Осторожно поднявшись на ноги, он отвязал коня, одним прыжком вскочил в седло и, гикнув, понесся к ханской кибитке.

Когда на рассвете хан услышал конский топот, он Ьы-бежал из кибитки и, увидев под бедняком любимого коня, долго не мог поверить своим глазам. И только когда он подошел к коню, и конь заржал, он убедился, что это его скакун. Тут на радостях хан приказал немедленно выдать бедняку все, что ему было обещано, и в знак особой милости пригласил его выпить с собой чашку кумыса.

Слуги вынесли из кибитки для хана шелковые подушки и подали ему золотую чашу. А бедняк уселся прямо на землю поодаль от хана, и слуги налили ему деревянную чашу свежего кумыса, наполовину разбавленного овечьим молоком.

Когда хан выпил почти весь свой кумыс, в его чашу вскочил огромный кузнечик. Хан хотел поймать его, но кузнечик из-под самых пальцев выпрыгнул на землю. Хан хотел прихлопнуть его ладонью, а он опять вскочил в чашу. Тут хан изловчился, схватил кузнечика и зажал его в кулаке.

А бедняк ничего этого не видел.

— Эй, ясновидящий,— сказал хан бедняку,— хочу я тебя испытать в последний раз: окажи, что у меня в руке?

«Ну,— подумал тот,— вот я и попался, теперь мне не будет от хана пощады». И он, тяжело вздохнув, громко сказал самому себе:

— Раз ушел и два ушел, а в третий скажи, что смерть нашел.

А хан подумал, что он говорит про кузнечика.

— Молодец, ты отгадал! — сказал хан и оторвал кузнечику голову. Он долго смеялся над затейливым ответом бедняка, а потом одарил его подарками и отпустил домой.

С тех пор бедняк навсегда избавился от нужды, а братья-богачи, узнав о его удаче, не перенесли огорчения и умерли в один и тот же день.

2Г »

авным-давно жил хан. У этого хана был подчиненный по имени Бекжан. Он украл деньги. Об этом никто не знал. Хан приказал созвать весь народ на пир, расставить гостям кибитки, и перед каждым гостем по* ложить по одному серебряному гривеннику. Кто возьмет гривенник, тот, значит, и украл у хана деньги. Хитрый Бекжан скоро разузнал в чем дело. Он смазал подошвы своих сапог клеем и стал обходить гостей с кумганом в руках, предлагая им вымыть перед едою руки. Все гривенники пристали к его подошвам. Так хан и не узнал, кто украл деньги.

У хана был верблюд, который мог угадывать, где находится потерянная вещь. Этим захотел теперь воспользоваться хан. Пустили верблюда. Верблюд весь день ходил около юрт, а к вечеру улегся около кибитки хитрого Бек-жана. Бекжан догадался, почему выпустили ханского верблюда, зарезал его, а мясо спрятал. Хан и об этом поступке хитрого Бекжана не мог ничего разузнать. Тогда он придумал еще способ поймать вора. Хан приказал врыть столб и на самый верх его положить мешок с деньгами. По ту и другую сторону столба был приставлен караул по пятидесяти человек на каждой стороне. Бекжан и тут схитрил и обманул хана — взял его мешочек с деньгами.

Он достал белую лошадь, вымазал правую сторону своей одежды и лошади грязью. Затем он сел на лошадь, быстро подъехал к столбу, схватил мешочек с деньгами и исчез. Хан приказал разыскать вора.

И вот те из стражи, которые стояли на правой стороне, говорили, что вор был на черной лошади и в черной одежде, а стоявшие по левую сторону утверждали, что он был на белой лошади и в белой одежде. Так хан и не нашел вора. Он собрал опять весь свой народ на пир и объявил, что он готов выдать свою дочь за таинственного хитреца. Бекжан узнал об этом, явился к хану и рассказал ему обо всех своих проделках. Хан выдал за Бек-жана свою дочь и устроил по этому случаю большой пир. Так-то вот Бекжан достиг своей цели.

22 Казахские сказки

НЕБЫЛИЦЫ

и

АНЕКДОТЫ

СОРОК НЕБЫЛИЦ

ыло то или нет — суди сам.

В давно прошедшие времена один хан народом повелевал, народ от этого хана беды претерпевал. Хан делал, что хотел, народ молча терпел.

Играет кровь у бездельника-хана от выпитого вина; потеряв разум, объявил он своему народу.

— Если — кто бы он ни был — без задержки расскажет мне сорок небылиц, такого человека я с головы до пят осыплю золотом. Я одарю его богатством, достаточным на всю жизнь. Если такому человеку будет угодно, я выдам за него свою дочь, посажу рядом с собою, сделаю визирем... Но если — кто бы он ни был — в рассказе его окажется хоть одно слово правды,— такого рассказчика я тут же повешу!

Объявление хана дошло до ушей всех. «Без надежды — один сатана»,— говорит пословица; у многих зачесались языки, многим захотелось ханской награды.

Голодные бедняки, безлошадники, те, кого нужда связала по рукам и ногам, захотев сразу разбогатеть, подумали. «Что тут трудного? Тот, кто уже разделся, не побоится нырнуть». Рассуждая так, они являлись перед ханом. И немало невинных людей было повешено.

Другие же, в особенности приезжие, представ пред грозным ханом с готовой сказкой на устах, увидев повешенных, от испуга не могли ничего сказать, лишались рассудка и, таким образом, тоже напрасно погибали.

Ханский дворец весь был завален повешенными и заставлен виселицами, когда перед ханом предстал мальчик-сирота, задавленный нищетою, захудалый, вшивый, ни разу в жизни досыта не наедавшийся, весь в лохмотьях, с посиневшими губами, с израненными ступнями и растрескавшимися ладонями.

— Душа моя,— сказали мальчику люди, сидевшие у порога ханского дворца,— ты совсем юн, как бесперый гусенок, здесь побывали люди гораздо старше тебя и то погибли напрасно. Неужели с юных лет ты не находишь места в жизни? Ко всему надо спешить, кроме смерти,— говорит пословица. Послушайся нас, вернись!

Мальчик, не слушая их, вошел в ханский дворец и приветствовал хана, согнув колени. Хан опросил:

— Ну, что хочешь сказать?

— Таксыр⁴², я пришел рассказать вам сорок небылиц,— ответил мальчик.

Хан, насмехаясь над мальчиком, молвил:

— Как сможешь ты справиться с задачей, с которой и взрослые не справились?

— Не тот знает, кто много жил, а тот, кто много видел, говорит пословица,— ответил мальчик.

— На заре жизни ты напрасно погибнешь,— сказал хан.

— Таксыр! Моя жизнь не краше, чем у тех, кого ты повесил. Но уж если падать, говорит пословица, так падать с хорошего верблюда.

— Если так, рассказывай,— разрешил хан.

— Таксыр! — начал сирота.— То, о чем я хочу тебе рассказать, было еще тогда, когда небо было не больше потника, а земля не крупнее седла, и меня еще не было на свете. В то время я был еще в семени отца, в утробе матери и кормился тем, что пас лошадей своего внука. За пятнадцать лет я заработал себе на калым, поскорей родился, сосватал себе невесту и женился. Самый младший из пятерых моих детей как раз вчера достиг двадцати пяти лет, сейчас он на десять лет старше меня самого.

Однажды в знойный летний день я погнал лошадей моего внука на водопой к разлившемуся по всей степи колодцу. О таксыр! Вы сами поймете, какой жаркий был день: вода в колодце замерзла, лед был толщиной в рост человека. Не слезая с коня, я стал рубить его топором, чтоб добраться до воды, да не вышло, только топор выщербился. Тогда я засунул топор ва воротник, вынул из кармана лом, чтобы пробить лед,—да не вышло, только лом согнулся. Не зная, что делать, я стал теряться, но тут меня осенила счастливая мысль: я схватил себя за глотку, оторвал голову от туловища и один раз слегка ударил по льду своим виском. Ой, таксыр мой, тут ни одного словечка лжи: лед тотчас разломался, и столько воды вытекло, что я спокойно напоил своих лошадей, поставив их в один ряд. К счастью, колодезная вода оказалась соленой, и лошади напились так, что животы их раздулись, и потом охотно стали пастись на льду, где росли густой ковыль и высокая полынь.