Дик не возражал. Правда, его смущала некоторая отвлеченность в рассуждениях Старика. Но все стало на место после слов Генриха Ибсена. Старик произнес их торжественным голосом. Как клятву:

Сначала Дик не совсем понял и даже удивился:

— Суд над собою? Как это так?

Старик разъяснил:

— Загляни в свою душу, когда ты творишь, когда идешь к благородной цели. Разве ты не видишь мешающих тебе троллей? С ними не прекращается бой в нашем сердце. И мы судим их, троллей, если побеждаем… Жизнь — это длинный путь, сложный путь. Человека подстерегают отчаяние, усталость, неверие в свои силы, эгоизм, страх, нерешительность, жажда покоя… У каждого из нас есть недостатки и слабости. Именно они тролли, которых нужно судить беспощадно и сурово. И недаром говорят, что самое трудное победить самого себя. То есть свои слабости.

…Над ними шумели деревья. Дремали на обочине их железные кони. Солнце уходило к горизонту, а Дик слушал, не зная, что разговаривает с ним один из величайших мудрецов земного шара — Циолковский. Об этом он узнал позже.

Дик никогда не забывал этой встречи. И навсегда остался благодарным Старику. Ведь именно в тот день он помял нечто очень важное. И безмерно далекий от него приз «Звездное колесо» стал ближе и доступнее. Своих соперников он победит! Не первый раз. Победит и самого себя. Устроит грозный суд своим слабостям, даст им решительный бой.

…Владислав Николаевич победил в гонке. Когда ему вручали «Звездное колесо», он увидел Циолковского и радостно кивнул ему. Старик подошел ближе. Но между ними встал юркий корреспондент.

— Расскажите, Соболев, о том, как вы победили.

— Долго рассказывать.

— А вы в двух словах.

Циолковский, приставив к уху ладонь, пытался услышать разговор. Дик, глядя на него, громко сказал:

— Двух слов мало, а вот в четыре уложусь.

— Пожалуйста.

— Я судил свои слабости.

Журналист, беспомощно улыбаясь, переспросил:

— Судил слабости? Это как?

Владислав Николаевич вывел мотоцикл с проселка на шоссе и плавно затормозил. На черном асфальте остался рубчатый след.

— Лиля, — сказал тренер. — Вы оставайтесь здесь, а я поеду дальше. Вы предупредите Акбара, что я его жду.

Лиля кивнула.

— Хорошо.

Владислав Николаевич сел на «Симсон», проехал с километр, остановился, поставил мотоцикл на подножку и стал ждать гонщиков. Посмотрел на часы.

— Они идут двадцать минут, — подумал тренер вслух и удивился. Ему казалось, что старт был дан давно, по крайней мере час назад.

Тренер поджег сухой кукурузный лист. Дым шел вверх. Воздух, казалось, застыл и был совсем неподвижен. Но если смотреть вдоль шоссе, можно видеть, как он струится над асфальтом, который вдали блестел, словно зеркало.

Скоро тренер заметил гонщиков. Он взял бачок с водой, велотрубку и приготовился. Он рассчитывал, что Акбар, предупрежденный Лилей, сумеет вовремя отстать от группы на пять-десять метров и будет идти по бровке. И он все ему передаст. Акбар быстро сунет бачок в крепление на руле и защелкнет на замок. Потом возьмет велотрубку и наденет ее на плечи. По расчетам тренера выходило, что это займет две или три секунды. Акбар отстанет от группы всего метров на тридцать и потом — рывком — догонит ее.

Конечно, гонщики могут заметить маневр Акбара и, как только он начнет отставать от группы, сделают рывок. Но ведь в группе есть Иван, Славка и Виктор. Они будут в это время лидировать и в случае необходимости расстроят замыслы соперников.

Гонщики быстро приближались. Впереди шел велосипедист в алой майке. «Кто это?» — подумал Владислав Николаевич.

Да ведь это Акбар! Но почему он впереди? Ну, конечно, Акбар решил сделать все по-своему. Предупрежденный Лилей, он не отстал от группы, а решил оторваться от нее, создать между собой и группой дистанцию. И пока он брал бы у тренера бачок и трубку, группа догнала бы его.

«Мальчишка, — рассердился Владислав Николаевич, — глупый мальчишка! Они гонятся за тобой, боятся отпустить. Ты не сумел создать разрыва. Но ведь этого и следовало ожидать».

Тренер понял, что он ничего не передаст. Акбар совершил явную глупость. Тренер подбежал к мотоциклу, включил зажигание. И когда группа велогонщиков, следовавшая по пятам за часто оглядывавшимся Акбаром, проносилась мимо, тренер громко крикнул: «Акбар!» — и нажал на кнопку сигнала. Низкое басовитое «ду-ду-у-у» заглушило все другие звуки на шоссе.

Владислав Николаевич видел, как Славка-капитан поднял и быстро опустил левую руку. По крайней мере он все услышал и понял. Один долгий сигнал «Симсона» означал: «Акбар, надо думать. Думай, Акбар!»

Когда ехавший в санитарной машине Володя Смирнов увидел на обочине Лилю, он понял замысел тренера и обрадовался. Он махнул Лиле рукой, говоря врачу:

— Все в порядке. Владислав Николаевич передаст сейчас Акбару воду и запасную резину.

— Откуда вы знаете?

— А вот и знаю. Сейчас Акбар уйдет из первого ряда в конец головки… Но что такое?

«Волга» шла левой стороной дороги, и Володя увидел мотоцикл тренера и то, что гонщик в алой майке сделал мощный рывок и стремительно уходит вперед.

— Ага! — воскликнул шофер. — Твой дружок с тигриным именем убегает. Молодец!

— Дурак, — произнес Володя.

А еще через десять секунд он услышал сигнал тренера.

— Вот и правильно! Надо думать, Акбар.

— Что? — спросил врач.

— Владислав Николаевич сообщил Акбару, что тот сделал глупость.

Врач с сомнением покачал головой.

— Он, наверное, ничего и не услышал.

— Ну-у, сигнал «Симсона» и глухой услышит. Это же «Симсон». Знаете, какой у него мощный сигнал? Как у паровоза!

— Вот оно что, — сказал доктор. — Ловко придумано!

— У нас разработана целая система. Один долгий — «думай». Два коротких — «сбавь скорость». Короткий, отрывистый — «делай рывок». Впрочем, это уже секрет фирмы.

— Ловко придумано, — повторил врач и вздохнул. — До чего только может додуматься человек! И велосипед он выдумал, и мотоцикл, и дома, и ракеты… И это все маленький, зыбкий и несовершенный человек…

— Ну, это вы зря, — возразил Володя.

— Почему зря? Мы удивительное сочетание биллионов атомов, но очень неустойчивое. Чуть снизилась температура — и мы гибнем, чуть повысилась — тоже. Мы очень медлительны, вялы. Почему? Да все потому, что в нас заключено мало энергии. Мы берем энергию извне. Мы разлагаем полураспавшуюся клетчатку, жиры, белок, извлекая энергию, которая нам необходима…

— Вы, Владимир Семенович, недовольны тем, как устроен человек? Но, простите, каким же он должен быть, по-вашему?

— В биллион раз устойчивее, совершеннее! Чтобы он брал энергию в чистом виде. Скажем, лучистую.

— Как это так?

— Да так Я верю в то, что в космосе есть такая жизнь, разумная жизнь, которая питается непосредственно лучистой энергией и аккумулирует эту энергию в огромных количествах. Такая жизнь неприхотлива и может существовать буквально в пустоте, передвигаться с молниеносными скоростями, развиваться в тысячи раз быстрее, чем земная форма жизни… Но, быть может, вам это непонятно?

— Мне все понятно.

— Чудесно! — воскликнул доктор. — Вы закончили школу?

— Институт заканчиваю, на пятом уже.

— И кем вы будете?

— Хочу быть кибернетиком.

— Кибернетиком? Впрочем, сейчас это модно — кибернетика, ядерная физика…

— Я пошел не из-за моды, — с досадой сказал Володя.