Марчковский свернул к роще, остановил автомобиль и приказал Рышарду вылезти из машины. Тот смотрел на полковника недоумевающим взглядом, не понимая, чего от него хотят…

Марчковский увел Рышарда к небольшому овражку.

— Я не знаю, что вы за человек, Вислянский. Но мы с вами соотечественники… Мы поляки, Вислянский, и должны друг другу помогать.

— Конечно, конечно, — бормотал тот, силясь понять, что его ожидает.

— Прежде всего, вы не должны мне лгать, Рышард! Знаете ли вы, где майор хранит деньги?

— Конечно, дома. Это самое надежное место. Он прятал деньги, которые получал от меня, в сейф. О, он богат, как Крез…

— Вот что, Вислянский, от вас требуется немного, но получите вы за это столько, сколько никогда не принесут ваши спекулятивные сделки. Вы будете иметь хороший куш, если сумеете держать язык за зубами.

Рышард многозначительно приложил палец к губам. Марчковский поморщился, вспомнив такой же жест Терезы.

— Чертите точный план, рассказывайте все, что вам известно об охране вашего знакомого, о нем самом. Намечена ли у вас встреча с ним в ближайшие дни? В общем, выкладывайте все.

На обратном пути Марчковский выбрал шоссе, ведущее прямо к вокзалу Фридрихштрассебанхоф.

На вокзальной площади остановил автомобиль.

— Сейчас вы купите билет в Варшаву, — сказал Марчковский. — Вечером уедете. Так будет безопаснее для вас, и мне мешать не будете. Если все пройдет успешно, ваша доля вам будет выплачена немедленно. Я человек слова.

В тот же вечер Рышард Вислянский выехал в Варшаву.

На следующий день, придя утром в генеральный штаб, Марчковский понял, что беспрерывные совещания закончились. Офицеры штаба стали более оживленными. Повеселевшим ходил и генерал Гросс. Он даже сказал Марчковскому:

— Скоро мы возвращаемся, полковник… Я подумал о вас. И приготовил сюрприз: неделя отдыха в Варшаве! Вас, надеюсь, это устроит?

— Я вам безмерно благодарен, господин генерал!

— А! — генерал махнул рукой. — Что там! Я оптимист, полковник. Если нам помешали русские морозы еще в сорок первом взять Москву, то лето сорок третьего станет переломным этапом. Мы начнем грандиозное наступление, и никто нас не остановит. До самых Уральских гор!

— Ваши чувства я полностью разделяю, генерал.

— Ну а теперь разговор конфиденциальный… Я устраиваю в нашем отеле ужин для моих друзей. Разумеется, вы приглашены, полковник. Кстати, будет и штандартенфюрер СС Ламмердинг, прибывший из Белоруссии по личному вызову Гиммлера. Так что прошу быть моим гостем!

Марчковский поблагодарил за оказанную честь.

…На ужине, который устроил генерал Гросс, было всего несколько человек. Гости пребывали в отличном настроении, как это бывает с людьми, свалившими с плеч большую, ответственную работу.

— Скоро мы станем, полковник, свидетелями небывалого триумфа немецкого оружия, — доверительно сказал Марчковскому Гросс, откусывая щипчиками кончик сигары. — И в этом триумфе будет и наша с вами доля! Нас ждут награды и почести. Не смущайтесь: бравый солдат должен стремиться к наградам!

К ним подошел Ламмердинг.

— Вы уже делите награды, господа? Поделитесь и со мной! Кстати, господин Марчковский, хочу воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить вас за помощь в борьбе с партизанами. Вы помогли нам нанести сокрушительный удар. Партизаны в Белоруссии разгромлены. Генерал говорил, что вы намерены отдохнуть в Варшаве? Я туда лечу. Послезавтра. Рассчитывайте на место в моем самолете!

Марчковский поблагодарил.

Вскоре наступила минута, когда приглашенные начали расходиться. Марчковский, чтобы развеяться, спустился в вестибюль, стал медленно прохаживаться в холле. Сидевший в кресле с газетой в руках обер-лейтенант при приближении полковника вскочил. Марчковский сделал рукой жест, предложив офицеру садиться, но неожиданно услышал негромкое:

— Случайная встреча, Гром…

Полковник пристально взглянул на обер-лейтенанта. А тот так же тихо произнес:

— Вас ждут в кафе «Линден». — И опустился в кресло, снова углубившись в чтение газеты.

Марчковский поднялся к себе в номер, надел шинель.

В кафе Марчковский увидел уже знакомого капитана и подсел к его столику.

— Что это была за поездка с неизвестным нам штатским за город? И почему этот штатский на следующий день исчез? — спросил Вальтер.

— Через этого человека я надеюсь многое выяснить… Но знаете, Вальтер, было бы неплохо, если бы возле нас оказалась какая-нибудь дама… На всякий случай лучше себя застраховать…

Капитан понимающе кивнул, поднялся с места и скрылся за дверью. Несколько минут спустя он появился с высокой белокурой женщиной, в которой Марчковский узнал певичку из оркестра, игравшего по вечерам в кафе.

— Она свой человек, — сказал Вальтер. — Можете говорить.

— Есть план дома… — сказал Марчковский. — Хозяин дома ожидает перед отъездом того самого человека, с которым я ездил в город. Это спекулянт, его имя служит пропуском в дом, находящийся под охраной и днем и ночью.

— Я вас понял, — сказал Вальтер. — Но уверены ли вы, что все это так?

— Я штабной офицер и привык продумывать план операции до деталей, — сухо сказал Марчковский.

— Не обижайтесь, полковник, в нашем деле лишняя предусмотрительность никогда не мешает. Давайте план дома и будем решать, что предпринять.

Все планы нарушил звонок телефона, раздавшийся в номере рано утром. Марчковский машинально протянул руку к тумбочке, снял трубку и услышал:

— Вас просит срочно явиться генерал Гросс.

Собственно, ничего неожиданного в этом не было. Генерал часто поднимал полковника и среди ночи, и на рассвете, когда срочно нужна была консультация или какая-нибудь справка.

Марчковский наскоро побрился, надел мундир и спустился.

Гросс встретил его в халате, пригласил к раннему завтраку, за которым говорил о чем угодно: о погоде, о своей семье, о мучившей его подагре, но только не о деле, из-за которого поднял полковника спозаранку.

Покончив с завтраком, они уютно расположились в глубоких креслах. Генерал предложил сигару. Марчковский закурил, ожидая, что наконец-то сейчас генерал сообщит ему о цели вызова. Гросс, действительно, перешел к делу:

— Еще раз убеждаюсь, что у вас достаточно крепкие нервы, полковник. И выдержка. Вы с таким терпением ждете, что можно лишь позавидовать.

— Я думаю, что вы скажете, когда сочтете нужным, генерал, — заметил Марчковский.

— Но не волнуйтесь: ничего особенно страшного нет. И я не передумал относительно вашего отпуска! С завтрашнего дня неделя в вашем распоряжении. Вы заслужили отдых. И отправитесь отдыхать раньше, чем думаете. Через два часа, ровно в девять, Ламмердинг вылетает в Варшаву и возьмет вас в свой самолет, как и обещал. Все это столь неожиданно, что мне пришлось потревожить вас так рано.

— Это действительно неожиданно, — сказал Марчковский.

— Мой шофер вас ожидает. Захватите вещи и отправляйтесь к Ламмердингу. Времени у вас не так уж много.

Всего чего угодно ожидал Марчковский, но не такого поворота дела. Ведь он даже никого не может предупредить о своем неожиданном отъезде! Под угрозу ставится вся операция. Что делать? Отказаться? Это невозможно. И как ответить самому себе на вопрос: почему Ламмердингу понадобилось так неожиданно увезти его в Варшаву? А то, что тут козни Ламмердинга, Марчковский не сомневался. Может быть, у этой лисы возникли какие-то подозрения?.. Но Марчковский не давал никакого повода… Предательство? Этого полковник тоже не допускал. Что-то сболтнул Рышард? Не тайный ли он сотрудник Ламмердинга? Это, конечно, вполне вероятно. Уж слишком широкие возможности у молодого человека для его спекулянтских операций. Свободно гастролирует по разным городам и странам, получает необходимые пропуска… Так можно действовать, только находясь под покровительством влиятельных лиц!

Впрочем, об этом Марчковский размышлял и раньше. И, ведя разговоры с Рышардом, был весьма осторожен. Да и что может, в конце концов, сказать этот Вислянский о полковнике Марчковском? Что полковник проявил особый интерес к его, Вислянскому, знакомому? Никто не сможет доказать, что этот интерес обусловлен не коммерческими мотивами. Да кто вообще может доказать, что Марчковскому что-то известно о заданиях, которые выполняет этот знакомый Вислянского, если самому Марчковскому это пока неизвестно?! Хотя, конечно, если Рышард — сотрудник Ламмердинга, он может наболтать всякой всячины и вызвать у своего шефа подозрения насчет Марчковского… Однако подозрения еще не улики… Вот если Рышард расскажет — умолчит или расскажет?.. — об эпизоде в лесу…