И больше всего понимает и ценит, и крепче всего любит Чириков молодежь. К ней обращен его писательский взор, на нее он возлагает свои надежды художника, трибуна, гражданина и сына своей родины.

К началу Первой мировой войны Чириков уже автор пятнадцати томов собрания сочинений, изданного Московским Книгоиздательством.

В это собрание вошли почти все первоначальные сочинения Чирикова, повести: «Студенты приехали», «Чужестранцы», очерки под общим названием «Тихий омут», пьесы и трилогия, первая часть которой «Юность» является содержанием настоящей книги.

Пьесы Чирикова также отражают многосложность и пытливость его художественного воображения, как и все другие его произведения. Ряд пьес, собранных в одном томе под названием «Провинциальная комедия» отражает, как в зеркале, быт девяностых годов, ту рутину провинции, которая получила свое завершение в пьесах Чехова. «Иван Мироныч» — комедия Чирикова, написанная им для Художественного Театра, не сходившая со сцены в течение многих лет, — живая картина семейного разлада, ставшего проблемой начала нынешнего века и получившего отражение в пьесах почти всех драматургов того времени, начиная с Найденова, Чирикова, Горького и кончая Андреевым. Это, пожалуй, самая пессимистическая пьеса Чирикова. В драме Чириков резче и определеннее в своем желании запечатлеть зло, царящее в жизни, от которого каждый, не застывший в каменном футляре политической реакции, стремился освободиться. Такова пьеса Чирикова «Евреи», имевшая громадный успех на провинциальных сценах России. Кто не помнит Орленева в роли Нахмана в этой пьесе? Это был обнаженный нерв, какое-то пророческое предвидение трагедии, разыгравшейся через несколько десятков лет, и такой же пламенный протест против угнетения и насилия. Проповедь добра, противопоставление светлого идеала правды черной лжи, борьба ангела с дьяволом, чистоты с грязью — любимый творческий мотив Чирикова. Художественное разрешение этот прием получил в романе «Юность».

«Юность» носит отчасти автобиографический характер.

Начало романа — юность героя, его первые переживания, учение, его первая любовь к белокурой Зое. Всё это, видимо, списано с натуры. Романтика переживания сочетается у Чирикова с чувством юмора, ирония, часто над самим собой, типична для повествовательной его манеры. Автобиографична и та часть романа, где описывается жизнь в тюрьме. Тут сказывается опыт политического «преступника», испытавшего все фазы тюремного сидения, допросы жандармов, а также всю «романтику» заключения, которое, как это ни странно, становится даже привлекательным в воспоминаниях почти всех, подвергшихся в свое время политическим преследованиям в эпоху царской охранки. В наши дни, когда жестокость аппарата сыска дошла до предела, имеющего подобие себе только в истории испанской инквизиции, подобные описания «ужасов» царского застенка кажутся просто умилительными. Моментами начинает казаться, что ведется допрос не студента, не юнца-революционера, а самого жандармского полковника, а ответы подследственного звучат больше обвинительной речью прокурора, на которую следуют робкие ответы смущенного представителя власти.

С большим интересом читаются описания перестукивания арестантов, тот внутренний быт тюрьмы, который описывался большею частью протокольно, не считая разумеется книги Достоевского, и который у Чирикова изложен в форме художественно-беллетристической. Всё рассказанное Е. Н. Чириковым о пребывании в тюрьме списано с натуры. Это видно из того, что один из сидящих в тюрьме, близкий друг автора, даже назван его настоящим именем. Это один из «преступников» — Касьянов.

Но бытовая картина романа «Юность» является только фоном для психологически сложной темы развертывающихся в романе событий.

В образах двух героинь «Юности» автор утверждает борьбу добра со злом, светлой облагораживающей силы любви со «зверем из бездны», разъедающим душу и поражающим героя, доведя его до полного морального разложения. Убедительность романа в отсутствии условных героев, выдуманных или сочиненных фигур. Черное, описанное в романе, действительно черно, белое же ослепительно в своей чистоте. Краски художника натуральны, переживания жизненны. Роман «Юность», сквозь годы, прошедшие после его написания, донес до наших дней веру в торжество правды, в красоту душевной ясности, в очищающую любовь, терпящую муки, но не побежденную. Читая роман «Юность», невольно поддаешься чувству веры в живые слова очищения, столь необходимые в наши мрачные дни.

Уход в эмиграцию не изменил душевного облика Чирикова, а как бы еще ярче определил его позицию писателя и человека. Идеалист по природе, он, с неугасимой юношеской энергией, с неукротимой страстностью, осудил пришельцев-большевиков.

Да мог ли иначе чувствовать этот человек высоких гуманистических стремлений, до конца сохранивший веру в свободу, в торжество правды, в лучшие идеалы русской интеллигенции, ярким представителем которой он был.

Сейчас имя Чирикова знает не только русский читатель. Его романы «Опустошенная душа» и «Юность» изданы на французском языке. По-немецки вышли — «Мой роман» и «Красный паяц», на английский переведен «Марька из Ямы». Почти все произведения Чирикова вышли на чешском языке, а также переведены на многие другие славянские языки. На лекциях по русской литературе студенты Колумбийского университета знакомятся с типом русского студента восьмидесятых годов по произведениям Чирикова, а его рассказами американская молодежь, изучающая русский язык, увлекается по старым, сохранившимся в библиотеках, сборникам «Знания».

Евгений Николаевич Чириков скончался 18 января 1932 года в Праге. Оставленное им литературное наследство представляет огромную культурную и историческую ценность.

В некрологе, посвященном Чирикову и напечатанном в «Новом русском слове» после смерти писателя, критик Петр Пильский писал: «Оставленное Чириковым литературное наследство не должно быть забыто, не может быть утрачено, его не надо хоронить, им не следует пренебречь».

Изданием романа «Юность» сделан этот первый шаг по пути к восстановлению и сохранению творений пламенного борца за лучшие стремления народа, которому Е. Н. Чириков отдал всю свою любовь и весь свой талант писателя.

Л. Камышников

Однажды весенним утром я сидел в укромном уголке городского сада и готовился на аттестат зрелости. Весна была в полном разгаре: цвела черемуха и распускалась сирень; листья на деревьях еще не успели пропитаться пылью и казались только что выкрашенными и покрытыми лаком; по изумрудным лужайкам, над желтыми цветами, трепыхались первые бабочки, а в чаще кустов воробьи озабоченно переговаривались о грядущих хлопотах по устройству своих семейных очагов. Ликующее солнце не успело еще выпить росу на траве и листьях, и долговязые тени еще перерезали дорожки сада и давали свежую, ароматную прохладу…

Здесь, в глухом углу сада, было тихо и безлюдно; шум просыпающегося города долетал сюда смягченным и не мешал думать и прислушиваться к ласковому шелесту листочков и к пугливым тайнам своей души, где звенела радость жизни и первых предчувствий юной любви. Мелодичный благовест далекой церкви и кудахтанье снесшейся где-то курицы, ласковый шопот листвы и солнечные пятна по дорожкам уносили душу в царство неясных и ленивых мечтаний и сливались в один общий радостный гимн жизни, который пела ей вся обновленная природа…