Ученики любили Шопена и как учителя, и как воспитателя, но потихоньку посмеивались над его произношением польского языка на иностранный лад: он особенно тщательно выговаривал все гласные буквы. Посмеивались они и над его постоянными рассказами и угрозами познакомить их за непослушание и шалости с "мадам розгой". В те времена полагали, что без помощи порки не может обойтись ни воспитание, ни обучение детей, а секли обычно розгой. Николай Шопен очень редко прибегал к помощи порки, но иногда и он пользовался розгой.

Первой учительницей маленького Фридерика была, собственно, не мать, а его старшая сестра Людвика. Она была старше его на три года, очень живая и способная девочка. Когда Людвику начали учить читать и писать, играть на фортепиано, она стала передавать свои, вновь приобретенные, знания брату. Мальчик быстро и налету схватывал уроки маленькой учительницы, и будучи пяти лет Фридерик вместе с сестрой читал по-французски и по-польски. Французский язык, наравне с польским, был родным языком в семье Николая Шопена.

Но еще более охотно учился Фридерик у сестры музыке, проявляя в этом отношении удивительное терпение и настойчивость. Скоро пятилетний мальчик не только догнал свою способную сестренку, но и далеко опередил ее. Он уже играл почти все, что знала и играла его мать и, при своем удивительном слухе и музыкальной памяти, часто по наслышке играл то, что играли уже взрослые ученики, пансионеры отца и знакомые музыканты.

Удивительные способности мальчика, его стремление к музыке, настойчивость, с которой он часами просиживал за фортепиано, разучивая по нотам или играя по слуху различные пьесы, заставили родителей подумать, что Фридерика надо серьезно учить музыке, что для него надо найти знающего учителя.

Фридерику было шесть лет, когда его стал основательно учить музыке чех Войцех Живный, друг Николая Шопена, известный в Варшаве учитель музыки.

Живный был постоянным учителем в пансионе Шопена; он учил музыке пансионеров, учил Людвисю, стал учить и Фридерика.

Одинокий, холостой человек, он был ежедневным гостем в семье Шопена. Приходил обедать к ним каждый день и все послеобеденное время, до вечера, а то и позже, проводил у них, если не уходил в театр слушать оперу, или на какой-нибудь концерт.

И все это время, до тех пор, пока Фридерика не уводила мать, чтобы уложить спать, мальчик проводил со своим учителем; их обоих нельзя было оторвать от фортепиано. Если они не занимались, то Фричек играл Живному свои собственные фантазии. Переносить на бумагу нотными знаками то, что он сочинял, Фричек еще не умел, и его выручал Живный. Он переносил на ноты то, что Фричек играл, а затем мальчик уже по нотам играл свои собственные, сочиненные им, вещи.

Часто пани Юстина приходила и насильно прекращала эти занятия, настаивая, чтобы Фричек шел погулять, побегать в саду, так как для ребенка вредно так долго сидеть за инструментом.

Послушный мальчик оставлял фортепиано и шел вместе с Живным в сад лицея. Там учитель и ученик вели бесконечные разговоры о музыке.

Живный был человек высокого роста, с огромным фиолетового цвета носом, в силу пристрастия его владельца к вину и нюхательному табаку. Его нос, подбородок, белый галстук, жилет, сюртук и даже высокие венгерские сапоги — все было засыпано табаком. В кармане, кроме огромной табакерки с портретом композитора Моцарта, вмещавшей полфунта табаку, и огромного красного платка в клетку, находился всегда наготове небывалых размеров четырехугольный карандаш, которым Живный имел обыкновение ударять по пальцам или по голове непонятливых или невнимательных учеников. Одному только Фридерику Шопену никогда не пришлось испытать на себе этот карандаш.

Прошло два года. Успехи Фридерика в музыке были настолько велики, что о талантливом мальчике-пианисте стало известно во многих домах в Варшаве. Опытные музыканты считали его замечательным ребенком, "который должен заменить Моцарта".

Друзья Николая Шопена постарались, чтобы первое произведение Фридерика — "Полонез" — было напечатано. Кроме "Полонеза" в этом же 1817 году была напечатана и другая композиция Шопена, но уже без упоминания имени автора: "Военный марш". Этот марш играли с тех пор обычно во время парада.

В светлый, солнечный день 24 февраля 1818 г. в квартире Николая Шопена было большое оживление. В гостиной расхаживали разговаривая Живный и нарядно одетый Николай Шопен, а рядом в столовой стоял на кресле Фридерик. Вокруг него суетились мать и Людвися. Служанки бегали взад и вперед, принося разные вещи. Младшие сестры и трое учеников сидели вокруг, смотрели и перекидывались шутками.

Фридерика одевали в новый бархатный костюм, — сегодня он должен был в первый раз выступить публично на концерте, играть на фортепиано. Все вокруг него суетились и волновались, но сам Фричек был спокоен и вполне уверен в себе. Его очень занимал новый костюм, а главное - большой, красивый кружевной воротник, лежавший на столе.

— Ну, сынок, ты готов, смотри не волнуйся, а выйдешь, поклонись публике, сядь хорошенько, а потом уже принимайся играть, — напутствовала пани Юстина, целуя сына.

— Ах, мамуся, какой воротник у меня красивый, вот наверно все будут смотреть на него. Я не боюсь, я все прекрасно помню. И пан Живный, и пан Эльснер — все говорят, что я хорошо играю.

Пани Юстина была нездорова и не могла быть на концерте. Николай Шопен сам повез сына на концерт. Фридерик играл в этот вечер очень трудную вещь — фортепианный концерт Гировеца.

Успех концерта был необычайный. Кроме своей изумительной игры, маленький пианист был так привлекателен и мил, что общему восторгу не было конца.

Вечером, когда отец и сын уже приехали домой, пани Юстина посадила сына на колени и спрашивала, что же больше всего понравилось публике.

- Мамуся, я говорил тебе, что понравится мой воротник, все на него только и смотрели, — уверял Фричек при общем смехе.

После этого концерта маленький "Шопенек" стал любимым гостем и баловнем варшавских гостиных. Его постоянно приглашали на вечера, и роскошные коляски польских аристократов часто подъезжали к квартире Шопена за маленьким артистом. На этих вечерах Шопен играл не только чужие произведения, но часто и свои собственные импровизации.

Общее внимание, постоянные похвалы должны были бы, казалось, испортить мальчика, развить в нем большое самомнение, большую самоуверенность. Но под внимательным надзором отца, любящей матери и Живного Фридерик попрежнему оставался тем же послушным ребенком и внимательным учеником.

Однажды Фридерик заметил, что если взять не октаву (8 тонов) как обычно, а 10 тонов, то получается очень красивое созвучие. Но его рука была слишком мала, не могла охватить столько клавиш. Чтобы придать гибкость пальцам, он стал на ночь привязывать между пальцами деревянные клинья, не обращая внимания на все неудобства и мучения от подобной меры. К счастью, он скоро убедился, что насколько широкие аккорды звучат красиво на фортепиано, настолько механическое растягивание рук ослабляет, а не усиливает их гибкость, и прекратил свои опыты.

Эта маленькая подробность говорит об удивительном терпении и настойчивости мальчика; он готов был идти на какие угодно лишения и неудобства, лишь бы только добиться совершенства в области музыки.

Фридерику уже минуло восемь лет, надо было подумать о его школьном обучении. Николай Шопен считал, что лучше отдавать детей в общественную школу попозже, не ранее 13-14 лет, а до тех пор дети должны учиться дома. Такой системы он придерживался воспитывая и чужих, и своих детей. Поэтому Фридерик и его сестры учились вместе дома под руководством отца.

Для поступления в 4-й класс Варшавского лицея требовались языки французский, немецкий (оба языка Шопен знал с детства), латынь, история, география, грамматика всех трех языков и родного польского языка, арифметика полностью, часть алгебры и геометрии, умение писать сочинения. Все эти предметы для мальчика, увлеченного музыкой, могли казаться скучными. Но Фридерик учился внимательно и добросовестно. Он отличался прекрасной памятью, хорошими способностями и воспринимал все быстро, так что ученье его шло легко.