— Пойду приму душ.

Кивком головы он показал:

— Душ там. — А затем улыбнувшись, добавил: — Было бы неплохо немного помочь защите окружающей среды. Мы смогли бы сэкономить немало энергии, если бы побывали в душе вдвоем. Нет? Ну и ладно, я предложил это просто как один из вариантов.

Через десять минут Шона вылезла из душа розовая и блистательная, завернутая в роскошный гостиничный халат.

— Теперь твоя очередь. А я как раз переоденусь.

Он сидел в кресле и, сморщив нос, улыбнулся ей.

— Шона, отчего ты такая скованная? Мы же решили провести с тобой ночь, и мне неприятно…

— Но еще не ночь, — упрямо сказала она, — и я требую соблюдать распорядок. Придется немного подождать.

Неохотно вызволив себя из кресла и пожирая ее глазами, он вздохнул.

— О'кей. Но почему-то я чувствую, что в этот вечер мы не попадем на Гильберта и Саливана.

Как оказалось, Дирк, напротив, был очень раскован и вовсе не собирался вести себя в рамках приличия. Шона надела белую шелковую блузку и дымчато-серый костюм и присела за туалетный столик, чтобы нанести немного макияжа, как вдруг увидела его в зеркале. Совершенно нагой, он вошел в комнату легкой походкой, яростно вытирая голову полотенцем, и направился к гардеробу, чтобы выбрать себе костюм на вечер.

Он кинул ей через плечо:

— Я взял на себя смелость заказать утку аля оранж. Ты не против?

Она поспешно отвела глаза от отражения его мощного, гибкого тела и прокашлялась.

— Нет, не возражаю. Название звучит неплохо.

Промокнув салфеткой помаду на губах, она задумалась, почувствовав, что он далеко не единственный, кому приходится держать себя в руках. Скорей бы уж наступила эта ночь.

Обед был роскошный. Впрочем, Дирк был во всем великолепен. Женщины за соседними столиками исподлобья бросали на нее завистливые взгляды, и она прекрасно понимала, что у них в голове.

В этот вечер он выглядел необычайно привлекательным. На нем был строгий костюм такого же цвета, как у Шоны, темно-голубая рубашка и такого же оттенка галстук. Одежда не скрывала, а только подчеркивала мощь его тела, широкий размах плеч и стройную фигуру. Сочетание черных волос и светло-серых бездонных глаз резко выделяло его из всей массы мужчин. Сознание того, что она проведет эту ночь в его объятиях, волновало и возбуждало ее.

За обедом они немного поболтали об общих проблемах Хайленда. Правда, у нее создалось впечатление, что мысли его были где-то далеко. Наконец за кофе она тихо сказала:

— Мне хотелось бы извиниться за те слова, что я наговорила в конторе Макфейла. Это было… ну, в общем, я просто была удивлена таким поворотом событий.

Девушка опасалась, что ему будет неприятен этот разговор, однако Дирк слегка кивнул ей в знак согласия.

— Я уже тебе объяснял. Это было сделано намеренно. Если бы ты узнала, что предложение исходит от меня, можно было бы ожидать наихудшего. Ведь у тебя никогда не было доверия ко мне, разве не так?

Шона не стала возражать, хотя ей не составило бы большого труда напомнить ему о причинах ее поведения. Но тогда бы она нарушила правила игры — на время забыть о прошлом. Зачем же он говорит об этом? Они оба не раз ошибались в прошлом, и было бы нечестным обвинять, только ее. Проглотив обиду, она решила сгладить ситуацию:

— Я просто хотела сказать, Дирк, что благодарна тебе за твое стремление помочь мне.

Его темные брови сошлись на переносице. Он посмотрел на нее тяжелым долгим взглядом, отчего холодок пробежал по ее спине.

— Так ты благодарна? — заметил Дирк с ехидцей. — Значит, вот из-за чего ты решилась пойти на такое неблаговидное дело, как переспать со мной. Я прав? Это простое выражение благодарности за то, что я спас тебя от банкротства? Этим ты захотела расплатиться со мной?

От неожиданности Шона оцепенела. Затем ее кулаки стали медленно сжиматься и кровь застучала в висках. У нее появилось огромное желание выплеснуть кофе ему в лицо, однако, сдержавшись, она быстро подхватила сумочку и вскочила. Глядя на него сверху вниз, девушка презрительно заявила:

— Спокойной ночи, мистер Макалистер. Половину счета за обед можете выслать мне почтой.

Возмущенная, кипящая от негодования, Шона большими шагами направилась из зала, проследовала через холл и вышла на улицу. Швейцар услужливо вызвал такси с ближайшей стоянки.

Сидя на заднем сиденье машины, Шона трясущимися от волнения руками торопливо искала в сумочке ключи от своего «лендровера». Ее чемодан с вещами так и остался в номере, но сейчас это ее совершенно не беспокоило. Ее мысли сосредоточились только на одном: как можно дальше убежать, скрыться от этого… этого кретина.

Ею завладело смешанное чувство гнева и возмущения. Как только могла прийти ему в голову такая мысль? Какое он имел право высказывать ее? Ей просто захотелось выразить ему свое признание, а этот наглец перевернул все с ног на голову и принял ее порыв за нечто дешевое и унизительное. Но почему? Разве был у него хоть малейший повод для этого? А она-то, глупая, уже решила простить ему все, забыть. У них действительно появился шанс на перемирие. И вот Дирк своим идиотским упреком безжалостно сбросил ее с небес на землю.

Может, он просто решил проверить ее? Но неужели ему не ясно, что она не потерпит такого оскорбления и обиды?

Движение на улицах Эдинбурга было, как обычно, — очень оживленным. Она нетерпеливо взглянула на часы. Уже почти семь вечера. Значит, домой она попадет только к полуночи. Перспектива поездки по темным, узким дорогам Хайленда не очень обрадовала ее, и Шона решила доехать до Перта там заночевать в гостинице, где уже не раз останавливалась.

Уныло смотрела она в окно такси на мелькавшие мимо дома, улицы. В ее глазах стояли боль страдание. Нет уж, не унималась девушка, теперь Лакалистер и на милю не приблизится к ней. Второй раз он делает из нее дуру. Третьего не будет. Наконец такси подъехало к месту парковки ее лендровера. Расплатившись, она вызвала лифт и подялась на третий уровень многоэтажной стоянки. Звук ее шагов далеко разносился в тишине. Она же подходила к своему «лендроверу», как вдруг кто-то неожиданно резко дернул ее за плечо и заставил обернуться.

— Не стоит спешить!

В серых глазах сверкали искры яростного бешенства. У нее перехватило дыхание. Черт его возьми! Видимо, он следом за ней выскочил из ресторана, сел в другое такси и примчался сюда. Она возмущенно отдернула плечо.

— Мне нечего сказать тебе, Макалистер. Уйди и отстань наконец от меня.

— А мне бы очень хотелось с тобой поговорить, — возразил он.

Не успела она очухаться, как он вырвал у нее из рук ключи от машины.

— У нас с тобой есть некая договоренность. Мы собирались провести эту ночь вместе.

— Отдай ключи, — потребовала она.

Дирк опустил их в карман пиджака и взял ее за руку.

— Когда же ты перестанешь вести себя как вспыльчивая, горячая маленькая дурочка? Давай вернемся в отель и разберемся во всем этом дерьме.

— Ты один в своем дерьме — тебе и разбираться, — фыркнула она. — Если ты мне сейчас же не отдашь ключи, я заявлю в полицию и обвиню тебя в…

Ее последние слова утонули в его жадном поцелуе. Шона вырывалась, мотала головой, но все безрезультатно. Когда все же он решил передохнуть, Шона бессильно повисла на его руках, тяжело дыша. Наконец, почувствовав в себе прилив новых сил, она оттолкнула его.

— Грабят! Насилуют! Ты теперь попался, Макалистер! — Она растерянно оглядела безлюдную стоянку. — А я-то надеялась, что будут свидетели.

— Тебе не повезло, — сердито выдохнул Макалистер. — А теперь выбирай: сама пойдешь или я тебя понесу.

Его глаза горели бешеным огнем. От страха бедняжка отступила. Конечно, он выполнит свою угрозу: подхватит ее, как бы она ни вырывалась и ни кричала, положит себе на плечо и, если надо, пронесет по всей Принцес-стрит.

Глубоко вздохнув, Шона смерила его холодным презрительным взглядом.