— Совершенно верно! Будут зеленые щи, и уха будет.
В штабе главком предложил начдиву:
— Всех нахлебников–нестроевиков увольняйте в запас. Дезертиров приводите к порядку. Злостных судите! Безделье разъедает воинскую часть. Организуйте занятия по огневой, политической и строевой подготовке. Надо взять на учет неграмотных и научить их читать и писать. За это вас всю жизнь благодарить будут.
…Части постепенно преображались. Были демобилизованы народоармейцы старших возрастов и призвана молодежь. Главком ликвидировал громоздкие и неработоспособные тыловые учреждения. Разрозненные полки были укрупнены и объединены в бригады. Все части сведены в два округа — Забайкальский и Приамурский.
Блюхер снял с работы начальников, явно не справ лившихся с занимаемыми должностями. Враги возненавидели нового главкома. В этом он вскоре убедился сам.
Перед обедом Блюхер сидел в домашнем кабинете и читал «Дальневосточную правду». Просмотрев ее, наклонился, чтобы положить на стоявшую у стола тумбочку. В сквере раздался выстрел. Пуля пробила стекло и просвистела над головой Блюхера.
В кабинет вбежал порученец Алексей Нелидов.
Блюхер кивнул на окно:
— Кто‑то стрелял из сквера. Возьми машину. Разберись, в чем дело.
Василий Константинович прошел в столовую, спросил жену и ее сестру:
— Никого не зацепила?
— Пуля разбила на столе мою чашку, — сказала Галина Павловна. — Какой ужас…
— Могла пробить и голову. Вот это ужас, — покачиваясь на носках, заметил Блюхер. — Ладно, кому следует, разберутся. А сейчас давайте пообедаем.
Алексею Нелидову при помощи часовых удалось задержать стрелявшего. Он назвал себя Николаем Третьим и отказался дать показания. Его передали в следственные органы. Позже удалось выяснить, что бывший офицер «Николай Третий» имел задание от террористической организации убить главнокомандующего и военного министра ДВР Блюхера.
2
В августе 1921 года в городе Дайрене[60] открылась русско–японская конференция. Мирную делегацию Дальневосточной республики возглавлял заместитель Председателя Совета Министров профессиональный революционер большевик–ленинец Федор Николаевич Петров.
Руководитель японской делегации, начальник департамента министерства иностранных дел, опытный и хитрый дипломат Мацушима, принял все меры к тому, чтобы затянуть переговоры. Японская сторона всячески игнорировала обсуждение главного вопроса — об эвакуации японских войск с территории ДВР. Мацушима ссылался на свою неосведомленность в военных делах. Ф. Н. Петров предложил созвать совещание военных специалистов. В город Дайрен срочно выехал главком Блюхер с группой советников.
Японские генералы вели себя куда нахальнее и заносчивее дипломатов. Они безапелляционно отклоняли предложения военных работников НРА и диктовали явно неприемлемые требования. А тем временем белогвардейские войска генерала Молчанова перешли в наступление на станцию Уссури и, сбив немногочисленные части народоармейцев, заняли ее. Об этом Блюхер узнал 5 декабря из шифрованной телеграммы замглавкома Трифонова. В ней также сообщалось, что «1 декабря противник повел наступление на всем фронте, принудив отойти наши части на линию Муравьево — Амурский — Рождественка. 2 декабря в 17 часов противник, обойдя оба фланга, потеснил наши слабые части, которые отошли за речку Иман…
По сообщениям Луцкова, участие в боях японцев не подтверждается»[61].
Блюхер был страшно удручен легкостью, с которой продвигаются к Хабаровску белогвардейские части. Как будто на их пути нет никаких войск. Решил, что оставаться в Дайрене дальше нельзя. Показал телеграмму Петрову. Выждав, когда он прочтет, попросил:
— Разрешите выехать на фронт. Там я принесу больше пользы. Чем скорее мы разобьем белогвардейцев, тем быстрее японцы примут наши предложения о выводе своих войск.
— Совершенно согласен. Выезжайте немедленно. Постоянно держите нас в курсе всех боевых дел. Надеюсь, что вы скоро порадуете нас добрыми вестями.
18 декабря В. К. Блюхер прибыл в Читу. Положение на фронте было тяжелым. Белогвардейцы действовали с отчаянной смелостью, умело маневрировали и 21 декабря ворвались в Хабаровск.
Для руководства операциями был сформирован Восточный фронт НРА во главе с С. М. Серышевым и членами Военного совета П. П. Постышевым и Б. Н. Мельниковым.
Командующий фронтом Серышев, отдав приказ об оставлении Хабаровска, выехал со штабом на станцию Бира.
Потерявшие боеспособность малочисленные полки, 4, 5 и 6–й, оказались без управления и в течение недели откатились к станции Ин. Сюда же отошел особый Амурский полк и отряд моряков Амурской флотилии, взорвавший свои суда в Осиповском затоне. Комиссар Амурского полка Бороздин по собственному решению привел в порядок разрозненные части и объединил их в отдельный сводный полк.
Командующий Восточным фронтом НРА Степан Михайлович Серышев
Обо всем этом главком Блюхер узнал с большим опозданием из приказа-№ 15 от 26 декабря 1921 года командующего Восточным фронтом Серышева. В этом документе отразилась повышенная нервозность штаба, вызванная большими потерями и неудачами на фронте. В приказе отсутствовал глубокий, обоснованный анализ причин отступления частей, зато карательные меры были представлены широко: военно–полевому суду предавались командиры и комиссары полков и каждый десятый народоармеец. Даже комиссар Бороздин, проявивший похвальную инициативу в наведении порядка и дисциплины и заслуживавший поощрения, предавался суду «за сепаратные действия».
Блюхер прекрасно понимал, как мог появиться такой документ. Оставить его в силе нельзя. И отменить не так‑то просто — подрывается авторитет командующего фронтом, человека, преданного Советской власти, коммуниста, прошедшего суровый путь революционной борьбы, более года проведшего в белогвардейской одиночной тюрьме. Видно, изрядно потрепанные нервы не выдержали тяжелейших испытаний последних дней. Нужно поправить боевого товарища, объяснить его ошибку.
И главком Блюхер связался с командующим Восточным фронтом Серышевым и посоветовал ему приказ №15 от 26 декабря отменить и назначить комиссию для выяснения причин отступления и потерь обозов и вооружения.
Спокойный, деловой тон главкома убедил Степана Серышева, и он понял, что репрессивные меры излишни, надо создать из оставшихся малочисленных частей стойкие полки, способные разбить белогвардейцев и интервентов.
Главком Блюхер послал комиссару Бороздину телеграмму, в которой от лица службы вынес благодарность за распорядительность и находчивость, проявленные в тяжелые минуты растерянности и паники.
Стремясь создать на главном направлении ударную группу, главнокомандующий Блюхер приказал перебросить в район боев из Забайкалья 1–ю отдельную Читинскую стрелковую бригаду и Троицко–Савский кавалерийский полк.
По призыву Дальневосточного бюро ЦК РКП (б) на фронт выехали сотни коммунистов и комсомольцев. Только Забайкальская область послала в армию полтысячи членов партии. Они несли в части большевистские лозунги: «Ни шагу назад, только — вперед!», «Хабаровск должен быть красным!», «Привал на Имане, отдых во Владивостоке».
«Ни шагу назад» — с этими словами отбивали атаки врага народоармейцы на станции Ин в ночь на 28 декабря.
Командир Поволжской бригады генерал Сахаров разработал смелую операцию по окружению и уничтожению гарнизона красных на станции Ин. Сахаров направил Камский стрелковый полк в обход с севера, Уфимский кавалерийский полк должен был совершить рейд с юга, основные силы — Уфимский и Волжский пехотные полки атаковали в лоб, вдоль полотна железной дороги.
Первой вышла к станции Ин конница. Ее вел генерал Сахаров. Увидев летящую конную лаву, бойцы растерялись и хотели было отходить. В эту решающую минуту появился комиссар Кузьма Трегубенков. Все услышали его звонкий голос:
