Основное воспитание детей проходило в семье. Каждый казак с малолетства знал и хранил в сердце Божью заповедь: "Чти отца и матерь твою, да благо те будет и будешь долголетен на земли”. Слово отца в семье было все равно, что слово атамана для войска — ему следовали беспрекословно. Вообще надо сказать, что обучение ратному делу начиналось буквально со дня рождения казака. Как только появлялся ребенок на свет “на зубок” ему клали стрелу, потом пулю, а ручонками давали потрогать лук или ружье. На седьмой день младенца крестили, давая имя строго по святцам. В сорокадневном возрасте его облачали в кольчужку и прицепляли сбоку “шаблюку”, после чего отец возвращал его матери со словами “вот тебе казак”. Когда у ребенка прорезались зубы, его верхом везли в храм и служили молебен святому Иоанну воину, чтобы он рос храбрым и преданным Богу и Православию. Постепенно от отца к сыну передавалось искусство верховой езды, стрельбы, слаженность боевых действии и взаимовыручка. Так вырастали целые поколения казаков...
В походе казаки делились по сумам, т.е. десяток воинов держали одну суму, в которой хранился как военный запас и провиант, так и последующая добыча. Отсюда и выражение “односум”. что означает боевой товарищ, с которым все поровну: и радости и опасности. Вообще в старину казаки жили просто, честно, дружно. Краж и обманов не было, все кто что-то имел или приобретал, делили между собой, как в единой семье, без всяких расчетов. Простота нравов была по нынешним временам невероятная, пуще смерти казаки боялись греха, ибо знали, что в любую минуту могут предстать на суд Божий и тогда за каждый нечестный поступок придется платить сторицей.
Коренные донцы, потомки легендарных "черных клобуков" также как и сечевеки (запорожцы), раньше не женились и жили в своей военной общине. Однако с увеличением прихода в казачество “пришлого люда”, особенно из Московского Царства, традиция эта поколебалась, Вновь записавшиеся в казачество привозили с собой прелестных пленниц и начинали с ними жить безо всяких обрядов, без благословения церкви. Жених обычно выводил на площадь привезенную невесту и объявлял громко имя ее и говорил: "Буль же моей женой!”. Женщина падала казаку в ноги и на том “самодельный обряд” кончался. Распадались подобные браки так же легко. Уходя в поход, казак мог жену продать или вывести на площадь и выкрикнуть: “Не люба! Кто желает — пусть берет!” Если охотник находился, то он прикрывал "отказанную” полой, что означало защиту и покровительство. Эти вольности с женским полом растлевали молодежь, и тогда старшины порешили ввести в среде казачества законный брак, благословляемый родителями и освященный таинствами православной церкви. Но и после того, как семейная жизнь была узаконена, далеко не все казаки спешили связать себя узами брака. Наиболее преданные вере и заветам отцов без остатка отдавали все свои силы служению казачьей идее: "За Веру! Царя! И Отечество!”. Когда же лета и раны сгибали их, они постригались в монахи и доживали свой век в непрестанной молитве за други своя и торжество Православия.
Закономерно, что казаки влились в семью православной Руси. Собственная же история казачества и до сих пор остается малоизученной и нередко нарочито искаженной.
Мы рассказали о некоторых фактах, месте и значении казачества, роль которого в судьбах русского народа неоспорима. У нас есть непоколебимая точка зрения о казаках, как особой ветви славянского народа, занимающего часть России, с собственной культурой и обычаями, верностью Православию. Да, верна наша вековая убежденность, передаваемая от деда к отцу, от отца к сыну: “Казаки от казаков ведутся!”.
Присоединением Сибири к России мы обязаны казачеству. К границам Сибири казаки приближались постепенно. Сначала они помогли Московским государям покорить Казань и Астрахань. При взятии Казани участвовало 7 тысяч казацких пик. "Огневое дело" при штурме было также в их руках.
Сибирью в былое время называли ту землю, которая лежала от Руси за Камой. Сибирь условно подразделялась на русскую (по эту сторону Урала) и "немощную” - просторы за Каменным поясом. В 1555 году хан Сибирского юрта Едигер прислал послов в Москву с просьбой к российскому самодержцу взять под защиту и утвердить спокойствие Сибири “немощной”. Едигер обязался платить дань. Вот с этого момента Иван Грозный стал именоваться повелителем Сибири.
В конце царствования Ивана Грозного старшина Качалинской станицы (ныне она относится к Волгоградской области) Ермак Тимофеевич вместо того, чтобы охранять границы от Астрахани до реки Дон, занялся со своими станичниками разбоем на Волге. Он навел страх не только на проезжих купцов, но и на улусы кочевников, подданных московского царя. Ермак перерезал все пути между Москвой и Астраханью. На стругах он ходил в Хвалинское море, где захватил заморских послов (из Персии) к государю, суда их потопил, а добычу раздал казакам. За такие деяния царь Иван Грозный осудил (заочно) Ермака и его четырех помощников (в том числе Ивана Кольцо) к смертной казни. Тогда казаки, спасаясь от гнева царя разбежались в разные стороны: Ермак на Каму, другая буйная ватага осела в устье Терека, атаман Нечай со своей дружиной перешел в привольные места Яика (р.Урал), что дало впоследствии начало организации Яицкого казачьего войска.
Иван IV повелителем Сибири был в то время только номинально. Об этом говорит, в частности, такой факт. Родственник Едигера Кучум умертвил его и стал ханом. Кучум был хитер и коварен, как настоящий азиат. Он убил посла Ивана Грозного и после не отвечал на запросы из Москвы. Царь понимал, что удержать Сибирь, когда велась война со Шведами за Ливонию и с Речью Посполитой за западнорусские земли невозможно без дополнительных средств и войск. Помочь царю вызвался купец Григорий Строганов, контролирующий огромную территорию в бассейне рек Камы и Чусовой. Человек
предприимчивый и богатый, он решил снарядить военную экспедицию из казаков. Путь продвижения был определен в земли вогулов и вотяков. Атаманом был избран опальный донской казак Ермак Тимофеевич, пользовавшийся непререкаемым авторитетом среди казаков, благодаря своему решительному характеру и боевому опыту. В дружине Ермака были также опальные атаманы Пан и Василий Мещеряков, а также осужденный на смерть Иваном Грозным за разорение города Самарчика Иван Кольцо.
Перед походом Ермак обязал свою рать “обетом целомудрия” и в дальнейшем карал жестоко провинившихся за всякое “дело студное”, веря, что и с малым числом добродетельных воинов можно победить многочисленного врага, ибо в этом случае их помощник — сам Господь.
Казацкое воинство двинулось в поход 1 сентября 1581 г. Первоначально плыли вверх по реке Чусовой, затем повернули на Серебряную реку, а оттуда волоком перетащили свои небольшие суда в речку Жеравлю, впадавшую в Тагил. Узнали, что князь Епанча - данник Кучума - сидит в городке на месте нынешнего Туринска. Залп казаков рассеял людей Епанчи. Беглецы принесли весть Кучуму, что русские воины имеют такие луки, которые дышат огнем, стрел не видно, но ранят и бьют насмерть. Кучум, однако, не испугался, собрал войско и стал ждать Ермака на берегу Иртыша на горе Чувашево. В предстоящей битве на каждого казака приходилось 30 человек чуди. Силы у противника были превосходящие.
Собрался казачий круг: что делать дальше? Раздавались голоса за отступление.... Тогда Ермак произнес зажигательную речь: “Воспомянем, братие, обещание свое, како мы честным людям перед Богом обеты и слово свое даша, и верившися крестным целованием, елико всемогий Бог нам помощи подает, а отнюдь не побежати, хотя до единого всем умрети, а вспять возвратиться не можем срама ради и преступления ради слова своего, еже с клятвой обещахомся; аще нам всемогий, в Троице славимый Бог поможет, то и по смерти нашей память наша не оскудеет в тех странах и слава наша вечна будет”.
