Дела Надежды Федоровны измеряются не только ее личной работой, а и трудом ее учеников. За них она спокойна, если придет время уходить на отдых, есть кому заменить. Но пока об отдыхе она и не думает: есть сила, знания, опыт. Все это рождает в ней такую энергию, которой достаточно, чтобы ежедневно творить благородное, доброе дело.
Э. Молчанов
НЕБО — ЕЕ СУДЬБА
Она живет и работает в Свердловске. Пожилая женщина, у которой взрослые и все еще требующие забот дети. Бывший летчик-инструктор Свердловского аэроклуба Ирина Ивановна Смахтина (Олькова) сожалеет о том, что теперь может подняться в небо лишь в качестве пассажира.
Годы берут свое. А тридцать семь лет тому назад она, заводская девчонка, училась в аэроклубе и не мыслила себя без неба, которое стало ее судьбой. Тогда, считала она, ей здорово повезло: в числе немногих прошла придирчивую врачебную комиссию. Гордилась тем, что комсомольский набор в авиацию не обошел ее стороной.
Любимой литературной героиней Ирины была пушкинская Татьяна. Бывало, после заполненного занятиями дня в памяти вновь возникали и звучали, как мелодия, пушкинские строки:
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод.
Иногда думалось о том, что, будь Татьяна среди ее подруг, решивших освоить профессию, малопривычную даже для мужчин, она бы не сникла перед трудностями и вообще была бы вполне современной девушкой.
…Ирина любила встречать рассвет в небе. А чтобы первой взлететь, надо быстрее других подготовить самолет. Вместе с техником проверяла она материальную часть до тех пор, пока не была уверена: самолет в полной готовности.
В рассветный час взлетит, бывало, и встречает в воздухе рождение утра. Там, на земле, стелется в низинах туман. Солнечные стрелы разрывают дымку, которая окутывает реку и прилегающие к ней луга. И кажется, что воздух, настоенный на аромате луговых трав, проникает в кабину.
Оттого, что под крылом — родные луга, перелески, ей хочется петь. И она запевает песню, которая сливается с гулом мотора:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор…
Перед самой войной Ирина окончила Ульяновскую летно-техническую школу и стала летчиком-инструктором аэроклуба в Свердловске. Здесь в 1941 году на самолетах Ут-2 и И-16 готовила она летчиков-истребителей, а затем вместе с двумя подругами была направлена в распоряжение Героя Советского Союза Марины Михайловны Расковой, которой было поручено сформировать авиаполки женского состава. Летчиков-женщин в нашей стране было немало, но история авиации еще не знала такого примера, как создание женских летных частей.
Участница изумительного дерзкого перелета Москва — Дальний Восток, совершенного вместе с Валентиной Гризодубовой и Полиной Осипенко на самолете «Родина» в 1938 году, Марина Раскова была для них, молодых летчиц, живой легендой. Тогда, при вынужденной посадке, на ее долю выпали едва ли не самые тяжелые испытания: приземление с парашютом в тайге и десятидневные поиски своей машины и подруг.
В городе на Волге, где формировались авиационные части, Раскова все свое время и силы отдавала обучению летчиц. Многие из них еще не имели достаточной подготовки и только осваивали сложные расчеты полетов, изучали самолеты, моторы, вооружение и аэронавигационные дисциплины. А затем на земле и в воздухе обживали новые боевые машины. Полеты проводились днем и ночью в районе аэродрома и по более дальним и сложным маршрутам. Девушки любили Раскову и в делах своих старались походить на нее.
Однажды на вечере, посвященном годовщине Красной Армии, артисты Саратовского драматического театра показали на аэродроме спектакль «Надежда Дурова». Пьеса о гусар-девице, героине войны 1812 года, была во многом созвучна времени и нашла путь к сердцам зрителей. После представления Марина Михайловна сказала:
— Вот, девушки, и о нас когда-нибудь напишут пьесы. Мы с вами должны продолжить традиции русской женщины-воина. Для нас нет преград и условностей, которые мешали Надежде Дуровой в полной мере проявить героизм. Нам дано грозное оружие — самолеты. Так оправдаем же надежды, которые возлагает на своих защитников Родина.
После контрольных полетов на новейших по тому времени самолетах Як-1, все свердловчанки — техник-конструктор с Уралмаша Галина Бурдина, член Свердловского обкома комсомола Тамара Памятных и самая юная Ирина Олькова — попали в 586-й истребительный полк. Его боевой путь начался с выполнения заданий командования по противовоздушной обороне Саратова.
— Аэродром располагался на левом берегу Волги, — вспоминает И. И. Смахтина. — Два неказистых деревянных домика, несколько землянок, поодаль в степи стоянки самолетов и взлетная полоса. Днем и ночью дежурят летчики нашего полка, готовые в любой момент отразить налет фашистских бомбардировщиков. Боевой счет открыла заместитель командира эскадрильи Лера Хомякова. Ее самолет по боевой тревоге взмыл в ночное небо на перехват фашистских стервятников, пытавшихся прорваться к мосту через Волгу. Луч прожектора в зоне патрулирования нашего истребителя выхватил из темноты силуэт «Юнкерса-88», Хомякова мастерски прошила кабину вражеского самолета пулеметной очередью. Он упал на островке, неподалеку от моста, по которому один за другим двигались к фронту воинские эшелоны.
— В декабре 1942 года настал и наш черед, — продолжает рассказ Ирина Ивановна. Мы вместе с Галей Бурдиной должны были сопровождать до Средней Ахтубы Ли-2, в котором летел член Военного совета фронта. Наш первый боевой вылет был напряженным. Видимость отвратительная. Ли-2 летел, едва не касаясь вершин деревьев. Истребители сопровождения шли вплотную, чтобы не потерять его в тумане. Наконец сели. Туман над аэродромом сгустился, и еще долгие часы лететь обратно было нельзя…
…Она была среди тех, кому поручалось сопровождать к линии фронта самолеты, которые доставляли кровь для раненых. Каждый такой вылет мог привести к встрече с врагом. Пользовались нелетной погодой, чтобы избежать столкновения с фашистскими истребителями.
Командир звена, парторг эскадрильи Ирина Олькова умела найти путь к сердцам подруг. Ее уральский говорок был слышен у крыла самолета перед вылетом, у землянки в час отдыха, когда сама собой возникала песня. «Вьется в тесной печурке огонь…» — бывало с грустью выводили девичьи голоса.
Бывшая однополчанка Ирины Ольковой Валентина Гвоздикова так писала о своей подруге:
«Мы — боевая пара, Ира — ведущая. Мне было спокойно с ней в воздухе. Сколько бы ни меняли нам с поста наведения курс, высоту и режим полета во время поиска вражеского разведчика, в какую бы сложную метеообстановку мы ни попадали при сопровождении самолетов к линии фронта, мы всегда приходили в точно намеченный пункт. Ира ориентировалась в воздухе, как птица. Весной 1943 года она с Олей Яковлевой вела воздушный бой прямо у нас на глазах, вблизи аэродрома».
Сдержанно и скупо, как о чем-то обычном, поведала об этой воздушной схватке Ирина Ивановна:
— Вместе с воспитанницей Магнитогорского аэроклуба Олей Яковлевой мы сидели в кабинах самолетов в готовности номер один. Где-то на подступах к аэродрому находился фашистский разведчик, на его поиск уже были направлены два истребителя. Облачность низкая, обнаружить врага нелегко. А ведь он может навести на наш аэродром бомбардировщики. Неожиданно над летным полем вынырнул из облаков корректировщик врага. Высота совсем небольшая — каких-нибудь девятьсот метров.
Мы разом запустили моторы. Не дожидаясь ракеты, взлетели и стали набирать высоту. Но где же самолет врага? Его уже не видно, уходит.
Пробиваем облачность в той стороне, где только что был разведчик. Гитлеровский пират сделал переворот через крыло и попробовал снова спрятаться в облаках. Но мы уже настигаем его и берем в тиски. Я захожу слева…
