Она огляделась и с удовольствием заметила Узора – тот наблюдал, устроившись на боку фургона. Веденка подошла к передней части этого фургона и протянула руку другому стражнику, который стоял поблизости.

Он безмолвно посмотрел на руку, поскреб в затылке. Потом глянул на фургон и, забравшись на него, наклонился и помог Шаллан подняться.

Подошел Твлакв:

– Для нас будет дороговато вернуться назад без товара! У меня есть только эти рабы, купленные в Мелководных Криптах. Их недостаточно, чтобы оправдать обратную дорогу, совсем недостаточно.

– Дороговато? – переспросила Шаллан, усаживаясь и старательно изображая изумление. – Уверяю тебя, купец Твлакв, расходы для меня незначительны. Ты получишь щедрое вознаграждение. А теперь в путь. На Расколотых равнинах меня ждут важные люди.

– Но, светлость, – возразил Твлакв, – я же вижу, что вы недавно перенесли тяжелые испытания. Давайте я отвезу вас в Мелководные Крипты. Это гораздо ближе. Вы там сможете отдохнуть и послать весточку тем, кто вас ждет.

– Я просила, чтобы меня отвезли в Мелководные Крипты?

– Но… – начал Твлакв и умолк, когда она вперила в него пристальный взгляд.

Шаллан смягчила выражение лица.

– Я знаю, что делаю, и спасибо за совет. Нам пора отправляться в путь.

Трое мужчин обменялись растерянными взглядами, и работорговец, стянув с головы вязаную шапочку, начал теребить ее в руках. Неподалеку в лагерь вошли два паршуна с мраморной кожей. Шаллан чуть не подпрыгнула, когда они протащились мимо, неся высохшие панцири камнепочек, которые, видимо, собирали для походных костров. Твлакв не обратил на них внимания.

Паршуны. Пустоносцы. У Шаллан по коже побежали мурашки, но прямо сейчас нет времени из-за них беспокоиться. Девушка снова посмотрела на работорговца, ожидая, что он проигнорирует ее приказы. Но Твлакв кивнул. А потом он и его люди просто… сделали, как она велела. Запрягли чулл; работорговец узнал, в какой стороне ее сундук, и караван двинулся в путь без дальнейших возражений.

«Наверное, они просто подыграли мне, – подумала Шаллан, – потому что хотят выяснить содержимое моего сундука. Чтобы украсть побольше».

Но когда они достигли нужного места, то лишь погрузили сундук в фургон и привязали, а потом развернулись и поехали на север.

К Расколотым равнинам.

Каладин прижал осколок скалы к стене ущелья, и тот прилип.

– Давай, – скомандовал он, шагнув назад.

Рогоед подпрыгнул, ухватился за камень и повис на стене, согнув ноги в коленях. Его глубокий, рокочущий смех разбудил в ущелье эхо.

– На этот раз он меня держать!

Сигзил сделал отметку в своем журнале:

– Хорошо. Камень, продолжай висеть.

– Как долго?

– Пока не упадешь.

– Пока не… – Громила-рогоед нахмурился, держась за камень обеими руками. – Мне эксперимент уже не нравится.

– О, только не хнычь. – Каладин скрестил руки и прислонился к стене возле Камня. Сферы озаряли дно ущелья вокруг них, бросали отблески на лозы, мусор и цветущие растения. – Падать-то невысоко.

– Дело не в падении, – пожаловался Камень. – Дело в руках. Я ведь, понимаешь, большой.

– Так это же хорошо – у тебя большие руки, чтобы ими держаться.

– По-моему, тут главное в другом, – проворчал Камень. – И держаться неудобно. И я…

Булыжник с щелчком отклеился от стены ущелья, и рогоед рухнул вниз. Каладин схватил его за руку, помогая приятелю устоять.

– Двадцать секунд, – подвел итог Сигзил. – Не очень-то долго.

– Я предупреждал. – Каладин поднял упавший каменный осколок. – Он держится дольше, если я использую больше буресвета.

– По-моему, нам нужна отправная точка. – Сигзил пошарил в кармане и вытащил светящийся бриллиантовый светосколок – самую малоценную из всех сфер. – Забери из нее весь свет, перелей в булыжник, а потом мы подвесим Камня и посмотрим, как долго тот продержится.

Рогоед застонал:

– Мои бедные руки…

– Эй, манча, – окликнул его Лопен из глубины ущелья, – по крайней мере, у тебя их две, ага?

Гердазиец следил, чтобы ни один из новых рекрутов не забрел к ним и не увидел, что делает капитан. Это было маловероятно – они упражнялись на расстоянии нескольких ущелий от основной команды, – но Каладин потребовал, чтобы кто-то стоял на страже.

«В конце концов все узнают, – подумал Каладин, беря светосколок у Сигзила. – Ты ведь именно это пообещал Сил? Что позволишь себе стать Сияющим?»

Юноша резко вдохнул содержавшийся в сфере буресвет, потом перенаправил его в булыжник. У него получалось все лучше: буресвет перетекал в руку – и после его можно использовать как светящуюся краску, чтобы мысленно покрыть нижнюю часть камня. Буресвет впитался в камень, и, когда Каладин прижал его к скале, он там и остался.

Над камнем вились язычки светящегося дыма.

– Пожалуй, не нужно заставлять рогоеда висеть на скале, – заметил Каладин. – Если тебе требуется отправная точка, почему бы просто не посчитать, как долго булыжник продержится там сам по себе?

– Это будет не так весело, – возразил Сигзил. – Ну хорошо, уговорил.

Он продолжил записывать цифры в своем журнале. Большинству прочих мостовиков от этого сделалось бы не по себе. Письмо воспринималось как занятие, неподобающее мужчине и даже богохульное, хотя Сигзил просто зарисовывал глифы.

Сегодня, к счастью, с Каладином были Сигзил, Камень и Лопен – все чужеземцы из краев с другими правилами. Гердаз формально был воринским, но у них был собственный воринизм, и Лопен, похоже, не имел ничего против мужчин, знакомых с письмом.

– Итак, – сказал Камень, пока они ждали, – наш Благословенный Бурей вождь, ты говорить, что можешь делать кое-что еще, верно?

– Летать! – воскликнул Лопен с другой стороны ущелья.

– Я не умею летать, – буркнул Каладин.

– Ходить по стенам!

– Я пытался. Чуть голову не разбил, когда упал.

– Ах, ганчо, – проворчал Лопен. – Ни полетов, ни прогулок по стенам? Я должен как-то впечатлить дам. Не думаю, что камней, приклеенных к стенам, им хватит.

– А по-моему, такое впечатлило бы кого угодно, – заметил Сигзил. – Это противоречит законам природы.

– Плохо же ты знаешь гердазийских женщин… – со вздохом сказал Лопен. – Как по мне, нам стоит опять попытать счастья с полетами. Это было бы лучше всего.

– Кое-что еще и впрямь есть, – сообщил Каладин. – Не полеты, но все равно полезно. Не уверен, что смогу это повторить. Я никогда не делал это осознанно.

– Щит, – вспомнил Камень, который стоял у стены и неотрывно глядел на приклеенный к ней булыжник. – На поле боя, когда паршенди в нас стрелять. Стрелы ударить в твой щит. Все сразу.

– Да, – подтвердил Каладин.

– Надо это проверить, – заявил Сигзил. – Нам потребуется лук.

– Спрены! – воскликнул Камень, тыкая пальцем. – Они прижимают этот булыжник к скале.

– Что? – Сигзил подобрался ближе и, прищурившись, стал разглядывать кусок скалы, который Каладин прижал к стене ущелья. – Я их не вижу.

– А-а, – протянул Камень, – они не хотеть быть замеченными. – Он склонил голову перед ними. – Прошу прощения, мафах’лики.

Сигзил нахмурился, пригляделся, приблизив сферу, чтобы осветить пространство. Каладин подошел поближе и присоединился к ним. Он мог разглядеть маленьких пурпурных спренов, если смотрел очень внимательно.

– Сиг, они там, – согласился Каладин.

– Тогда почему я их не вижу?

– Это как-то связано с моими способностями. – Юноша посмотрел на Сил, которая сидела поблизости на краю трещины в скале, закинув ногу на ногу и покачивая ею.