— Уши у испуганной гиены прижаты, хвост запал между ног, брюхо волочится по земле. Бедняга приседает, переворачивается…

— И что же?

— Посмотрите на нашего Дудкина…

— Что — уши прижаты?

— Вы видите, как он оглядывается?

— Где?

— Да вот — оглянулся!

— Вижу.

— Вот — еще раз оглянулся! И смотрит, идиот, в одну и ту же сторону. Туда, где стоит машина прикрытия. Если за его появлением следили, проверяя, не привел ли он за собой «хвоста», то — точно так же, как и мы с вами сейчас! — сразу же заметили, что ведет он себя подозрительно.

— Ну, волнение Дудкина при желании можно списать на соответствующие обстоятельства. Все-таки человек поехал отдавать деньги отморозкам, которые угрожают расправой. Ситуация неординарная.

— Да нет, нет! Какое же тут нужно желание! Вы только взгляните на него: это же не волнение, а смертельный страх. Он не просто опасается, он делает в штаны… И люди Каретникова, конечно же, сразу почувствовали ловушку.

— Но…

— У человека, который врет и боится, даже запах другой, я уверен. Я думаю, именно так люди с грубым сильным и преступным началом различают жертву, выбирают ее.

— Правда?

— А у таких, как Каретников, очень сильно животное начало! Они чужой страх чувствуют, как помеченную территорию, издалека и сразу. Троица поняла, что дело нечисто. И они дали отбой!

— А вы надеялись, что они подойдут к Дудкину, схватят его — и поволокут куда-то, где мы найдем и всех остальных? Топоркову, например. И даже Сковородина?

— Ну, не так прямолинейно, Стэплтон. Однако я рассчитывал на более интересное продолжение этой встречи.

— Но где преступники были все то время, пока Дудкин их ждал? — заинтересовалась Арина, вглядываясь в экран.

— Рядом! Взгляните на грузовичок около магазина «Окна и двери».

— Кажется, вы правы.

На пленке было видно, как двое рабочих в комбинезонах грузят в машину какие-то коробки.

— Сейчас я сделаю максимальное увеличение, чтобы вы могли увидеть их лица.

— Вижу, вижу! Малоприятные парнишки…

— Вот так, Стэплтон! Если певица Даша, Топоркова и Сковородин имели дело именно с этой тройкой, то мы сейчас наглядно видим, как было организовано их похищение.

— Я была права?

— Почти. Встреча назначается в не вызывающем у жертвы подозрений многолюдном месте.

— Понятно, ведь на многолюдной улице, по сути, как в глухом лесу.

— Конечно. Жертва выходит из машины, или один из троицы садится к ней в машину. Далее, возможно, укол…

— Я и тут была права?

— Возможно. Впереди стоит «Газель» «Окна и двери». Укол — и жертву молниеносно убирают внутрь грузовичка.

— Но как они это делают — молниеносно и не привлекая внимания?

— Обычный трюк! Вы видели когда-нибудь, как иллюзионисту удается выскользнуть из опутанного цепями контейнера?

— Как?

— Помощники в одинаковой униформе создают толчею и неразбериху. А в это время что-то — например, зажженный фейерверк — отвлекает внимание публики.

— Ясно. А в нашем случае?

— Ну, когда фокус с похищением происходит на людной улице, рядом, например, начинает скандалить пьяный. Все взгляды прохожих устремлены, разумеется, на него.

— Поняла! Похоже, Геннадию Дудкину повезло, что они побоялись его тронуть?

— Что касается Дудкина, то ему повезло уже дважды. В прошлый раз его спасла популярность. Кто-то из поклонников передачи, которую тот ведет, узнал его, когда Дудкин разговаривал с парнями из серого «Мерседеса», и остановился. И похищение сорвалось — из-за ненужного киллерам свидетеля. Дудкину назначили повторную встречу. Возможно, также было и с Топорковой. Возможно, тогда тоже подъехала бы машина ГАИ, как и в случае с Дашей, если бы Топоркова все сделала по закону — была бы жива. Но она не захотела волокиты и вмешательства ГАИ, предпочла отдать деньги вымогателям — чтобы все побыстрей, торопилась в Цюрих. Вот и повезла! А киллерам только того и надо было.

— Понятно.

— Если похищение экспромтом срывалось, Каретников и Кº назначали повторную встречу. Чтобы не вызывать подозрений — непременно в людном месте. А там уже были наготове «Окна и двери». Радушно распахнутые…

— А в случае с Дашей их спугнули неожиданно появившиеся гаишники.

— Теперь посмотрите на человека за рулем грузовичка, Стэплтон!

— Вижу. Громила! Каретников?

— Верно.

— И он говорит по телефону!

— Вот он вышел из кабины. Подошел к тем двоим, что грузят коробки.

— Вся тройка в сборе! Только теперь не серый «Мерседес», а грузовик.

— Каретников что-то говорит… Чтением по губам занимаетесь, Стэплтон?

— Попробую.

— Сейчас сделаем максимальное увеличение. И что же он, по-вашему, говорит?

— «Надо сматываться». И еще…

— Что еще?

— Говорит, что им нельзя больше видеть хозяина!

— Итак, подведем итоги, Стэплтон. Дудкина уговорили отправиться на встречу. С большим трудом. Страх, что покровитель из милиции в случае отказа оставит его без защиты, оказался сильнее.

— И он согласился стать приманкой?

— Да. Люди Захарова все время следили за Дудкиным. Но встреча сорвалась. В последний момент что-то спугнуло преступников. Скорее всего, они поняли, что Дудкин нарушил их условие и взял с собой прикрытие.

— Но мы заметили грузовик!

— Да. Съемка позволила идентифицировать тройку.

— Это — главный плюс?

— Да. Главный же минус для Захарова: о Сковородине по-прежнему ничего не известно.

— Однако «Захаровны» прочно сели тройке на хвост. Надеются выйти на заказчика?

— Вот уж не думаю, что мы этого дождемся.

— Вы думаете, эти трое не знают, кто он?

— Даже если контакты с ним и были, сейчас они, безусловно, прекращены. Хозяин сказал «нельзя». Почувствовал, что вокруг ребят стало жарко. Каретников сообщил ему, что у Дудкина «сопровождение». И конечно, никакой прямой связи с «мозговым центром» на данный момент у тройки больше нет. Заказчик испугался…

— Но, может, связь появится, когда спадет напряжение?

Дамиан пожал плечами:

— Если хозяин ушел на дно, нам придется ждать долго.

— А что делать?

— Во всяком случае, промежуточная цель достигнута. Идентификация троицы состоялась! Мы знаем, что Каретников, Липовец и Шмутько — исполнители преступлений.

— Да, теперь мы знаем даже имена. Мы только не знаем, босс, зачем они все это делают? И кто же заказчик?

*

Свое детище — зимний сад — садовник Вольф Бреннер создавал с оглядкой на стиль модерн и начало прошлого века. Его вдохновляла филигранная красота выполненного из стекла и металла купола одной из лучших оранжерей Европы.

И теперь Вольф был доволен плодами своего труда. Созданный Вольфом купол зимнего сада был его гордостью. Когда шел дождь, самому Вольфу казалось, что он плывет в мягком дождевом потоке, в голубовато-серебристом течении, напоминавшем о полотнах Гейнсборо.

Художник Гейнсборо писал длинными кистями, привязанными к палкам. Можно сказать — «стегал» холст, стоя на некотором расстоянии от него, жидкими прохладными красками. Расплескивал прозрачно-голубые тона. Ударял, хлестал…

Таков был и русский дождливый день, когда Вольф смотрел на него из зимнего сада, — весь в красках жемчужно-пепельных и голубых, словно стекавших с кисти художника Гейнсборо.

А осень… Бреннер недаром вспоминал знаменитого итальянского архитектора, навсегда оставшегося в России — после того, как в этой стране ему впервые довелось увидеть осень. Ее роскошное, русское золото…

Контрасты надвинувшейся зимы тоже, считал Бреннер, очень хороши. Снаружи снег, внутри цветенье…

И чудо этих беломраморных лепестков. «Фантазия, неосуществимая мечта». Так переводилось на русский язык латинское название цветка, от которого Вольф просто не мог оторвать взгляда. Как магически он притягивал! Сужаясь, лепестки становились похожими на темные паучьи лапки, переходили в тончайшие окончания. И эти тончайшие паутинные волоски, казалось, принадлежали уже не растению, а какому-то более… ну, не то чтобы развитому, но явно более деятельному, чем просто цветок, организму.