– ТЫ СЛУЧАЙНО НЕ СЛЫШАЛ О ЗАЛИВЕ МЭЙНТ? – донесся из неведомых далей его голос.

– Нет, господин.

– ТАМ СЛАВНОЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ.

– Было?

– БУДЕТ. ЕСЛИ Я СУМЕЮ РАЗЫСКАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО МЕСТО.

Мор зашел за аналой и всмотрелся в карту.

– Ты намерен потопить корабль? – уточнил он.

На лице Смерти отразился ужас.

– РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ. БУДЕТ ИМЕТЬ МЕСТО СОЧЕТАНИЕ НЕУМЕЛОГО УПРАВЛЕНИЯ КОРАБЛЕМ, НИЗКОГО УРОВНЯ ВОДЫ И ПРОТИВНОГО ВЕТРА.

– Ужасно, – едва смог выговорить подавленный Мор. – И что, многие утонут?

– ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ СУДЬБЫ, – ответствовал Смерть, поворачиваясь к расположенной за спиной этажерке и снимая тяжелый географический справочник. – Я НИЧЕГО НЕ В СИЛАХ ПОДЕЛАТЬ. А ЧТО ЭТО ЗА ЗАПАХ?

– Это от меня, – признался Мор.

– А, КОНЮШНЯ. – Смерть сделал паузу, его рука замерла на корешке книги. – И КАК ТЫ СЧИТАЕШЬ, ПОЧЕМУ Я НАПРАВИЛ ТЕБЯ В КОНЮШНЮ? ПОДУМАЙ ХОРОШЕНЬКО.

Мор колебался. Он думал на эту тему, думал очень серьезно – в промежутках между подсчетами количества тачек. Он гадал: не было ли задание предназначено для того, чтобы развить скоординированную работу рук и глаз? Или приучить к повиновению? Внушить ему важность – в человеческом масштабе – небольших задач? Заставить осознать, что даже великие люди должны начинать с самого дна?

– Я думаю… – начал он.

– ДА?

– Ну, я думаю, ты сделал это потому, что конюшня была по колено в лошадином навозе. Если уж говорить начистоту.

Смерть долго, не отрываясь, смотрел на него. Мор неловко переминался с ноги на ногу.

– АБСОЛЮТНО ВЕРНЫЙ ОТВЕТ, – слова Смерти звучали отрывисто. – ЯСНОСТЬ МЫСЛИ. РЕАЛИСТИЧНЫЙ ПОДХОД. ЧТО ОЧЕНЬ ВАЖНО ДЛЯ РАБОТЫ, ПОДОБНОЙ НАШЕЙ.

– Да, господин. Господин?

– ГМ-М? – Смерть маялся с именным указателем, пытаясь найти нужное название.

– Люди умирают все время, господин. Миллионами. У тебя не должно быть ни минуты свободной. Но…

Смерть бросил на Мора взгляд, который мальчик уже начал узнавать. Изумление в чистом виде быстро переходило в раздражение, как будто он смотрел на досадливую муху. Затем раздражение сменялось гримасой внутреннего усилия, сопровождающей признание печального факта непроходимой тупости подручного. И, наконец, наступала фаза туманного, относящегося не только к Мору, но и ко всему несовершенному миру долготерпения.

– НО?

– Я считал, что ты, так сказать, немного больше занят делом. Ну, ты понимаешь… Ты бродишь по улицам. В альманахе моей бабушки есть картинка. Ты там изображен с косой и все такое.

– А, ПОНЯТНО. БОЮСЬ, МНЕ БУДЕТ ТРУДНО ОБЪЯСНИТЬ ТЕБЕ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЫ НЕ ЗНАКОМ С ТАКИМИ ВЕЩАМИ, КАК НАПРАВЛЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ И ФОКУСИРОВКА ОРБИТ, ПО КОТОРЫМ ДВИЖУТСЯ ТЕЛА.

– Думаю, я не знаком с ними.

– КАК ПРАВИЛО, МОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ОЖИДАЕТСЯ ТОЛЬКО В ОСОБЫХ СЛУЧАЯХ.

– Вроде таких, когда умирает король, я полагаю, – догадался Мор. – Я хочу сказать, король… он ведь всегда правит, даже когда занят чем-то другим. Даже во сне.

– ДОВОЛЬНО ОБ ЭТОМ. – Смерть скатал карты. – А СЕЙЧАС, МАЛЬЧИК, ЕСЛИ ТЫ ЗАКОНЧИЛ С КОНЮШНЕЙ, МОЖЕШЬ ОТПРАВИТЬСЯ К АЛЬБЕРТУ И УЗНАТЬ, НЕТ ЛИ У НЕГО ДЛЯ ТЕБЯ КАКОЙ-НИБУДЬ РАБОТЫ. А ПОТОМ, ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ, СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ МОЖЕШЬ ОТПРАВИТЬСЯ СО МНОЙ В ОБХОД.

Мор кивнул. Смерть вернулся к гигантскому тому в кожаном переплете. Он взял ручку, некоторое время взирал на нее, а затем, склонив череп набок, вновь посмотрел на Мора.

– ТЫ УЖЕ ВСТРЕЧАЛСЯ С МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ? – поинтересовался он.

– Э-э… Да, господин. – Мор уже взялся за дверную ручку.

– ОЧЕНЬ ВОСПИТАННАЯ И МИЛАЯ ДЕВУШКА, – продолжал Смерть. – НО МНЕ КАЖЕТСЯ, ОНА ОЧЕНЬ НУЖДАЕТСЯ В КОМПАНИИ СВОЕГО ВОЗРАСТА. ЧТОБЫ БЫЛО С КЕМ ПОГОВОРИТЬ.

– Господин?

– И, РАЗУМЕЕТСЯ, В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ВСЕ ЭТО ПЕРЕЙДЕТ К НЕЙ.

На мгновение в космических безднах его глазниц вспыхнуло что-то вроде крохотной синей сверхновой. До Мора дошло, что таким образом, несколько неловко и абсолютно неумело, Смерть пытался подмигнуть ему.

В местности, ничем не обязанной ни времени, ни пространству, не зафиксированной ни на одной карте, существующей только в тех дальних далях многократно переплетенного и запутанного космоса, которые открываются лишь немногим астрофизикам, систематически перебарщивающим с ЛСД, Мор мирно коротал дневные часы, помогая Альберту с посадкой брокколи. Капуста была черной, с оттенком багрового.

– Он старается как может, сам видишь, – произнес Альберт, размахивая тяпкой словно в подтверждение своих слов. – Вот только когда дело касается цветов, у него воображение вроде как отказывает.

– Я не уверен, что вполне понимаю, – признался Мор. – Ты хочешь сказать, все это – его рук дело?

Сразу за стеной сада местность резко падала, переходя в глубокую низину, затем вскарабкивалась вверх, превращаясь в сумрачную вересковую пустошь, а там победным маршем шла до самых гор, зубастых, точно кошачья пасть.

– Ага, – кивнул Альберт. – Не отвлекайся. Смотри, что делаешь с лейкой.

– А что здесь было раньше?

– Кто его знает, – Альберт начал новый ряд. – Твердь, я полагаю. Довольно забавное название для необработанного ничто. Сказать по правде, сработано довольно слабо. Сад еще ничего, но горы – откровенная халтура. Стоит подойти ближе, и сразу видно: только дотронься, они разлетятся как пух. Я как-то сходил туда и посмотрел.

Мор незаметно скосил глаза на ближайшие деревья. Они выглядели похвально плотными и материальными.

– Для чего ему все это? – спросил он.

Альберт издал ворчание, выражающее недовольство.

– Знаешь, что происходит с мальчиками, которые задают чересчур много вопросов?

Мор на мгновение задумался.

– Нет, – в конце концов промолвил он. – Что?

Воцарилось молчание.

– Разрази меня гром, если я знаю, – произнес Альберт, выпрямляясь. – Наверное, они получают ответы, а затем используют их для своего блага.

– Он сказал, что сегодня вечером я могу поехать с ним.

– Ну и везунчик ты, а? – неопределенно хмыкнул Альберт, направляясь обратно к коттеджу.

– Он в самом деле создал все это? – удивился Мор, следуя за ним по пятам, словно нитка, вставленная в иголочное ушко.

– Да.

– Зачем?

– Мне кажется, ему хотелось иметь какое-то место, где бы он мог чувствовать себя как дома.

– Альберт, ты мертв?

– Я? Я что, выгляжу мертвым? – Старик фыркнул, заметив, что Мор обводит его медленным критическим взором. – Немедленно прекрати. Я так же жив, как и ты. Пожалуй, еще поживее буду.

– Прости.

– Проехали. – Альберт отворил дверь черного хода, затем обернулся и посмотрел на Мора так доброжелательно, насколько это было в его силах. – Лучше не задавай лишних вопросов, – посоветовал он. – Ими ты огорчаешь людей. А теперь как насчет того, чтобы поджарить что-нибудь вкусненькое?

Колокольчик прозвенел, когда они играли в домино. Мор навострил уши.

– Ему понадобится лошадь, – сказал Альберт. – Пошли.

В сгущающихся сумерках они отправились в конюшню. Там Мор внимательно изучил, как старик седлает лошадь Смерти.

– Ее зовут Бинки, – сообщил Альберт, подтягивая подпруги. – Никогда не знаешь, в какой момент ей взбредет в голову показать норов.

Бинки нежно покусывала его шарф.

Мору вспомнилась гравюра из бабушкиного альманаха. Гравюра находилась как раз между календарем посадок и страницей, посвященной фазам луны. Она изображала Смерть – Великого Жнеца, Пришедшего В Юдоль Скорби Собирать Свою Мрачную Жатву. Мор рассматривал ее сотни раз, пока учил буквы. Картина не производила бы даже половину своего впечатления, знай неискушенный читатель, что лошадь с огнедышащими ноздрями, на которой восседает ужасный призрак, зовут Бинки.

– Я бы придумал что-нибудь вроде Клык, Сабля или Черный Бриллиант, – продолжал Альберт, – но у хозяина свои маленькие причуды. Небось ждешь не дождешься, когда поедете, а?

– Да, наверное, – несколько неуверенно произнес Мор. – Я никогда своими глазами не видел Смерть за работой.