Вице-президент старался сохранить на своем лице маску холодной вежливости, но в его глазах Аллен Стронг мог бы прочесть самодовольство победителя. Аллен повернулся и пошел к двери, тяжело шаркая ногами по полу. На крыльце его догнал слуга-негр и протянул шляпу. Аллен смотрел на него непонимающим взглядом. Негр сунул ему шляпу в руку. Аллен машинально зажал ее в пальцах.

Он забыл зайти к кассиру и шагал, не чувствуя ног, все прямо и прямо под палящими лучами солнца, с зажатой в руке шляпой. Не увольнение и не грубый тон вице-президента — другое потрясло Стронга. Он затратил многие годы труда, чтобы изобрести универсальный, быстро действующий инсектицид для уничтожения вредителей. Он верил, что облагодетельствовал человечество. А советский профессор Сапегин сделал блестящее открытие. Неужели он, Аллен Стронг, так бездарен, что не мог додуматься до этого? Как удалось в Советском Союзе даже без этих защитных поясов так быстро снизить потери? В чем секрет советских ученых? Непостижимо!

В задумчивости Стронг не слышал гудков приближающегося автомобиля.

Машина пронеслась с яростным ревом и резко затормозила. Оттуда выскочила Бекки и с криком «Па!» бросилась Стронгу на шею. Вслед за ней вышел стройный молодой человек в спортивном костюме и остановился улыбаясь.

— Меня уволили, — сразу сказал Аллен, твердо решившись на первое время скрыть от дочери постигшую его неприятность.

— Не важно! — весело сказала Бекки, вытирая своим носовым платком пот с его лица. — Я все устроила. — Она смотрела большими карими глазами в постаревшее, осунувшееся лицо отца и, кивая кудрявой головкой, ласково твердила: — Успокойся же, па! — Она нежно поцеловала отца в лоб. Знакомься, па: это Джим Лендок. Джим хочет написать обо мне в газету. Я ведь стала чемпионкой штата по стрельбе среди женщин. Он и о тебе напишет. Он журналист… Его, правда, выставили из газеты за неамериканский образ мыслей, но это ничего. Его возьмут обратно. Но для этого ему нужна сенсация. У тебя, наверное, есть что-нибудь сенсационное среди твоих жучков. Па, я видела дедушку Вильяма Гильбура. Я ему все, все рассказала, и он приедет к тебе, чтобы купить для своего кооперативного общества фермеров твой инсектицид. У нас будет куча денег. Ты будешь заниматься опытами.

Аллен Стронг хотел что-то сказать, но язык не повиновался ему. Он услышал странный шум. Солнце качнулось, и все заволокло горячим туманом. До его сознания донесся откуда-то издалека испуганный голос: «Солнечный удар!»

Аллен Стронг очнулся на диване в столовой. Бекки сидела возле дивана на ковре.

— Джим уехал за доктором, — сказала она и поправила на голове отца холодный резиновый мешок с гремящими кусками льда.

— Я не пущу вас! — донесся с балкона голос Деборы Стронг. — Вы понимаете, муж болен, у него солнечный удар… И вообще больное сердце!

— Я — лучшее лекарство. Мои коллеги прислали меня к мистеру Аллену, чтобы помочь. Разрешите пройти.

Стронг узнал по голосу профессора химии.

— Пусть войдет, — прошептал Стронг, но голос его был так слаб, что Бекки не услышала.

— Ну так вот, — продолжал профессор химии. — Мы, коллеги Аллена, во всем готовы помочь ему и вам, миссис. Но мы просили бы вас, в ваших же интересах, не медля ни минуты, освободить территорию института от присутствия вашей дочери.

— Почему?

— Из-за фотографии, конечно. Как! Вы ничего не знаете? Ваша дочь снялась вдвоем с негром. Фотография напечатана в газете. Они стоят рядом рука об руку. Смотрят друг другу в глаза и улыбаются. Мы, конечно, не верим подписи, которая утверждает, что негр ее жених. Тут, конечно, репортер приврал. Но согласитесь, мэм, что такая фотография в нашем южном штате, где негров линчуют десятками, а их друзей вываливают в дегте и перьях, может наделать вам хлопот.

— Но это ложь, профессор! Моя дочь не могла сняться рядам с негром. Это какая-то фальшивка! Бекки — чемпионка. У нее есть завистники и враги, не стесняющиеся в средствах, чтобы убрать ее с дороги.

— Это правда, мама! — крикнула Бекки и выбежала на балкон. — Громилы напали на митинг друзей мира, когда все уже разъезжались. Создалась ужасная пробка.

— Что?!

— Наша машина потерпела аварию. Я была за рулем, ну и мы… в общем… наскочили на их авто. Все думали, что Вашингтон Смит убит. Это тот самый негр, что на фотографии. А он, весь в крови, вылез из-под машины. Я страшно обрадовалась, что не убила его. Приятно, когда не убиваешь человека! Какой-то репортеришко сфотографировал. Потом появился в газете снимок. Против подписи я протестовала. Редакция извинилась и согласилась признать свою ошибку в следующем номере, но почему-то не поместила опровержения. Стоит ли из-за этого поднимать такой шум!

— Вот видите, мэм: негр рядом с вашей дочерью.

— Да, — задорно тряхнув головой, сказала Бекки. — В стрельбе среди мужчин Вашингтону нет равного. Вы разве не знаете, что он был лучшим снайпером на германском фронте? Об этом писали все газеты и сотнями печатали его фото. А теперь он борется за мир, и его травят.

— Повторяю, — продолжал профессор, — мы рады помочь вам и вашему мужу. Хоть он и пропагандирует заведомо красные идеи, но он, конечно, не красный, это недоразумение. Но вашей дочери лучше уехать, пока не поздно… Подобное свободомыслие граничит… вы меня понимаете… И потом, эти коммунистические журналы на имя Стронга и этот негр-приятель в доме… Знаете, все это вместе выглядит довольно странно.

— Мой муж, Аллен Стронг, — и вы это хорошо знаете, профессор, — сказала взволнованно Дебора, — самый обыкновенный, хотя и гениальный человек! Он очень скромен, он очень честен. Он не знает никаких партий, никаких! Он сам по себе! Боже, он так далек от этого грешного мира! Он живет только наукой. Пусть клеветник явится сюда, я своими руками вырву ему язык! Есть же такие негодяи, которые могут верить всяким басням и повторять их! Десятки лет подряд он получает сотни книг со всего света, на всех языках мира… Надо быть дураком, чтобы видеть в этом подозрительное! Боже мой, Аллен пропагандист! И негр — друг его! Да это не негр, а белый! Англичанин, известный ученый, профессор Джонсон.

— Миссис, я просил бы вас быть воздержаннее в выражениях! — сказал профессор свистящим от негодования голосом.

— Тише, — сказала Бекки, — отец очнулся, но он слаб. Неужели вам не стыдно беспокоить его?

— Это вам должно быть стыдно! Вы фотографируетесь с негром. А еще американка!

— Вы старый ханжа! Я не хочу вас слушать. Кто говорил об отце, что он не уважает начальство и забыл бога? Вы! Вряд ли отец согласится принять от вас помощь. А обо мне не беспокойтесь!

— Ах, так?

— Да, так! И помните, что я выбиваю сорок восемь очков из пятидесяти возможных.

— Угрожаете?

— Нет, это вы угрожаете. Скажите, кстати, что вы сделали с бедным Томом? О, вы были чертовски активны в ту ужасную ночь.

— Я пришел, как друг, помочь коллеге в беде, но я не желаю выслушивать незаслуженные оскорбления и судьбой негров не интересуюсь. Я ухожу, мэм! И я верю в торжество американского образа мыслей.

— Простите, профессор, не обижайтесь на девочку, — сказала Дебора. Джонсон завтра утром уедет. Спасибо вам и всем доброжелателям. Я так несчастна! — всхлипнула Дебора.

— Я вдвойне понимаю ваше горе, мэм.

Бекки вбежала в комнату, захлопнув дверь на веранду.

Аллен Стронг чувствовал себя плохо. Вот так обычно кончались его встречи с людьми американского образа мыслей. Недаром он по возможности избегал их.

— Мистер Аллен, я сейчас уеду. Я слышал разговор, — сказал профессор Джонсон, входя в комнату.

— Ни в коем случае! Вы мой гость. Завтра мы вместе покинем этот сумасшедший колледж.

Вечером Аллен Стронг заявил о том, что будет спать наверху, у себя в лаборатории, где проводились опыты. Он так настаивал на этом, что Дебора согласилась, чтобы не нервировать мужа. Бекки проводила отца наверх. Когда отец улегся, Бекки села на пол у его изголовья.