— Но при первом нашем с вами разговоре вы сомневались в существовании излучателей в этом месте, — сказал Ветлугин.
— Тайно их установить невозможно. Весь вопрос в том, решили ли Шайно и Фау разоблачить свой тайный ход, — невозмутимо ответил Мерс.
Ветлугин помолчал.
— Так… А если излучатели не установлены?
— Тогда Шайно включит сигнал общей тревоги, сирену, и нам придется пробираться в его комнату через люк под сильным огнем противника… — ответил Мерс.
— Благодарю вас, — сказал Ветлугин. — Продолжайте путь.
Но Мерс не шевельнулся.
— М-м… Прошу прощения, господин командир… — голос у Мерса был очень смущенный. — Я взялся проводить вашу группу по тайному ходу. Но у меня нет ни малейшего желания первым получить сногсшибательную порцию огненных лучей или фауст-патрон в лоб моего скафандра…
Ветлугин молчал. Неожиданно он услышал звонкий юношеский голос:
— Разрешите, товарищ командир, мне пройти в шлюз первым…
— Аничкин?… — спросил Ветлугин.
— Так точно…
— Разрешите и мне, — произнес еще один молодой голос.
— Чернега?
— Так точно…
Ветлугин обратился к Мерсу:
— Объясните матросам, что они должны делать, чтобы проникнуть в шлюз, и как вести себя дальше. Они выяснят обстановку.
— Слушаю…
Далее между молодыми матросами и Мерсом произошел тихий и обстоятельный разговор. Но едва лишь он кончился, как издалека до слуха всех десантников донесся заглушенный вой сирены.
— Сигнал общей тревоги! — растерянно произнес в свой микрофон Мерс. — Нас обнаружили их акустики и локаторы…
— Они должны были обнаружить нас давно. Почему сирена завыла только сейчас? — спросил Ветлугин.
— Думаю, что она уже выла, но мы ее не слышали, — ответил Мерс.
Ветлугину очень не хотелось посылать навстречу неведомой опасности двух чудесных самоотверженных юношей. Но и рисковать всем отрядом тоже было нельзя…
— Товарищи Аннчкин и Чернега! Выполняйте! — приказал он.
Отцепив провод телефона, два разведчика двинулись вперед и скрылись за поворотом туннеля. Ветлугин приник к трубке акустического прибора. Он слышал какие-то заглушенные шумы; переведя прием на ультразвуки, он увидел, как заморгала крохотная сигнальная лампочка. Это Столяров информировал субмарину о ходе операции с помощью шифра: «Дельфин!.. Я Вьюн! Стрела… Суслик…».
Прошло не менее получаса. Наконец, водоход с разведчиком вынырнул из-за поворота туннеля. Он включил провод телефона, и Ветлугин услышал звонкий голос Чернеги:
— Разрешите доложить, товарищ командир! Шлюз открыли и проникли в убежище фашистов… Наверное мы попали в их командирскую каюту… Там ковры и всякая мебель… Вой сирены прекратился… Слышны были стрельба и разрывы пуль. Кто-то ругался…: Мы налегли на дверь и прошли дальше… Попали в какое-то помещение, то ли коридор, то ли туннель… Здесь перед самой дверью стояла крепкая стальная стена… В ней есть небольшие отверстия, но заглянуть в них не удалось…
— О какой стрельбе вы говорите? Стреляли в вас? — спросил Ветлугин.
— Нет, — уверенно ответил Чернега. — Там за стальной стеной шла перестрелка. Кажется, они уже передрались между собой, товарищ командир. Кто-то за стеной кричал: «Перестань стрелять, краснокожая собака!».
— А где Аничкин? — спросил Ветлугин.
— Занял позицию и ждет подкрепления, товарищ командир…
— Господин Мерс! Вы слышите донесение разведчика? — спросил Ветлугин.
— Да, слышу, — отозвался Мерс.
— Что вы обо всем этом думаете?
— Все ясно, — ответил Мерс. — Шайно и Фау либо удрали, либо покинули свое убежище и укрылись за стальным щитом в главном туннеле. В убежище находится один краснокожий, повар Маро. Вполне возможно, что он узнал о вашем вторжении, заперся в своей кухне и отстреливается…
«Юра!.. — с болью в сердце подумал Ветлугин. — Сынок мой!.. Что с ним?…»
— Странно! Почему они не прервали подачу энергии в командирскую рубку? — спросил Ветлугин.
— Вы говорите о защитниках убежища? — спросил Мерс.
— Да…
— Они ничего не могут сделать. Командирская рубка убежища имеет свою силовую установку. Она включается автоматически, как только комнаты Шайно и Фау отключаются от остальной сети…
— Вперед! — скомандовал Ветлугин.
Не спрашивая уже разрешения. Мерс на этот раз сам занял первое место в цепочке и повел всю группу по небольшой каменной лестнице. Очутившись перед тяжелой металлической дверью, он повернул какой-то рычаг, торчавший в бугристой, поросшей мхом стене, и дверь открылась. Мерс перешагнул через порог и остановился посреди просторной каменной пещеры, освещенной, по-видимому, аргоновым фонарем. Пещера, так же как и тайный туннель, была наполнена водой…
— Все вошли? — спросил Мерс по телефону.
— Все… — ответил Ветлугин.
Подводники с любопытством осматривали сквозь свои иллюминаторы «шлюзовую камеру».
Мерс проделал какую-то манипуляцию подле стены необычайного шлюза. Выходная дверь, через которую проникла сюда вся группа, плотно закрылась. Затем вверху у потолка загудели какие-то трубы, и в воду, наполнявшую шлюз, с шумом стал врываться воздух. Когда прослойка воздуха образовалась у потолка, шум прекратился и вода из шлюза стала уходить в круглый люк, сооруженный в полу…
Ветлугин увидел, как уровень воды сравнялся с верхушками шлемов его спутников, затем опустился до груди его водохода, потом до стального брюха скафандра, и, наконец, лишь небольшие ручейки стали стекать в люк на полу. Неожиданно массивная крышка автоматически захлопнула люк. Ветлугин смотрел на манометр, укрепленный на стене, его стрелка медленно двигалась. Прошло минут пятнадцать, когда стрелка наконец показала нормальное давление, в стене пещеры отодвинулась большая заслонка, закрывавшая вход в комнату Шайно. Ковра, закрывавшего эту потайную дверь, уже не было, его сорвал Аничкин…
Вскоре вся группа прошла в комнату Шайно. Здесь ее встретил Аничкин. Откинув массивное стекло в своем иллюминаторе, молодой подводник доложил Ветлугину уже непосредственно:
— Стрельба в туннеле прекратилась, товарищ командир… От остального туннеля нас отделяет стальная стена. Изоляция полная…
Мерс тоже осмелел и открыл свой иллюминатор. Он прислушивался к звукам, долетавшим из туннеля, но там все было тихо.
«Готовятся…», — подумал он.
— Где здесь микрофон? — спросил Ветлугин.
— Вот… — Мерс кивнул на какую-то ракушку на столе. Ветлугин вышел из скафандра и, приблизившись к микрофону, сказал по-английски ровным, спокойным голосом:
— Внимание!..
Голос его, усиленный репродуктором, гулко прозвучал по всему туннелю.
— …Говорит командир десантной группы советских подводников, проникших в ваше подводное убежище!
И вдруг откуда-то издалека донесся неистовый детский крик:
— Папа! Папочка!..
Ветлугин осекся и, тяжело дыша, огляделся вокруг, будто хотел увидеть того, кто издал этот полный тоски и радости крик.
Подводники поняли, что это кричит Юра.
— Товарищ командир! — дрогнувшим голосом сказал Аничкин. — Стоит ли со зверями разговаривать? Разрешите этот чертов щит взорвать и немедленно приступить к освобождению ребенка…
Ветлугин выключил микрофон.
— Спокойно, товарищи!.. — поборов свое волнение, произнес он.
Столяров радировал: «Дельфин! Говорит Вьюн!.. Орион… Донец!.. Орлица… Каскад…» (Это означало: «Юра жив… Приступаем к освобождению…»).
— Здесь нельзя ничего взрывать, — продолжал Ветлугин. — Стены туннеля рухнут под действием детонации… Пока попробуем с ними договориться…
— …Наша группа хорошо вооружена! — громко сказал Ветлугин, вновь включая микрофон. — Ваше убежище окружено нашими субмаринами. Сопротивление бессмысленно. Предлагаю немедленно передать нам своих пленников — моего сына и повара Маро… Даю вам на размышление две минуты. Через две минуты будет пущено в ход оружие, от которого у вас нет защиты…
Мерс усиленно размышлял: прорыв десантной группы в подводное убежище он еще не считал залогом полной победы. Мерс знал, что Эрвин может пустить в ход сильно действующий газ. Но для этого ему и защитникам убежища надо прорваться мимо кухни, из которой их, очевидно, разит смертельным ливнем Маро. Надо добраться до щита и подвести к его отверстиям шланги. Если Эрвину это не удастся, тогда Ветлугин его опередит. Нет сомнения, что десантники тоже собираются угостить Эрвина и его людей каким-то газом. Но как же уберегутся от газа Маро и мальчишка?
