Наконец-то появилась нить, связывающая меня с семьёй! Пусть письма и идут очень долго, но рано или поздно мы, как всегда, будем знать друг о друге всё.

Я видел, как моему примеру последовали многие мои товарищи. Вскрыв заветные конверты, они на миг замирали, и их лица становились мягче, а, порою, на губах появлялась робкая улыбка.

Кровь, боль, усталость оставались позади, оставив на душах очередной незаживающий рубец. Нежные слова родителей, жен, детей целебным бальзамом лечили эти рубцы, сокращали разделяющее нас расстояние.

Очередное утро на боевой службе в Северной Атлантике началось с того, что зазвонил мобильный телефон. Спросонья я не сразу сообразил что происходит, нажал на кнопку «сброс», решив, что это сработал будильник.

Взглянул на часы. Странно. Вставать еще рановато. Но не почудилось же мне! Взглянул на дисплей мобильного телефона. Значок будильника ещё высвечивается. Значит, вставать действительно рано. Что же это было?

Выглянул в иллюминатор. Норвежский берег, неясно маячивший на горизонте уже которые сутки, стал гораздо ближе. Даже без бинокля можно рассмотреть характерную береговую линию и маяк мыса Нордкап. Ещё немного и покажутся скалистые берега полуострова Рыбачий. Это уже наша, российская земля.

Мы уже почти дома!

Машинально нажал кнопку на мобильнике, запрограммированную для быстрого набора номера жены. Послышались длинные гудки вызова.

— Алло! Алло! Юра! Ну, наконец-то. Я звоню, звоню, а ты всё не берешь трубку….

Подходит к окончанию моя очередная боевая служба на авианосце «Адмирал Кузнецов». На этот раз мы были в Северной Атлантике. Куда забросит судьба в следующий раз?

Пройдет пара дней, и мы окажемся на рейде города Североморска, мечтая о том, чтобы поскорей закончились мероприятия, посвященные нашему возвращению. Прозвучат приветственные речи главнокомандующего ВМФ, командующего Северного флота, губернатора Мурманской области и всех, кто пришел нас встречать. Мы пройдем торжественным маршем под Андреевским флагом, и, получив разрешение командира на сход, покачавшись несколько минут в баркасе, наконец-то ступим на такой долгожданный берег….

До подъёма ещё далеко. Поговорив с женой и дочкой, разбудил Славу, чтобы и он пообщался со своей супругой. Кто его знает, когда мы окажемся в зоне устойчивого приёма в следующий раз!

Снова забрался на койку. Не спалось. Мысли вертелись вокруг воспоминаний о том, как происходили мои возвращения то с «боевых», то с боевой службы, то просто с полётов, поведя целый день или ночь на аэродроме, а теперь, уже больше десяти лет, я возвращаюсь с морей.

Все возвращения сближало одно — предвкушение встречи с родными. Правда, порой, это были встречи всего лишь в письмах, или, как сейчас, в коротком разговоре по телефону, но, прочтя письмо или поговорив, понимаешь: тебя ждут с нетерпением, ведь само твое присутствие наполняет их жизнь смыслом.

Ради этого стоит жить!

Выйдя из каюты Психологической Разгрузки, где по просьбе полковника Бубеева прошел очередные тесты по управлению альфа и тетта ритмами своего мозга, изрядно обрадовав его результатом и одновременно огорчив перспективой прекращения совместной работы по причине завершения боевой службы, я нос к носу столкнулся с подполковником Горшковым, своим однокашником по Ворошиловградскому высшему военному авиационному училищу штурманов.

После окончания академии имени Н.Г. Кузнецова Андрея перевели служить с вертолётного полка в штаб ВВС Северного флота, и на этой боевой службе ему пришлось исполнять обязанности начальника походного штаба. Нам давно хотелось поговорить о многом, но из-за постоянной занятости хорошенько пообщаться с ним нам так и не удавалось. Порой, обменивались только приветствиями или, в лучшем случае, короткими репликами при встрече.

Андрей Горшков слыл трудоголиком ещё с училища. Круг его интересов был настолько обширным, что мы диву давались его знаниям: от боевого применения до истории военного искусства трудно было найти что-нибудь такое, чего бы он ни знал. Андрей постоянно что-то читал или «доставал» преподавателей различными вопросами.

На авианосце во время этой боевой службы базировался вертолётный полк, в котором служит ещё один наш однокашник — Николай Соколовский. Майор Соколовский на этой боевой службе исполнял обязанности начальника штаба полка. От Андрея Николай периодически «сбегал», так как ужасно не любил всякую штабную возню. Поэтому встречи с однокашниками иногда носили довольно-таки комичный характер.

Бывало, идёшь куда-нибудь по своим делам по коридору, а тут с ангара по трапу поднимается Николай Соколовский.

— Привет! Задолбал меня наш однокашник: то ему это сделай, то другое предоставь, то ещё что-нибудь нарисуй. Спасу от него никакого нет!

Посочувствуешь ему, ухмыляясь про себя, и идешь дальше. Поднимешься на «яруса» надстройки, а из рубки оперативного дежурного навстречу спускается Андрей Горшков с ворохом каких-то бумаг, карт или с неизменной папкой подмышкой.

— Здравствуй, Станиславович. Замучил меня наш однокашник. Ему бы только летать да летать…. А кто бумаги будет оформлять? Ведь обещал же зайти ко мне, а сам куда-то «зашхерился»!

На этот раз обычных жалоб не последовало. Андрей весь какой-то важный, деловой, выглядит как-то торжественно.

— Станиславович, здравствуй. С юбилеем тебя!

— С каким юбилеем? — спросил я настороженно.

— Э, брат, да ты всё позабыл! Сегодня же ровно двадцать лет, как мы покинули ВВВАУШ, любимую нашу Альма Матер. Помимо этого, сегодня стукнуло ровно двадцать лет, как мы носим офицерские погоны. Как говорит один наш общий знакомый: «Сегодня нет повода не выпить».

— Вот дела! Слушай, я ведь всё время помнил, а сегодня закрутился с этими отчетами…. Поздравляю тебя! Желаю всех благ и всего такого. Ты куда сейчас идёшь?

— Да, как всегда, с бумажками «воюю», — ответил уклончиво Андрей.

— Давай спустимся на ФКП (флагманский командный пункт), там посторонних поменьше будет, и вызовем на связь Валеру Терещенко. Он на эсминце «Адмирал Ушаков» сейчас. Это нас здесь трое собралось на одном авианосце, а там из наших он один сейчас. Думаю, ему были бы приятны наши поздравления.

Андрей задумался. По всему было видно, что моё предложение его заинтриговало.

— Юра, боюсь, что сейчас это сделать не получится. Разве что попозже….

— Ты настолько загружен?

— Понимаешь, вице-адмирал Доброскоченко сейчас вызвал меня к себе, а через час истребительный полк начнёт перебазироваться на береговой аэродром, и противолодочники тоже уйдут. Сам понимаешь. Я буду очень занят…. Давай после обеда созвонимся, когда появится какая-то конкретика в планах.

Горшков ушел быстрыми шагами. Конечно, забот у него хватает, не то, что у меня. Сегодня на постановке задачи было решено, что на летной смене на перебазировании полков помощником руководителя будет мой напарник, Игорь Копченко, а я буду работать по резерву.

С высоты обходного мостика норвежский берег виден как на ладони. Мыс Нордкап уже почти скрылся за кормой. Пройдет немного времени, и вся корабельная авианесущая группа повернёт на юго-восток, пройдет у берегов полуострова Рыбачий, а потом довернёт на юг, к входу в Кольский залив.

На траверзе авианосца, по левому борту, идет сторожевой корабль ВМС Норвегии «Ксения», сопровождая нас у своих берегов. Он небольшой. По сравнению с громадой «Адмирала Кузнецова» или «Петра Великого» сторожевик кажется маленьким, почти игрушечным. Скорее всего, он будет идти рядом с нами до полуострова Рыбачий — уже нашей, российской земли.

От высыпавших на обходной мостик с мобильными телефонами членов экипажа и представителей авиагруппы ступить. Лица у всех какие-то возбужденные, улыбающиеся от счастья — наговорились вволю со своими домашними. Кое-кто из них уже ближе к вечеру, если повезёт, будет уже дома, а остальным придётся потерпеть до завтрашнего дня.