Нет, не сама вода встревожила его. Она была на этом перегоне постоянно. Над тоннелем проходил канал имени Москвы, к тому же всю ночь лил дождь. На этом участке линии – тоннель мелкого заложения, поэтому вода из водоотливных установок поступает прямо в городскую канализацию, и только самому Господу Богу (да еще, может быть, Лужкову) известно, чем забита в конце сентября городская канализация.

Да и вообще: вода в метро – обычное дело.

Ночью тоннель специально промывают, чтобы прибить пыль. Вода может образовываться от конденсации водяных паров, а может появляться из мелких трещин в гидроизоляции обделок. Словом, она возникает отовсюду, но…

Сегодня она была какая-то не такая.

Машинист еще не успел разобраться, ЧТО именно его насторожило, ЧТО ЖЕ было с этим потоком, бегущим по желобу между рельсов, не так, а рука уже сама нажала на кнопку переговорного устройства.

– Я – тридцать восьмой! В тоннельном перегоне на подъезде к "Щукинской" наблюдаю воду.

В нескольких километрах от поезда дежурный диспетчер посмотрел на светящееся табло. Загорающиеся одна за другой лампочки показывали продвижение состава. Диспетчер нагнулся к микрофону и включил связь.

– Тридцать восьмой! Что случилось? Каков уровень?

Машинист прикинул на глаз. Уровень никак нельзя назвать высоким. Ему приходилось гонять поезда, когда вода подступала вплотную к самым головкам рельсов.

– Да вроде ничего особенного, но… Она какая-то странная. Не поймешь, что с ней такое…

– Какой уровень? – повторил диспетчер.

– Сантиметров пятнадцать, не больше.

Диспетчер перевел дыхание. По вспотевшей спине пробежал холодок.

– Фу, Васильич! Напугал! Хочешь довести меня до инфаркта?

Он посмотрел на индикаторы насосов водоотливной установки. Горел только один – рабочего насоса. Значит, два резервных не работали. Выходит, и один успевает откачивать воду из приемного резервуара. Если бы он был полон, поплавковое реле включило бы резервный.

– Васильич! Тридцать восьмой! Не разводи панику! У меня все в норме!

Диспетчер даже представить себе не мог, чтобы ситуация мгновенно, без видимых причин, вышла из-под контроля.

– Какая-то она странная! – оправдывался машинист. – Вот я и… На всякий случай…

– Спасибо! Все в порядке. Продолжай движение, – сказал диспетчер и выключил связь.

Только через двадцать минут, отъезжая от "Китай-города", машинист понял, ЧТО с этой водой было не так.

В кабине стоял обычный запах метро. Точнее, множество запахов, сливавшиеся в один: от разогретых обмоток электродвигателей, технической смолы, покрывавшей силовые кабели, жженого масла в тормозных механизмах и много чего еще.

Но в том перегоне он уловил какой-то знакомый, радостный запах, заставивший вспомнить о выходных. Нет, скорее, об отпуске, но при чем здесь отпуск?

Состав набирал ход и катил дальше, к "Таганской", и вдруг машинист вспомнил, что это за запах.

В тоннельном перегоне воняло рыбой и тиной.

Обыкновенной гнилой тиной.

Денис Истомин нетерпеливыми шагами мерил асфальтированный пятачок перед автобусной остановкой. Он ждал Алису.

Время от времени он поглядывал на небо, опасаясь, как бы не полил дождь, но, к счастью, его пока не было.

Он приходил сюда каждое утро – исключая те дни, когда Алиса не ездила на занятия в "Строгановку". Он провожал ее до самых дверей училища, нежно целовал и ревниво интересовался: "Во сколько ты закончишь? Может, постараешься пораньше? Нет?".

Он остановился и посмотрел в ту сторону, откуда должна была придти Алиса, но, как всегда, никого не увидел. И в следующий момент прозвучало: "Привет, ковбой!".

Алиса обладала одной замечательной особенностью. Она умела появляться незаметно. И пусть она не всегда приходила в назначенный срок, зато всегда – вовремя. Тогда, когда Денис уже терял терпение, но еще не начинал злиться.

"Ковбой" – это относилось к его шикарной замшевой куртке.

Алиса подошла, ухватилась обеими руками за отвороты куртки и, подтянув Дениса к себе, приподнялась на носочки. Поцеловала – даже не поцеловала, а клюнула – в щеку и, отступив на пару шагов, окинула хозяйским взглядом.

Этот утренний ритуал очень нравился Денису.

Нравилось то, что она ничего не ждала – просто притягивала его к себе; но мало того, что притягивала – она и сама тянулась.

– Ничего так себе паренек… Весьма и весьма… – промурлыкала Алиса.

Она сощурила правый глаз и стала этакой хитрюгой. "Лисой Алисой", как называл ее Истомин-младший.

Сегодня на ней была шаль какой-то немыслимой расцветки, не иначе, как купленная на "блошином рынке" возле станции Марк.

Алиса утверждала, что терпеть не может магазинные вещи.

– Все самое хитовое продается на барахолках, – говорила она.

И, глядя на нее, Денис понимал, что это действительно так.

Его куртка, купленная в дорогом бутике (естественно, на папашины деньги), выглядела чересчур традиционно и даже – скучно. Тогда как Алисина шаль – умопомрачительно.

– Ну, что вы замерли, юноша? – с вызовом спросила Алиса. – Подайте даме экипаж.

– Слушаюсь и повинуюсь! – ответил Денис.

Он посмотрел поверх ее головы. Это совсем не трудно, когда в тебе – метр восемьдесят два, а в "даме" – каких-нибудь сто пятьдесят четыре сантиметра. Правда, иногда ему казалось, что все совсем наоборот.

Из-за поворота, опасно кренясь на левый борт, выскочила "маршрутка".

Денис откинул туловище назад и резким движением распахнул полы воображаемого плаща – из грубой промасленной кожи и до пят. Руки застыли у бедер. Пальцы нервно шевелились, готовые в любую секунду обхватить рукояти револьверов и рвануть их прочь из кобуры.

– Я вижу на горизонте почтовый дилижанс, – хриплым шепотом сказал он. – А не остановить ли нам его?

Дородная женщина в розовом пальто, с выбеленными перекисью жесткими прядями, выбивавшимися из-под зеленого мохнатого берета, презрительно поджала губы и что-то сказала. Ни Алиса, ни Денис не обратили на нее внимания.

– Смелее, ковбой, – прошептала Алиса. – Действуй, и… Ты знаешь, какая награда тебя ожидает!

Денис усмехнулся.

– Можешь на меня рассчитывать, крошка! В моих барабанах – двенадцать патронов…

– И у тебя – самый длинный ствол на всем Западе, – с придыханием произнесла Алиса.

Они громко расхохотались – к неудовольствию женщины в розовом пальто.

Денис поднял руку, и "маршрутка" стала замедлять ход. Противно заскрипели тормоза, и "Газель" резко остановилась. Водитель уперся обеими руками в руль, точно собирался встать из-за стола, а молодой кавказец, сидевший на пассажирском сиденье, не успел среагировать и чуть не протаранил головой лобовое стекло.

Денис взялся за ручку двери и дернул ее на себя.

– На абордаж! – воскликнул он.

Почему-то обладательница зеленого берета оказалась проворнее – несмотря на внушительные килограммы, завоеванные в нелегкой борьбе с голодом.

Следующей была Алиса. Денис уперся ей ладонью пониже спины и подсадил на высокую ступеньку.

Алиса была очень худой, почти костлявой; даже сквозь одежду Денис ощущал какие-то костные бугры, и если бы кто-нибудь сказал, что ему это будет очень нравиться, он бы только рассмеялся. Но сейчас – ему действительно нравилось. Чертовски нравилось.

– Благодарю, – жеманно сказала Алиса и стала протискиваться в самый конец салона.

Денис последовал за ней.

Она упала на место у окошка и похлопала по соседнему сиденью.

– Иди ко мне, красавчик!

Денис достал из кармана две "десятки" и передал их водителю, после чего устроился рядом с Алисой. Она снова притянула его к себе и прошептала на ухо:

– Мы славно позабавимся, детка!

Маленькие пальчики с острыми коготками полезли куда-то ниже пояса… Денис захихикал.