Некоторые проповедники вообще утверждали, что закон божий должен быть в сердце каждого человека, так как даже в библии имеется немало человеческих измышлений, к числу которых относится проповедь покорности и послушания, признание налогов и т. д. [142]
Табориты последовательно отвергали пышный католический культ, иконы, священнические облачения, они считали, что богослужение можно производить с одинаковым успехом и в храме и под открытым небом. Богослужение должно совершаться на понятном народу языке, причём священниками могут быть все, в том числе и женщины. Священников и епископов должен избирать сам народ. Табориты отвергали почитание святых и молитвы за покойников, отрицали существование чистилища. Они не признавали мощей, посты объявляли изобретением антихриста. Из всех таинств они признавали лишь причащение, но при этом утверждали, что каждый мирянин может причащать верующих. Наиболее крайние отрицали, что во время причащения верующие принимают тело и кровь христову. Они считали, что этот обряд имеет чисто символическое значение и в нём участвуют лишь простой хлеб и вино. Были среди таборитов и такие, которые отрицали божественность Христа и выступали против троичности божества.
Религиозное учение таборитов означало на практике полное отрицание католической церкви вместе с её главой — папой. Уже призыв к тому, чтобы народ сам избирал духовенство, таил смертельную угрозу католической иерархии. Отрицание заупокойных служб, многочисленных и сложных религиозных церемоний грозило служителям церкви прекращением поступления доходов. Отрицание таборитами догматов и всей организации католической церкви было вместе с тем направлено против всего феодального строя, так как средневековая католическая церковь была идеологической надстройкой феодального общества и укрепляла его основы. Охарактеризованные выше взгляды таборитов не были, насколько известно, систематически изложены каким-либо одним лицом или в каком-нибудь одном произведении. Здесь перед нами взгляды, выкристаллизовавшиеся в процессе длительной, кровопролитной и упорной борьбы угнетённых масс против своих поработителей. Идеи народно-еретических учений совмещались здесь с положениями, почерпнутыми из проповедей Гуса и его продолжателей. Но в своей основе учение таборитов являлось обобщением смутных народных стремлений и надежд, возникших и оформившихся в среде угнетённых масс средневековой Чехии в ходе многовековой классовой борьбы. Враги таборитов, в передаче которых [143] дошли до нас сведения об учении Табора, могли исказить и, несомненно, злонамеренно искажали отдельные его положения. Однако они всё же правильно почувствовали и отразили общую антифеодальную направленность взглядов таборитов.
В соответствии со своими взглядами табориты попытались заложить уже тогда фундамент общества, очертания которого неясно рисовались в их воображении. Ещё в пору первых хождений на горы стихийно возникли элементы уравнительного распределения материальных благ. Уходя на несколько дней из дому, многие крестьяне брали с собой продукты, а по прибытии на место объединяли всё принесённое и в дальнейшем потребляли его коллективно. Эти принципы равенства всех повстанцев табориты старались осуществлять в ходе крестьянской войны, особенно на первом её этапе.
Особенно чётко они проявились в организации самого Табора, где восставшие крестьяне сделали попытку создать такую организацию общества, при которой не было бы необходимости пользоваться словами «моё» и «твоё». Если кто-либо из приходивших в Табор имел деньги, он обязан был сдать их в общую кассу, которая обыкновенно представляла собой бочку или кадь, выставленную на площади. Всё захваченное у врага рассматривалось как общественное достояние, поступало в распоряжение гетманов и распределялось в соответствии с потребностями каждого отряда или воина.
Все пришедшие в Табор называли себя братьями и сестрами.
Сословные различия исчезали. В Таборе не было места приниженности женщин. Напротив, многие из них были активными бойцами таборитских отрядов. Все члены общины таборитов делились на две половины, из которых одна всегда находилась в полной боевой готовности, а другая занималась производственной деятельностью. Периодически эти части сменяли друг друга. Среди таборитов было немало опытных ремесленников, и они скоро сумели наладить в необходимых масштабах производство оружия, предметов снаряжения, боеприпасов и транспортных средств.
Таборитская община управлялась гетманами, избираемыми на общем собрании всех таборитов. Гетманы [144] избирались пожизненно и в отношении военных дел пользовались всей полнотой власти. Особо важные вопросы, касавшиеся всего Табора, иногда решались на общих собраниях.
К таборитам примкнуло большое количество городов и сёл. Присоединившиеся общины составляли особый союз — «братство». Во всех основных вопросах они были связаны решением таборитов и таборитских гетманов.
Первоначально у таборитов не было церковной организации и проповедовать мог каждый желающий, не исключая и женщин. Впоследствии табориты избрали епископа, который руководил религиозными делами всей общины.
Могли ли идеи, воодушевлявшие таборитов, осуществиться в Чехии XV века? На этот вопрос необходимо дать отрицательный ответ. Низкий уровень развития производительных сил делал все идеалы общественного строя, основанного на отсутствии эксплуатации, братстве и сотрудничестве трудящихся, лишь прекрасной мечтой угнетённых масс.
Но героическая борьба таборитов, несмотря на то что она в конце концов окончилась поражением, имела огромное историческое значение. Объективно, независимо от собственной воли и целей восставших крестьян, их борьба вела страну к наиболее прогрессивному развитию того способа производства, который в то время ещё не изжил себя в Чехии, к максимальному развитию товарно-денежных отношений, к полной победе денежной ренты, к ликвидации всех элементов барщинной системы хозяйства и тесно связанных с ней наиболее тяжёлых форм зависимости крестьян. В конечном счёте это означало, что крестьяне объективно боролись за приближение краха феодального общества и наступление эпохи победоносных буржуазных революций. В этом, казалось бы, было особенно заинтересовано бюргерство. Однако слабость чешского бюргерства помешала ему возглавить народное движение. Подавляющая часть бюргерства нашла себе место не в рядах таборитов, а в рядах правого крыла гуситского движения — так называемых чашников.
В состав чашников входили кроме бюргеров также и мелкая шляхта и даже часть панов, которая первоначально [145] примыкала к движению. Программа чашников была вначале сформулирована магистрами Пражского университета в так называемых четырёх пражских статьях. Чашники требовали, во-первых, свободы проповеди «слова божьего» Под этим они понимали прежде всего свободу антикатолической пропаганды при сохранении реформированной христианской церкви. Но по отношению к проповедникам народных масс пражские бюргеры уже в 1420 году ввели цензуру, пытаясь лишить таким образом народ свободы проповеди, провозглашённой одним из программных требований бюргерской оппозиции.
Во-вторых, чашники требовали причащения для мирян из чаши (отсюда и их название — «чашники», или «каликстины», от латинского «каликc» — чаша[32]). В этом требовании проявлялось свойственное бюргерству стремление уничтожить исключительное положение средневекового духовенства, закреплённое в учении и в организации католической церкви. Под религиозной оболочкой в единственно доступной тогда сознанию чешского бюргерства форме проявлялась идея буржуазного равенства. Требование причащения под двумя видами было сформулировано ещё Матвеем из Янова, который даже пытался провести его в жизнь. Гус не выдвигал этого требования, но когда с 1414 года многие священники в Праге начали причащать своих прихожан под двумя видами и один из учеников Гуса попытался обосновать правильность этого, Гус, заключённый уже тогда в темницу в Констанце, выразил своё одобрение этому обряду. Поскольку требование чаши разделялось не только низшей шляхтой, но даже частью панов, и в то же время само собой подразумевалось народными массами, гуситы изображали чашу на своих знамёнах, оружиях, печатях и т. д.
