– Чего вы плачете?! – грубо спросил он. – Скажите спасибо, что в живых остались! Он, перед тем как к вам идти, полбазара вырезал! Тоже платить не хотели… Если бы я за вами не стоял, и вы бы в землю легли!

Теперь братья заерзали на своих стульях, понимая, что перегнули палку. Гюрза – такой же бандит, как и Оловянный, он тоже может выстрелить им в головы из такого же пистолета. А тогда какая разница, кто это сделал – тот или этот?

Расул снова откинулся на спинку кресла, пиджак запахнулся. И тон стал мягче.

– Ну, отдали деньги на святое дело, на джихад, и что? Новые отобьете с моей помощью! Зато в следующий раз Руслан к вам уже не придёт. Теперь другие платить будут!

Умело перейдя от угрозы кнутом к обещанию пряника, Гюрза сгладил ситуацию.

– Спасибо, Расул, мы знаем, что ты наш друг, – не слишком уверенно сказал Махач. – Не обижайся, если мои слова показались тебе неуважительными.

Мирза кивнул, поддерживая старшего брата.

– Мы тебе верим, Расул!

«А что вам остаётся делать?!» – подумал Гюрза. И вслух сказал:

– Я хочу отдохнуть. Дайте мне лучший кабинет в ресторане, пусть накроют хороший стол на двоих. Поужинаю, потом – в сауну, и приготовьте золотой люкс – может, останусь до утра…

– Все сделаем, Расул, – почтительно наклонил голову Махач.

– Только никому не рассказывайте, – предупредил Гюрза. – Особенно Руслану…

– Не волнуйся, Расул. Мирза тебя проводит и проследит, чтобы все было в порядке.

Махач проводил гостя до двери, скрывая за улыбкой досаду: платить Гюрза не будет, к тому же наверняка распугает посетителей: мало радости отдыхать рядом с головорезами, которые могут от радости или досады открыть огонь, не раздумывая над тем, куда полетят пули… У пьяного Гюрзы это был коронный номер, на его счету было несколько раненых и один убитый.

Гюрза в сопровождении младшего брата и охранников спустился в ресторан. Они миновали общий зал и зашли в просторный кабинет, рассчитанный на десять персон. Окна занавешены тяжелыми желтыми шторами, гармонирующими с желтыми стенами и мягким освещением. Кожаный диван, несколько кожаных кресел, кожаные стулья вдоль застеленного желтой скатертью длинного стола – все производило впечатление респектабельности и дорогой добротности.

– Хорошо тут у вас, – осклабился Гюрза, прыгнув в кресло. – Может, отобрать у вас эту точку?

Лицо Мирзы вытянулось, улыбка исчезла.

– Да не бойся, я пошутил!

Но Мирза знал цену подобных шуток: если мысль появилась, она будет развиваться и рано или поздно воплотится в действие. Надо что-то делать! И для начала рассказать старшему брату об этой «шутке»…

– Где Мадина? – благодушно спросил Гюрза.

– Наверху, отдыхает.

– Зови её сюда! Вдвоем отдыхать будем!

– Хорошо, Расул! – Мирза мгновенно исчез.

«Мечи» внимательно наблюдали за дверью кабинета.

– Их там всего трое, – сказал Семин, когда Мирза вышел. – Пошли?

– Подожди, – покачал головой Хомяков – он был старшим группы. – Сейчас официант придет, может, и этот вернется. Подождем, пока движение закончится. Зачем нам лишние тру… свидетели! Сиди, расслабься, слушай песенку.

Хомяков был прав – действительно, вскоре в кабинет нырнул официант, чтобы уточнить, что такое, в понимании уважаемого гостя, «хороший стол».

– Ну, пожрать принеси! Табака-мабака, шашлык-машлык, коньяк-маньяк, – дал исчерпывающий ответ Гюрза. – Фрукты-мукты, шампань-мампань для телки… Сам не знаешь, что ли?

Официант вышел, но почти сразу в кабинет зашла высокая девушка в коротком красном платье, черных ажурных чулках и красных туфлях для стриптиза на высоченных «гвоздях» и толстой прозрачной танкетке.

– Черт! Она, наверное, останется, – с досадой проговорил Выхин.

– Сиди, она погоды не делает, – невозмутимо ответил Хомяков.

В кабинет начали носить еду и напитки.

Гюрза, как голодный пес, разрывал цыплёнка табака, жадно обгладывал хрупкие, раздробленные кости, фужерами пил коньяк «Дербент» и норовил подлить его в шампанское Мадине. Та, смеясь, не очень активно пресекала эти попытки.

– Ты что, забыл, что бывает, когда я напьюсь?

– С чего тут напиваться? – Гюрза подмигнул и запил коньяк шампанским. – Мы еще и кокса занюхаем!

Девушка оглянулась на охранников, отметив, что они больше похожи на напёрсточников с вокзала, чем на личных телохранителей серьезных бизнесменов, бывающих в «Золотом тельце». Правда, несмотря на черные костюмы, военную выправку и гарнитуру связи в ухе, тех все равно убивали вместе с их важными хозяевами. А на Расула никто не рискнет напасть. Потому что главное – не охрана, а авторитет! В Дагестане никому не придет в голову поднять на него руку!

– Не бойся, они ничего не видят и не слышат! – довольно захохотал Гюрза, перехватив ее взгляд. – Иначе я отрежу им языки и уши. И скормлю свиньям!

Два мрачных парня недовольно переглянулись: «Лучше бы накормил, чем прикалываться!»

Гюрза прочел невысказанную мысль и царственно махнул рукой.

– Потерпите! Потом доедите все, что останется! А пока я гуляю!

Он был очень доволен, смеялся, гладил коленки Мадины и все места, до которых доставал. Та взвизгивала.

Но хорошее настроение было не у всех. Хмурились охранники, официант заходил в кабинет с таким видом, будто нырял в холодную воду. Одна из гуляющих в зале компаний поспешно расплатилась и покинула ресторан. Другие тоже притихли. Только «мечи» оживились и повеселели.

Наконец принесли шашлык. Гюрза вытер жирный рот салфеткой.

– Жди здесь! – сказал он Мадине и, пошатываясь, встал из-за стола, непринужденно пояснив: – Отолью и вернусь…

В окружении охраны толстый мужчина с мутными глазами направился в туалет. Момент настал.

– Работаем! – еле слышно шепнул Хомяков своим спутникам и поднялся.

Семин подозвал официанта и принялся расплачиваться, внимательно наблюдая за происходящим. Хомяков и Выхин обошли сектор обзора установленной под потолком камеры видеонаблюдения и направились в сторону туалета вслед за Гюрзой. Вначале в полированную дверь с буквой «М» вошел охранник, и тут же из туалета выскочили двое мужчин, возмущенно оглядываясь и на ходу застегивая ширинки. Только потом порог переступил Гюрза и второй охранник.

За ними двинулись «подвыпившие горцы» в старомодной одежде.

– Подождите, пока эти шайтаны уйдут, – предостерегли их приводящие себя в порядок мужчины. Но те не послушали и зашли в заветную дверь.

Туалет состоял из двух помещений – в первом висели зеркала, под ними фарфоровые раковины с хромированными кранами с холодной и горячей водой, здесь же сушилки для рук и флакончики с жидким мылом. Во втором находилось то, ради чего большинство сюда и заходит, – писсуары и кабинки с унитазами. Охранники ждали в умывальной, и когда туда зашли «мечи», заступили им дорогу:

– Куда прете, колхозники?! А ну, назад!

Один страж левой рукой повелительно указал на дверь, второй, подбоченясь, стоял рядом и презрительно улыбался. Они не ожидали никаких возражений, да, собственно, их и не последовало. Просто в руках вошедших одновременно сверкнули хищные клинки НРСов, предназначенные только для одной цели: уничтожения живой силы противника. Хомяков ударил под повелительно вытянутую руку, нож со скрежетом скользнул между ребер, пробил сердце и тут же выскочил обратно. Таким же отработанным ударом Выхин поразил второго противника. Охранники вряд ли успели осознать, что происходит, они повалились на чистый кафельный пол, чувствуя, как жизнь уходит из сильных, пропитанных агрессией тел.

Хомяков прошел в следующую комнату, где подергивался у писсуара Гюрза, тихо присвистнул. Цель обернулась, удивленно уставившись на какого-то селянина, направляющего ему в лицо рукоятку зажатого обратным хватом ножа. Щелкнул ударник стреляющего устройства, пуля бесшумно прорвала резиновую диафрагму в торце рукояти и вошла Гюрзе в лоб. Вряд ли он тоже осознал, что с ним произошло.