«Два павлина с распущенными хвостами, сделанные из чистого золота, украшают спинку трона, на котором некогда восседали правители Индии из династии Великих Моголов. Золотые ножки трона отделаны жемчугом и драгоценными камнями огромных размеров и ослепительной красоты. Двенадцать колонн поддерживают балдахин, золотая ткань которого сплошь унизана великолепными драгоценностями», — так описал этот трон французский ювелир, видевший его в Диван-и-Аме, роскошнейшем из храмов Дели.

Весть о затонувших сокровищах очень скоро привлекла внимание кладоискателей и разного рода авантюристов. Через пять лет после катастрофы в бухту, расположенную на восточноафриканском побережье, в провинции Наталь, в двухстах милях от порта Дурбан, и получившую официальное название залив «Гроувенора», пожаловали первые охотники за подводными кладами. Они ничего не нашли и убрались восвояси с пустыми руками.

Еще через 18 лет, в 1805 г., на месте гибели фрегата появились два шотландца. Этим двоим сопутствовала удача: они увезли с собой две тысячи золотых монет.

Успех шотландцев расшевелил чиновников Британского адмиралтейства, и в 1842 г. оно наконец занялось спасением клада. Десять месяцев опытнейшие малайские ныряльщики под руководством специалистов-водолазов пытались подобраться к судну, которое к тому времени уже успел занести трехметровый слой песка. Все попытки закончились неудачей, и операцию пришлось прекратить.

В 1905 г. несколько предпринимателей основали в Йоханнесбурге — крупном промышленном центре Южной Африки — «Синдикат по розыскам "Гроувенора"», акции которого раскупались нарасхват. Появившиеся к тому времени новые технические средства давали пайщикам надежду, что синдикату повезет больше, чем его предшественникам. При помощи землечерпалки прорыли желоб, чтобы по нему вытащить на сушу искалеченный корпус судна. Но организаторы операции не учли воздействия морских волн, которые заваливали желоб все новыми горами песка. Снова неудача.

Вскоре после окончания Первой мировой войны в Йоханнесбурге была сделана еще одна попытка. На этот раз с берега прорыли тоннель, позволивший подобраться к судну снизу. Проходчики уже собирались применить специальный бур, чтобы вскрыть корабельный борт из прочного тикового дерева, как вдруг все работы пришлось прекратить. Банки отказали в дальнейшем кредите и не шли ни на какие уступки.

В 1935 г. созданный в Голландии консорциум решил отгородить залив «Гроувенора» дамбой от моря, а потом выкачать из него воду мощными насосами. В бухту сбросили крупные обломки горных пород, но дамбы не получилось. Насосы не понадобились.

…Мсье де Баке был хорошо осведомлен обо всех этих попытках. Он знал также, что злополучный фрегат по-прежнему лежит на том месте, где затонул больше двухсот лет назад, а чтобы добраться до него, нужно "нырнуть" на глубину 13 м, а затем преодолеть 27-метровый слой песка. И этот слой с каждым годом становится толще. Но и техника для подводных работ становится все совершеннее. Проект, разработанный по заданию бельгийского магната, предполагал прокладку к корпусу «Гроувенора» очередного тоннеля и последующую очистку корпуса судна от покрывающего его песка при помощи самых мощных насосов.

На этом сведения о судьбе замысла мсье де Баке обрываются. Возможно, проект был успешно осуществлен в глубокой тайне и бельгийцу улыбнулась удача, его огромные затраты с лихвой окупились, а капитал многократно приумножился. А возможно, в очередной схватке с морской стихией человек снова проиграл, и корпус «Гроувенора», набитый сокровищами, по-прежнему покоится на дне бухты, названной его именем, и море продолжает засыпать его все новыми и новыми грудами песка…

Это поистине странная история, и только Африка может породить таких действующих лиц и фон, на котором она разворачивалась… Начать со старого Лобенгулы[1], которого некоторые почитатели описывали как «благородного дикаря». В действительности он был столь же жесток, как и его отец Мзиликази. Зулусы, которые могли оказывать теплый прием белым миссионерам, при этом проявляли кровожадность и отдавали приказы убивать людей тысячами. Неудивительно, что крааль вождя зулусов Лобенгулы назывался Булавайо, что означает «место убийств».

За высоким, толстым, с кожей бронзового цвета королем стоит неприметная и зловещая фигура Джона Джекобса, королевского секретаря и переводчика. Джекобс описывался разными историками и как готтентот, и как мулат-полукровка, но на самом деле он был выходцем из племени абелунгу — обитателей Вомваналенда в Транскее[2], которые унаследовали немного «белой» крови от потерпевших там много лет тому назад кораблекрушение европейцев. Джекобс стоит того, чтобы заняться им поподробнее, потому что именно у него был ключ к тайным сокровищам Лобенгулы…

Джекобса бросила мать, когда он был ребенком. Мальчик учился у миссионеров в Капской колонии. Юный Джекобс подавал такие надежды, что преподобный Л. Ф. Эсселен даже взял его с собой в Эдинбург для продолжения образования. Видимо, его собирались выучить на священника. Неизвестно, был ли Джекобс посвящен в духовный сан, но в более поздние годы он часто выдавал себя за священника эфиопской церкви.

Вскоре после возвращения в Южную Африку Джекобс был арестован в Кимберли за нелегальную скупку алмазов и приговорен к принудительным работам. После освобождения Джекобс снова попал в тюрьму за попытку изнасилования. После отбытия второго заключения он продолжил свою преступную карьеру, а когда за ним начала охотиться полиция, бежал в Булавайо. Там он втерся в доверие к Лобенгуле. Джекобс говорил по-английски, по-голландски и на нескольких африканских языках. Он произвел на Лобенгулу большое впечатление. «Ты можешь заставить бумагу разговаривать», — хвалил он Джекобса.

Лобенгула не мог представить, что Джекобс будет плести интриги с его «главной женой» Лосикейи. Это была опасная игра, но коварный Джекобс вел ее так умело, что оставался в милости у Лобенгулы вплоть до последних дней его жизни. Джекобс знал все секреты королевского крааля. Он часто усыпал тело Лобенгулы золотыми соверенами — такова была королевская прихоть, из-за которой Джекобс ощущал близость к сокровищам и которая еще больше разжигала его алчность.

В 80-е и 90-е г. XIX в. Лобенгулу стали донимать европейцы, стремившиеся получить у него концессии. На него сыпались богатые дары, причем большая часть оплаты шла золотом. Каждый месяц он получал сто золотых соверенов от «Привилегированной компании», и только ее выплаты к концу его жизни составили в общей сложности б тыс. фунтов. Африканские монархи до того, как белые люди ввели в оборот деньги, исчисляли свои богатства слоновой костью. Лобенгула унаследовал от своего отца огромные запасы слоновой кости и значительно увеличил их в годы собственного правления (1870–1893). Сотни подданных Лобенгулы трудились на алмазных шахтах Кимберли. В те дни не было еще электронных приборов, и кражи очень часто оставались незамеченными. Рассказывали, что каждый зулус или матабеле (что практически одно и то же), возвращающийся с шахт на родину, должен был принести с собой алмаз для своего короля.

Никто никогда не сомневался в том, что Лобенгула был богат. Он много тратил на своих жен, на шампанское, на украшения и роскошные одежды, но он не мог растратить все свои богатства, которые буквально стекались в королевский крааль в Булавайо. Фирма Джона Орра из Кимберли продала Лобенгуле сейф. Предполагали, что он наполнил его необработанными алмазами, а в другом сейфе держал золото из старых родезийских разработок. Лобенгула также вел добычу золота из собственной шахты и приобрел специальное оборудование для его обработки. «Все отрывочные свидетельства, сложенные вместе, приводят к однозначному выводу: огромные сокровища действительно существовали, и они не были растрачены», — писал полковник Хью Маршалл Хоул, который стал британским специальным уполномоченным в Булавайо после захвата Родезии.