?

— Индивидуальных пакетов принес и две немецкие походные аптечки. Вода есть.

Красночуб отцепил от ремня флягу и передал Наташе.

— Тут спирт. Пригодится.

Лейтенант ушел в горьком раздумье. Положение у батальона тяжелое. Много раненых. Почти нет продовольствия. И как быть с ребенком? Может, отправить его с разведчиками?

Красночуб поднялся на второй этаж. В угловой комнате с винтовой лестницей в подвал он устроил себе командный пункт.

Ночь пролетела незаметно. На востоке тускло серела едва различимая полоска. Зачинался рассвет. Пришел старшина Печенкин, доложил о наличии оружия и боеприпасов.

— В общем бедновато, товарищ лейтенант. Вокзал — вон какая махина. Сюда полный состав батальона в самый раз. А у нас из ста восьми человек половина раненых.