Авианосец «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов», рассекая могучей грудью волны Норвежского моря, снова взял курс к берегам Исландии. За кормой остались тысячи миль, пройденных на очередной боевой службе, бесконечные учения и, как награда, полёты. После девятибалльного шторма море ещё не успокоилось окончательно. Волны серыми громадами проплывали за бортом. До воды около двенадцати метров, но брызги пока ещё достают стекла плотно задраенного иллюминатора.

В носовой части корабля, где расположена моя каюта, качка ещё довольно ощутима, но особых неудобств не доставляет. А может это уже привычка, выработанная за одиннадцать лет службы на флагмане Российского флота?

Я ходил на многих кораблях: на крейсерах, больших противолодочных кораблях, эсминцах, но только на «Кузнецове» качка поражает своей своеобразностью. Как большой, уверенный в своих силах зверь, корабль то игнорирует пяти-шести метровые волны, то, вдруг, всей своей шестидесяти тысяч тонной мощью обрушивается на самую назойливую, поднимая тучу брызг. Кажется, что от неожиданности море замирает, но через некоторое время оно вновь оживает и, опомнившись, исподтишка снова бьёт волной в борт.

Авианосец — это место, где человек бросает вызов сразу трём стихиям. Корабль, сделанный из металла, рождённого из руды в огне мартеновских печей, жаром огня котлов заставляет вращаться винты и идёт по воде, неся на себе вертолёты и самолёты, которые во время полётов под торжествующий рёв двигателей взмывают в воздух. Он, как живой организм, живёт своей жизнью. Каждый член двухтысячного экипажа выполняет свою функцию, иногда с удовольствием, а иногда и по необходимости. Не всякий может здесь служить. Корабль и экипаж — это одно целое. И это существо, под названием «Адмирал Кузнецов» не всех принимает. Бывает, приходит к нам «для дальнейшего прохождения службы» новый человек, которого ни умом, ни здоровьем Бог не обидел, но пройдёт полгода, и он затоскует, болеть начинает или того хуже — с Зелёным Змием дружбу заведёт, да так, что приходится ему уходить на другой корабль или аэродром, где служит дальше уже нормально. Про таких говорят: «Не принял его корабль».

Мои размышления прервала команда по корабельной трансляции: «Лётному составу, группе руководства полётов, командирам боевых частей и начальникам служб в девять часов тридцать минут прибыть в класс дежурных экипажей».

— Ты идёшь? — спросил мой сосед по каюте, майор Конюхов, взглянув на часы.

— Слава, как говорится, «сбылась мечта идиота» — наконец-то я не участвую в полётах, — ответил я с улыбкой.

— Везёт же некоторым! А меня опять инструктором записали….

Слава ушёл, а я принялся наводить порядок в каюте. Поправил книги на книжных полках, смахнул пыль с секретеров и журнального столика. Подмёл, или как говорят матросы, «заголячил» палубу. Это заняло немного времени.

Теперь можно и любимым делом заняться — почитать книгу. Только уселся на диван, как зазвонил телефон.

— Станиславович, по-моему, тебе не повезло, — голосом Славы проговорили из трубки, — подойди в класс.

— Хорошо. А что случилось? Постановка задачи уже закончилась?

— Закончилась. Тебя хочет видеть полковник Куклев. Поторопись.

— Ладно. Уже иду! — буркнул я недовольно и отложил книгу, так и не успев прочитать ни строчки.

И зачем я понадобился ему? Завтра будет вертолётная смена. Помощником руководителя полётов записан мой напарник, Игорь. Может, он заболел? Ладно, разберёмся на месте.

Быстро собравшись, дошёл до класса.

— Разрешите?

— Проходи, садись, — проговорил проводивший занятия заместитель командира вертолётного полка.

В уютных креслах класса дежурных экипажей сидели только лётный состав и группа руководства полётов. На доске была нарисована какая-то схема. В недоумении послушал план отработки одного из заданий на завтрашней летной смене. Собрались потренировать водолазов-спасателей….

Интересно, мне это зачем? Игорь живой и здоровый сидит на своём месте, и что-то пишет в тетрадь. Не понятно!

В перерыве жестом подозвал к себе Николай Викторович Куклев. Теперь он заместитель командующего морской авиации Северного флота. Мы познакомились по совместной работе на первой боевой службе авианосца «Адмирал Кузнецов», в тысяча девятьсот девяносто пятом году, когда он ещё был командиром отдельного противолодочного вертолётного полка, а я старшим офицером по управлению в зоне боевых действий противолодочной авиации авианосца. Сблизились же после того, как я некоторое время полетал в составе его экипажа на американские корабли в качестве переводчика.

Поздоровались.

— Не забыл ещё работу авианаводчика? Завтра понадобится твоя помощь. Пойдешь на баркасе руководителем полётов в зоне, где будем тренировать водолазов-спасателей. Уточни задание с командирами экипажей. Контроль готовности буду проводить я лично.

Вот это неожиданность! Я всегда относился с симпатией к местным вертолётчикам и неоднократно убеждался, что эта симпатия взаимная. По Афгану я знал многих их однокашников, и когда при случае заезжаю к ним в полк, то чувствую, что мне там искренне рады, хотя уже больше четырёх лет всё больше приходится работать не с ними, как было раньше, а с истребителями.

— Николай Викторович, ТАКОЕ не забывается никогда. Это как на велосипеде: один раз научился ездить и всю жизнь умеешь, сколько бы времени не садился за руль. А где будет находиться руководитель поисково-спасательных сил?

— На КДП (командно-диспетчерском пункте). Ты у зама по авиации (заместителя командира корабля по авиации) уточни нюансы. Перед контролем готовности зайди ко мне, поговорим.

Первая половина дня прошла в подготовке к полётам. Все неясности уточнил, осталось получить радиостанцию и пройти контроль готовности к полётам. Сослуживцы подшучивали над Анатолием Романцовым, руководителем АПСС (руководителем авиационных поисково-спасательных сил), мол, полгода тренируется, мотается по различным командировкам, а в баркасе посреди моря для реальной работы болтаться мне придётся. Анатолий незлобиво огрызался. Было видно, что ему досадно оттого, что придётся заниматься всякими организационными вопросами. Но и сам понимает, что для такой работы, какая предстоит мне, опыта у него явно маловато.

Плотно пообедав, мы с соседом вернулись в свою каюту. Послеобеденный отдых на корабле — святое.