Кроме того, с течением времени (около пяти тысяч лет до нашей эры) в Прибайкалье, а затем и в других соседних с ним областях Сибири люди впервые научились изготовлять шлифованные орудия из камня и делать глиняную посуду. Все это облегчало труд человека и повышало его производительность, придавало людям новые силы в борьбе с природой.
Вполне естественно поэтому, что именно в новокаменном веке, около II–III тысячелетия до нашей эры, неолитические племена, потомки более древних обитателей Якутии, завершают первичное освоение ее территории, расселяясь вплоть до берегов Ледовитого океана на севере и до Колымы на востоке.
В это время здесь выделяются две самостоятельные культурные области. Первая — южная, на территории современных скотоводческих районов Якутии, население которой жило тогда в более или менее постоянных (сезонных) поселках вблизи устья рек и озёр, занимаясь главным образом охотой, а впоследствии рыбной ловлей и отчасти разведением рогатого скота.
Культура этой области обнаруживает много оригинального в формах каменных орудий, типах керамики, а также в области искусства и верований. Памятниками последних являются замечательные писаницы — росписи на скалах, реалистический характер которых неразрывно связан был с мировоззрением и религиозными верованиями лесных охотников новокаменного века.
В центре неолитических писаниц стоит один образ — лося, отражающий своеобразные представления древнего человека о вселенной в виде колоссального зверя («лось-вселенная», «лось-небо», «лось-преисподняя»). На писаницах отражены также охотничьи культовые обряды, имевшие целью размножение и добычу диких животных.
В низовьях Лены, ниже устья Вилюя, уже за Полярным кругом встречаются памятники своеобразной субарктической культуры. Наиболее яркие из них раскопаны вблизи озера Уолба около Жиганска. Одинаковые, в общем, неолитические поселения найдены и далеко к востоку от Лены, в долине реки Колымы. Обломки глиняной посуды, наконечники стрел с черенками, сделанные из ножевидных пластин, ножи и нуклевидные резцы дают представление о быте древних людей, живших на этих землях много тысяч лет тому назад.
Памятники субарктической культуры рассказали нам о самых древних бродячих охотниках лесотундры, у которых охота на дикого оленя была основным источником существования.
Можно предполагать, что бродячие охотники и рыболовы обитали и на Чукотском полуострове. Об этом свидетельствуют находки на древней стоянке в долине реки Амгуемы, в самой глубине Чукотского полуострова. Острые ножевидные пластины, изящные, отделанные с двух сторон наконечники стрел и другой примитивный производственный инвентарь бродячих охотников, найденный здесь, несомненно принадлежали людям такой же первобытной охотничьей культуры, какой обладали обитатели Колымы и Нижней Лены.
В то же самое время своеобразные местные культуры возникают на Амуре, на землях Приморья, на Чукотском полуострове, к западу от Енисея и, наконец, на европейском севере.
Отличаясь друг от друга некоторыми особенностями бытового уклада, типами орудий труда, специфическими чертами искусства и, несомненно, языками, отдельные группы неолитических племен, которым принадлежали эти культуры, замечательны тем, что с ними могут быть так или иначе связаны некоторые из современных народностей или племенных групп Сибири.
Справа — скелет мужчины из Ленковки (Ангара). Слева — реконструкция одежды по этому скелету, выполненная В. Д. Запорожской
Меч, кинжал и наконечник копья, сделанные из бронзы (Якутия)
Так, например, неолитические племена Прибайкалья по многим признакам могут быть связаны с современными эвенами и эвенками; жители нижней и средней Лены, вероятнее всего, — с юкагирами, древние амурские племена — с современными гиляками и ульчами, древнее население Западной Сибири — с её угорскими племенами.
Таким образом, уже в неолитических памятниках обнаруживаются самые глубокие корни культуры конкретных, «забытых» прежде народов и племен нашего Севера, выявляются отдаленнейшие истоки исторического прошлого этих племен и народов, раньше считавшихся «неисторическими», не способными к самостоятельному культурному творчеству.
От камня — к металлу
Прогрессивное развитие культуры северных племён, разумеется, не остановилось и на неолитическом этапе. Ярким свидетельством этому служат новые сдвиги в материальной культуре, выразившиеся прежде всего в том, что племена Севера не остались на уровне техники каменного века, а перешли к металлу, вступили в бронзовый век.
Выдающееся научное значение новых открытий, которыми установлено наличие оригинальной культуры бронзового века у северных племен не только Европы, но и Азии, определяется уже одним тем обстоятельством, что до сих пор было мнение, будто существование такой культуры эпохи бронзы в суровых условиях далекого севера невозможно. Исходя из традиционных представлений об извечной застойности культуры жителей севера, археологи обычно объясняли отдельные, встречавшиеся им на севере находки бронзовых орудий древних форм случайным импортом, — тем, что их привозили извне, от более культурных и развитых народов.
Но стоило археологам начать систематическое изучение древностей Якутии, как в пределах самого Якутска был обнаружен очаг древнего литейщика, на котором он плавил бронзу и отливал из неё такие же топоры — кельты, какие в конце второго и в начале первого тысячелетия до нашей эры изготовлялись степными мастерами Южной Сибири, Средней Азии и Восточной Европы.
В свете этого открытия нашли свое объяснение и многие другие, до тех пор непонятные и казавшиеся случайными находки. Оказалось, что в якутской тайге уже две с половиной тысячи лег тому назад жили местные металлурги и литейщики, умевшие добывать медь из руды, плавить её в специальных миниатюрных тиглях и отливать не только кельты, ной великолепные бронзовые наконечники копий, кинжалы оригинальных форм и даже мечи, Замечательно при этом, что их мечи не уступали по размерам и совершенству урартским мечам Закавказья, а наконечники копий не имеют равных себе по размерам и изяществу формы не только в Сибири, но и в Восточной Европе.
Бронзовое изображение шамана, найденное на реке Илиме
Бронзовое изображение шамана, найденное на реке Илиме
Такой неожиданно высокий уровень бронзовой металлургии в якутской тайге был, конечно, не случаен. Неслучайно и то, что при более глубоком изучении древностей Севера на территории Якутии были обнаружены памятники, указывающие на еще более глубокие корни этой древней металлургии, на длительный путь ее постепенного развития от начальных, примитивных, ступеней к более высоким.
Так, например, вблизи села Покровского, в 80 километрах к югу от Якутска, на высоком берегу Лены оказалось древнее погребение, в котором нашлись каменные и. костяные наконечники стрел, кремневые скребки, а также костяной наконечник копья со вставленными в его ребро острыми ножевидными пластинами из кремня. По всему составу находок Покровское погребение следовало отнести к каменному веку. Но среди каменных и костяных орудий здесь оказался и один металлический предмет — небольшое медное или бронзовое шило.
Совершенно такая же картина была установлена и в других местах, например на речке Бугачан, на этот раз уже далеко к северу от Якутска, за Полярным кругом, в недрах Заполярья. При костяке древнего охотника и воина, вооруженного превосходными кинжалами из оленьего рога, луком и стрелами, снабженными каменными наконечниками, здесь лежала костяная трубочка — игольник. Найденная внутри трубочки игла была не костяной, как обычно, а медной.
