— Возился с этим проклятым храмовым сторожен.

— Все еще молчит?

— Нем и глух, как пень!

— А рис в храме искали?

— Ив храме и вокруг.

— Нашли что-нибудь?

— Куриный помет!

Офицеры рассмеялись.

— Как бы, господин Моос, красные не вынесли из-под вашего носа этот рис!

— Не вынесут, господин майор! — самоуверенно произнес лейтенант. — Завтра на Слоновом холме все перерою, а найду.

Офицеры позавтракали и ушли. Столовая опустела.

В замешательстве Динь продолжала машинально дергать за бечевки панки. Наконец она отпустила их. Надо было немедленно предупредить об услышанном дядю Нгуена или Фама. Может быть, еще удастся как-то спасти рис, с таким трудом собранный и спрятанный для партизан Беловолосого.

Однако как сейчас побежать в деревню, если у нее тут еще уйма дел, а этот Леже ни за что не отпустит ее, пока не будет перемыта вся посуда?.. Ну и черт с ним, с этим проклятым поваром! Ей здорово попадет от него, но это неважно. Самое главное сейчас нс это. Скорее, скорее в деревню к дяде Нгуену!

Уставившись неподвижным взглядом в застывшую в своих илистых берегах воду Красной реки, Железный Бамбук о чем-то сосредоточенно думал.

Динь робко коснулась рукой его плеча:

— Может быть, кого-нибудь из мальчиков послать за отцом или Фамом?

Железный Бамбук досадливо поморщился:

— Где искать их? Пока найдешь и приведешь сюда, они уже рис отыщут.

— Что ж делать?

В самом деле, что ж придумать, что предпринять?

Внезапно лицо Железного Бамбука преобразилось: над переносицей появилась упрямая складка, чуть припухлые губы решительно сжались, а в черных глазах вспыхнули задорные искорки.

— Сами попробуем рис спасти! — твердо произнес он.

— Как - - сами? — удивилась Динь.

— Очень просто... Если до вечера солдаты не разыщут риса, юные зукиты¹ ночью вынесут его со Слонового холма... Не такие уж мы маленькие, чтобы побояться без взрослых пойти на такое дело! Верно, Динь?

Девочка бросила на товарища восторженный взгляд:

— Конечно, Железный Бамбук! И я пойду с вами.

—- Тебе нельзя, Динь... В Донг-Тоа ты нужнее. Возвращайся-ка скорее на пост, а по дороге забеги к Ле и передай, чтобы подежурил за меня здесь.

— А ты куда?

— Сбегаю к Желтой Протоке. Наверно, все наши там...

* 3 у к и т — участник междеревенского отряда сопротивления французским захватчикам во Вьетнаме. Эти отряды вместе с партизанами составляли основу вооруженных сил народа в последней освободительной войне.

На полянке, густо заросшей желтыми цветами, царило оживление. Мальчики тесным кольцом окружили двух дерущихся на траве сверчков. Каждое движение драчунов зрители сопровождали шумными возгласами.

Преимущества явно были на стороне Забияки — маленького, но с сильными лапами сверчка, принадлежащего Хоку. Ни на минуту не прекращая ожесточенных атак, Забияка заставлял пятиться своего противника — крупного, но не очень проворного сверчка Силача. Его хозяин, Аистенок, выходил из себя, глядя на своего нерасторопного бойца.

— Вперед, Силач! Вперед! Ну, бей же его!.. — неустанно подзадоривал он своего сверчка.

— Не Силач он, а мокрая курица! — отозвался Хок, презрительно сморщив румяное и нежное, как у девочки, лицо.

— Много ты понимаешь, Бобовый Творог!

Это прозвище укрепилось за Хоком недавно и напоминало об одной из мрачных страниц его не очень богатой событиями биографии. Посланный однажды матерью — хозяйкой придорожной харчевни — к пристани продавать бобовый творог, Хок возвратился к вечеру без товара и без денег. Не продав за весь день ни порции, незадачливый торговец сам справился с творогом.

Сверчки ожесточенно бились толстыми головами, пытаясь укусить друг друга. И под ударами своего напористого противника Силач все больше пятился к высокой траве.

— Скоро твоему Силачу конец! — воскликнул шустрый Гун, почесывая оттопыренное ухо.

— Рано радуешься, Двуногая Цикада! — мрачно буркнул Аистенок.

— Готов, готов Силач! — восторженно кричали Нам и Ба, коренастые широколицые близнецы, похожие друг на друга, как два бобовых стручка.

Но состязание было прервано. Из зарослей внезапно появился Железный Бамбук, взволнованный и уставший от быстрого бега.

— Солдаты ищут рис па холме! — воскликнул он.

Мальчики мгновенно окружили своего предводителя и

засыпали его вопросами.

— Все, все расскажу, дайте только отдышаться! — ответил он и устало опустился на землю.

Мальчики расположились вокруг Железного Бамбука, а он, отирая пот с лица, внимательно оглядел товарищей. Согласятся ли они с его предложением? И смогут ли выполнить его?

Вот Аистенок. В нем нельзя сомневаться. Он прямодушен, решителен и отважен. Бегает быстрее всех, ловчее других вскарабкается на самую высокую пальму, шутя переплывет Красную реку. Аистенок вместе с Фамом изготовляют самодельные мины. Они пускают в дело старые чайники, кувшины, бутылки, банки из-под консервов. Стоит вражескому солдату поднять заминированную вещь и перевернуть, чтобы осмотреть ее, как находящаяся внутри мины в склянке серная кислота переливается и происходит взрыв...

А вот Гун — Двуногая Цикада. Обыкновенный деревенский мальчишка, в коричневой без ворота блузе и черных, чуть пониже колен, штанах. Гун — неряха, его одежда всегда в грязи, волосы спутаны, руки в волдырях и царапинах. Он ни минуты не сидит спокойно. Вот и сейчас он поворачивается то к одному, то к другому товарищу, объясняет что-то на пальцах, строит рожи. Гун известен как неудержимый выдумщик, смельчак и хороший товарищ. Недавно он рассказал мальчикам, как встретился один на один с тигром и тот, напугавшись решительного вида Гуна и его бамбуковой палки, позорно бежал...

Рядом с Гуном, на давно свалившемся от сырости трухлявом дереве, сидели неразлучные друзья Хок и Птичье Перо.

Трудно было бы объяснить, что так тесно связывало Этих не похожих друг на друга подростков. Высокий, худощавый Птичье Перо был прямодушен, отважен и обычно немногословен. Маленький, коренастый Хок, наоборот, шумен, болтлив и чуть трусоват. Первый страстно увлекался охотой и, как только представлялась возможность, уходил со взрослыми в джунгли, а Хок не любил и боялся леса, предпочитая ему тихо струящиеся протоки и заводи, а опасным встречам с хищниками — рыбную ловлю. На людях Хок и Птичье Перо ревниво оберегали друг друга от Нападок и едких шуток, но стоило им остаться вдвоем, как они начинали подтрунивать друг над другом.

Из-за спины Хока торчала вихрастая голова маленького Хуна, по прозвищу «Петушок», с живыми, озорными глазами. Хотя Хун утверждал, что ему уже тринадцать лет, Железный Бамбук хорошо знал, что по крайней мере не меньше года он сам прибавил себе. Ну и пусть, в конце концов это не столь уж важно! Ведь Хун-Петушок ни в чем не уступает другим юным зукитам. Разве он нерешителен, труслив или недостаточно проворен? Наоборот, кое-кому из мальчиков неплохо бы поучиться у Петушка! Ведь это Хун под самым носом у баодаевских патрулей проносит в снопах рисовой соломы связки газет «Спасение Отечества» и распространяет их среди крестьян.

Позади всех растянулись на траве Гороховые Стручки — оба дружные, исполнительные ребята и верные друзья.

«На таких товарищей можно положиться», — решил Железный Бамбук.

— Ребята, — тихо начал он, — французы и баодаевцы ищут спрятанный для партизан рис. Сегодня они перерыли все на Слоновом холме, но ничего не нашли.

Дружное «ох» было ему ответом.

— Сегодня не нашли, а завтра найдут, — хмуро бросил Птичье Перо.

— Верно! — сказал Железный Бамбук. — Ия думаю, что этой же ночью мы должны пробраться на холм и вынести оттуда рис.

— Сами, без взрослых? — спросил Хок.

— Их дожидаться — только рис прозеваем.

— Эхе-хе! — покачал головой Аистенок. — Порази меня небо, если храмовая лестница не заминирована! Только ступи на нее — вверх тормашками полетишь!