— Есть кое-что поинтереснее. Это о Макалистере. Я считаю, ты должна знать. Все собирался рассказать, да выжидал, когда у тебя хоть немного поднимется настроение, но в конце концов понял, что, судя по всему, могу состариться и помереть, а своей тайны так и не выдам.
Опять Макалистер, подумала девушка и вздохнула.
— Ладно, что ты хотел сказать.
— Я слышал, что твой сосед составляет топографическую карту Пара Мора. Там проводились замеры на местности.
При упоминании Пара Мора ее сердце сжалось и из самых глубоких тайников ее памяти всплыл тот безумный, просто сумасшедший вечер. Пара Мор… Рев шторма… Страх, парализовавший ее… Затем охватившее ее тепло… Ослепляющая страсть и влечение, наконец исступление в экстазе. Потом его холодное, безжалостное предательство.
Заметив, что Лачи и Мораг с тревогой вглядываются в ее лицо, Шона, заставив себя успокоиться, разжала кулаки.
Пара Мор — небольшой островок, расположенный в полутора часах езды на лодке от Кинвейга. Этот кусок суши, некогда поднявшийся над водой, был длиной всего в милю и шириной в полмили и из-за скудости почвы годился только для пастбища. Именно поэтому остров никогда не был предметом спора Макалистеров и Струанов. Между двумя родами была давняя договоренность в летние месяцы совместно использовать этот клочок земли для выпаса овец.
— Зачем ему это понадобилось? — спросила Шона с недоумением.
— Ну, ты понимаешь, это только слухи, но говорят, что Макалистер собирается превратить Пара Мор в место отдыха для богатых туристов. Морские поездки, развлечения, домики в швейцарском стиле…
От удивления открыв рот, девушка растерянно забормотала:
— Но он… он не может поступить так! Пара Мор никогда не был его собственностью. Это же общее пастбище. Так было всегда.
— Всегда? Насколько я знаю, за последние сорок лет никто не привез туда ни одной овцы.
— Не имеет значения, — гневно парировала Шона. — Наглец в любом случае должен был посоветоваться со мной.
Услышанное вызвало у Шоны возмущение, быстро перерастающее в бешенство. Лачи, в душе уже пожалев, что проболтался, в расстройстве набросился на Мораг:
— Налила бы девочке глоток спиртного, чтобы она успокоилась.
— Я не хочу виски, — проговорила она сквозь стиснутые зубы, — единственное мое желание — видеть голову Макалистера на блюдечке с голубой каемочкой. Что он возомнил о себе? Ему бы и в голову такое не пришло, если бы был жив мой отец. А теперь, когда Рори не стало, наглец решил, что ему все дозволено.
— Сомневаюсь, — пробормотал лесник. — Я отчетливо помню, как в прошлом году на похоронах старого Рори ты грозилась прострелить Дирку яйца, если его нога еще раз ступит на твою территорию. Это было совершенно не в духе хайлендского гостеприимства и очень похоже на твоего отца. Думаю, Макалистер оценил твой темперамент.
Мораг хихикнула:
— Правда, правда. Ты так выражалась на глазах преподобного мистера Маклеода — бедняжка в жизни подобного не слышал.
— Похороны Рори. Вот тогда бы вам и надо было заодно с ним похоронить вашу семейную смертельную вражду, — мрачно высказался Лачи. — Ты злишься, что Макалистер не посоветовался с тобой, но как, черт побери, он мог это сделать, если ты даже не отвечаешь на его телефонные звонки. Будь у тебя хоть немного здравого смысла, ты бы сейчас пошла к нему и поговорила. Тогда, может, что-то и прояснится. Хоть воздух станет чище.
В волнении Шона закусила губу и пробежалась пальцами по копне коротко остриженных огненно-рыжих волос. Лачи многого не знал. Ненависть к Макалистеру была не только данью их давней семейной традиции. Она всегда с долей иронии воспринимала рассказы отца о вероломстве Макалистеров. В ней жила твердая убежденность, что «кто старое помянет, тому глаз вон». Но подлый, безжалостный поступок Макалистера-младшего доказал ей, что предостережения Рори имели основания.
Только они с Дирком Макалистером знали, что произошло в тот страшный день, покрывший ее позором и стыдом.
Шона никогда не ожидала, что у него хватит мужества вернуться. Пять лет назад, испугавшись ответственности, Дирк сбежал, бросив поместье на бухгалтеров и управляющего. А по возвращении в день похорон ее отца у него, бессовестного, хватило наглости выказывать ей при всех свою чрезмерную симпатию и сочувствие.
Ей было до боли противно его вопиющее лицемерие. Ведь сама мысль о том, что у нее хватит сил забыть и простить ему боль и обиду, была просто абсурдной. Неужели это не приходило ему в голову? Ее рана никогда не перестанет кровоточить. У него, видимо, до сих пор сохранилось представление о ней, как о невинной глупышке с широко распахнутыми глазами. Нет, теперь уж она не так наивна. А то, что она не девушка, ему хорошо известно.
Мораг бросила одеяло рядом с печкой. Олененку придется некоторое время побыть в доме, а потом, когда он наберется сил, его переведут в загон у дома.
— Слова Лачи очень разумны, — высказала свое мнение экономка. — От тебя же не требуют быть приветливой с этим человеком и стараться ему понравиться. Тебе просто надо выяснить, что задумал твой сосед.
Шоне вдруг пришло в голову, что видимо, действительно ненависть к Макалистеру ослепила ее. Да, конечно, они правы. Дело сейчас не в наших отношениях. Надо срочно все разузнать и постараться удержать ситуацию под контролем.
— Ты действительно думаешь, что он сможет выиграть дело со строительством на Пара Море? — спросила Шона лесника.
Лачи пожал плечами.
— Не знаю. Мне кажется, тебе стоит связаться с твоим адвокатом из Эдинбурга. Общие права на пастбища — прекрасный обычай в Западном Хайленде, но осмелюсь сказать, что мистер Макфейл больше разбирается в делах юриспруденции и, наверное, сможет еще что-то подсказать.
Шона немного помолчала в раздумье.
— Ты прав! Завтра же встречусь с этим идиотом и потребую, чтобы… — Нет, пока она, провалявшись в постели, дождется завтрашнего утра, переполняющая ее злость может стихнуть. Рори никогда бы не позволил себе откладывать такое дело даже на секунду. — Нет, черт возьми! Я поеду к Макалистеру прямо сейчас.
— В таком виде? — фыркнула Мораг.
— В каком? — вызывающе спросила Шона и критически оглядела свой растянувшийся местами свитер и потертые джинсы, заправленные в кожаные ботинки с ободранными носами. — Нет, я наряжусь как на прием: надену кашемировый костюм, изящные туфельки, жемчужное ожерелье и все такое прочее. Так ты хочешь?
— Не вижу повода для сарказма, — обиделась Мораг. — Я просто имела в виду, что у него часто собираются его друзья из высшего общества с юга. Ты же не хочешь, чтобы они подумали, будто Струаны — всего лишь стадо необузданных баранов, не так ли?
Разозлившись на неожиданный выпад Мораг, она выпалила:
— Меня совершенно не интересует их мнение.
— Да, — пробормотала Мораг. — Ты такая же упрямая, как и твой покойный отец. Я была о тебе лучшего мнения.
Лачи хотел было подать ей пальто.
— Я подвезу тебя.
— Не беспокойся. Ты на ногах с самого раннего утра. И у тебя был тяжелый день. Я возьму джип. Мне он нравится больше.
Лесник слегка оживился то ли от того, что ему не придется ехать лишние пять миль в такое ненастье, то ли от того, что не станет свидетелем ссоры между его хозяйкой и Макалистером, в которой никто не сомневался. В любом случае Шоне были безразличны его соображения. Она решила сама вести машину, чтобы встретиться с соседом без свидетелей. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то услышал нечто для нее нежелательное, что могло вырваться при их разговоре.
Дождь барабанил по брезентовой крыше джипа, вода заливала лобовое стекло, и она едва различала дорогу. Справа от нее морские волны с ревом разбивались о каменистый берег, окатывая брызгами машину.
Проезжая по рыбацкой деревне, девушка заметила, что главная улица пустынна, а ставни и двери домов плотно закрыты. В гавани только маленькая горсточка лодок подскакивала на волнах. В такие штормовые ночи, как эта, весь рыболовецкий флот Западного побережья укрывался в каком-нибудь порту от Скоури до Клайда, и если буря долго не утихала, торговцы рыбой из Глазго и Эдинбурга несли огромные убытки, так как там из-за наплыва рыбаков цена белой рыбы падала в эти дни до нескольких пенсов.
