— Долго копаемся.

— Никак не обнаружим машину, гражданин капитан.

— Исчезла, испарилась, затерялась в потоке авто? — с сарказмом молвил Нгоро. — Можно подумать, наши улицы и дороги забиты желтыми "рено". Можно подумать, они вообще забиты автомобилями. А может быть, ваш уникальный башмачник все же видел ее во сне?

— Ребята сбились с ног, но ничего похожего.

— Послушайте, уважаемый сержант, мы с вами не ребята. Я знаком с личными делами своих подчиненных. Сорок лет вы распутываете клубочки. Ориентируетесь в городе, да что в городе, в стране, как в собственном кармане, с закрытыми глазами. Думаете, я не знаю, отчего вы так и не пожелали сменить панаму на офицерский шлем? Поздно садиться на школьную скамью? Ничего подобного. Оставьте эти сказки для простачков. Всем известно, что вы любитель черной работы, просто не можете не прощупывать все на месте и собственными руками. Вы патриарх оперативной работы, вы легенда. И вы же сейчас стоите передо мной и преспокойно пожимаете плечами. А управление лихорадит от ежедневных запросов. Если зашли в тупик — наберитесь мужества признаться. Без осложнений для вас дело будет передано. Обещаю. Мне не меньше вашего дорога репутация четвертой зоны. Да и ваша тоже. Пусть ломает голову полиция безопасности. Поймите, говорю это доверительно и дружески. Ведь я, отказавшись от дела, рискую своим положением больше, чем вы.

— В таком случае я подам рапорт по инстанции.

Даги Нгоро несколько секунд молча смотрел на сержанта, затем вдруг одобрительно улыбнулся и сказал:

— Такой ответ делает вам честь. Благодарю. Приятно, что мое умышленное испытание вашей позиции и настроения в сложившейся ситуации вы встретили как подобает истинному профессионалу. Похвально. А раз так — приступим. Прошу садиться. — Нгоро указал Ойбору на стул и, повернувшись к переминавшемуся с ноги на ногу у двери Самбонанге, улыбнулся еще шире. — А вы, дружище, можете идти.

Молодой полицейский удалился.

— Разбитую машину русских вы обнаружили на следующий же день, хоть она и валялась на дне каньона за девять миль от города. Почему же застопорились поиски другой? — усаживаясь за стол, спросил Нгоро у Ойбора, едва они остались вдвоем.

Сержант был недоволен, что выставили его помощника, присутствие которого по каким-то причинам было желательным для него. Однако он не выразил своего недовольства, а спокойно, с подчеркнутой почтительностью подчиненного ответил на вопрос капитана:

— К сожалению, этой машины нигде нет.

Благообразное лицо Даги Нгоро вновь обрело крайне озабоченное выражение.

— Плохо, — сказал он, потирая виски, — совсем плохо. Министр звонил уже прямо нам, не комиссару. — Нгоро наполнил стакан из сифона, медленно выпил воду. — Машину могли перекрасить в два счета.

— Такое впечатление, что ее нет в стране, гражданин капитан.

— Вздор! Простите, но это несерьезно.

— Обшарили все частные гаражи, учреждения, даже свалки. На границах тоже. Везде. Абсолютно. Ничего похожего.

— Ну хорошо, — устало бросил Нгоро, — давайте по порядку. Что мы имеем?

— Со слов старика…

— Погодите о старике, — прервал Нгоро. — Еще раз давайте все по порядку с самого начала, от заключения экспертизы до последующих сведений с обобщением.

— Я и намерен доложить с учетом документации экспертов. Итак, старик видел, как Банго Амель и какой-то белый сидели на скамье…

— Черт возьми! Я вас просил: С САМОГО НАЧАЛА!

— Извините. От русского представительства быстро шел человек, он шагал по пустынной площади, громко насвистывая, чем и привлек к себе внимание случайно выглянувшего в окно старика. Это был Банго Амель. Из легкового автомобиля, стоявшего за углом дома номер сорок два, вышел мужчина средних лет, белый. Одет в элегантный темный костюм, слегка прихрамывал, в руке держал трость. Он двинулся навстречу Банго, и они поравнялись у средней из трех скамей перед площадью. Судя по тому, как Банго ответил на приветствие белого, они были незнакомы. Белый что-то говорил инженеру, затем жестом предложил тому присесть на скамью. После заметного колебания Банго согласился, и они сели, закурили, причем белый продолжал говорить. Так длилось несколько минут.

— В котором часу?

— Этого башмачник не помнит. Типографский фургон проехал минут за пятнадцать до происшествия, кроме него, никакого движения. Уже угадывался рассвет. Итак, они курили и разговаривали. Потом совершенно неожиданно Банго вскочил, они сцепились в драке, покатились к самой бровке тротуара. Белый оказался с явно тренированными кулаками, он сбил инженера на проезжую часть, а машина уже набрала скорость, выскочив из-за угла, как только они схватились. Она попала в полосу света, и старик клянется: это был подержанный "рено" светлого, скорее всего желтого, цвета. Установлено, старик знает толк в марках авто. И не только в них. Тридцать с лишним лет он с бывшим своим хозяином побывал в Европе. Старик умен и образован, как ни странно, если учесть не слишком яркую его судьбу. Кстати, мне кажется, именно этим обстоятельством можно объяснить его излишнюю раздраженность, неудовлетворенность и, если хотите, его…

— Не хочу! — прервал капитан. — Не хочу вдаваться в душевные нюансы вашего неподражаемого старца! Не отвлекайтесь.

— Виноват, но эти подробности объясняют многое.

— Они отвлекают мою мысль. Прошу вас: суть, факты, последовательность происшедшего. Не тратьте столько слов. Впрочем, как вам угодно, только не уходите в сторону. Продолжайте.

— Слушаюсь. Белый догнал машину у цветочных лотков, она притормозила. Затем взревела, как "боинг".

— Насчет самолета тоже подсказала ваша дряхлая песочница?

— Нет, — слегка смутился Ойбор, — он только сказал, что взревела.

— А я уж подумал, что престарелый башмачник заодно и консультант министерства обороны по авиации.

Киматаре Ойбор был непробиваем. Со стороны могло бы даже показаться, что ему нравится далеко не мирная ирония начальника. Он продолжал:

— В разговоре с ним вы удивились бы еще многому. Нам повезло. И он вовсе не трус, как заверяла его жена. Кстати, разрешение на оружие и охотничья карточка у него в порядке.

— Мы опять отвлеклись.

— Да, машина… Не иначе мощный, форсированный мотор при скромном кузове. Старик уверяет, что смог бы ее узнать.

— А русского дипломата он не признал в том белом?

— Нет, — сказал Ойбор. — Я предполагаю, тот сразу же покинул страну. Ведь аэропорт почему-то так и не блокировали.

— С этим мы разберемся. Значит, после того, как исчезла желтая машина, он уже ничего не видел? И никого?

— Так точно, — твердо заверил сержант, — ему сделалось дурно от того, что успел увидеть. Спрятался. И лишь перед самым прибытием полиции снова рискнул выглянуть в окно. Он видел, как мальчишка обнаружил зажигалку возле киоска, как удивился находке и, схватив ее, тут же удрал, даже не оглядевшись вокруг, не подозревая о трагедии, разыгравшейся на площади перед его приходом.

— Это несомненно?

— Да.

— Плохо, — сокрушался Даги Нгоро, — очень плохо…

— Установлено, что зажигалка не имеет отношения ни к Банго, ни к русскому, она могла принадлежать только тому хромому с тросточкой. Вероятно, обронил ее в драке и не заметил.

— Зато ваш старец заметил, что это зажигалка, так? Надо понимать, она была величиной с верблюда?

— Нет, конечно. Старик не мог разглядеть с такого расстояния. Мальчишка признался, что это была зажигалка. Серебряная газовая зажигалка с секретом и насечкой "Сделано в Гонконге". Слишком заметная и дорогая штуковина, чтобы долго пролежать на тротуаре. Тем более днем.

Нгоро требовательно протянул ладонь.

— Увы, — Ойбор огорченно развел руками. — Парнишка успел сбыть ее на базаре, но он подробно описал перекупщика и божится, что тот часто появляется в скобяном ряду. Найдем.

— Зажигалка уже прошла через множество пальцев… и тем не менее приложите все усилия в розыске.