Дженни прошла вперед и села где-то в середине. В автобусе было человек десять-двенадцать; все молча, напряженно наблюдали за происходящим. Роджер, перебегая взглядом по лицам, заметил мистера Кледвина Джонса и еще двух-трех столпов общества. Миссис Аркрайт, с облегчением отметил он, отсутствовала.
Роджер снова поглядел на шофера. Гэрет стоял у него за спиной; левой здоровой рукой держась за поручень, сделанный для удобства стоящих пассажиров, он всем корпусом наклонился вперед и почти вплотную приблизил свое лицо к лицу шофера. Повязанный вокруг головы шарф придавал ему странно зловещий вид.
— Чего… — пискнул было хорек, но голос его сорвался.
— Что — чего? — глухо переспросил Гэрет тоном, не предвещавшим добра.
Пассажиры насторожились.
— Чего… вам надо? — выдохнул хорек сквозь сведенные страхом челюсти.
— Хорошенько на тебя наглядеться, — сказал Гэрет. Он улыбался вкрадчиво, почти слащаво. — Я давно хотел познакомиться с тобой.
— Езжай, парень, — сказал Айво из-за глыбы гэретовских плеч. — Если ты водишь рейсовый автобус, так води его.
Пассажиры глухо забормотали, выражая одобрение, а мистер Кледвин Джонс крикнул:
— Некоторые из нас, между прочим, едут на работу!
Айво и Роджер заняли места в передней части автобуса. Роджер оглянулся, поискал глазами Дженни. Она мгновенно расцвела улыбкой, яркой, торжествующей. Гэрет, крепко ухватившись за поручень, продолжал нависать над шофером. Шофер тронул автобус с места; лицо его было белым как бумага.
— Гэрет, — сказал Айво, наклоняясь вперед, — ты лучше сядь, безопасней будет.
Гэрет поглядел на Айво, так словно видел его впервые в жизни. Он ухмыльнулся и покачал головой:
— Ничего, я постою, — сказал он.
— Лучше сядь, — сказал Айво.
И тут это произошло.
Автобус, двигаясь со скоростью примерно двадцати пяти миль в час спускался под сравнительно пологий уклон; дорога вилась между высоких заметенных снегом холмов. В нескольких ярдах впереди от нее ответвлялась другая, более узкая дорога, во в такую погоду, она, конечно, была непроезжей, и никакой транспорт появиться оттуда, несомненно, не мог. Несомненно? Как несомненно все, что есть несомненного в нашем мире. Внезапно дикий ужас исказил лицо шофера-хорька, лапы его судорожно вцепились в баранку. Из бокового проезда прямо на дорогу, словно боевой корабль, выплывающий на встречу с противником, выдвинулся серовато-зеленый нос канадского „доджа“ — слишком близко, свернуть некуда. Напряженное лицо Гито. Крепкие, видавшие виды борта кузова.
Шофер-хорек мгновенно потерял самообладание. Он отчаянно крутанул баранку вправо, и автобус на скользкой дороге сразу стало заносить, колеса пошли юзом. Кто-то из пассажиров испуганно вскрикнул. Шофер крутанул баранку в обратную сторону, и автобус закачался, словно пытаясь сохранить равновесие. Раздался звонкий удар металла о дерево — банг! Затем скрежет и треск. В наступившей тишине автобус накренился под углом в сорок градусов. Его правое переднее колесо съехало в кювет и увязло в рыхлом снегу.
Двигатель кашлянул и заглох.
Гэрет выпрямился и крикнул:
— Отворите дверь запасного выхода!
Какая-то женщина громко всхлипывала. Но остальные пассажиры, видя, что автобус стоит и никто не пострадал, держались сравнительно спокойно. Драматизм приключения, по-видимому, даже доставлял им некоторое удовольствие. Совсем иначе чувствовал себя Роджер. Пока эти люди дремотно тряслись в автобусе, направляясь на работу, он был весь взвинчен, готов к действию, а теперь произошел нервный спад. Роджер был растерян, испуган, ему казалось, что автобус того и гляди опрокинется — так страшно он накренился; переднюю дверь намертво прижало к откосу, и выбраться из автобуса можно было только через заднюю, запасную дверь, где Йорверт уже воевал с неподдававшейся его усилиям ручкой. Дверь заело — видимо, ее давно не смазывали. А что, если потечет горючее и автобус загорится? Ведь от удара могли произойти какие угодно повреждения. Тогда отсюда не выберешься. Лоб у Роджера покрылся мелкими росинками пота. Дикий крен автобуса, круча холма — все лезло ему в глаза. Пассажиры вскочили с мест и столпились в проходе. Дженни была отделена от него четырьмя рядами сидений — слишком далеко, он не мог ее коснуться. Но она как будто не очень испугалась, слава тебе господи. Она даже улыбнулась, обернувшись к нему; в эту минуту Йорверт посильнее навалился на дверь, и она распахнулась.
Все были спасены. Пассажиры начали вылезать на свет божий, и по мере того, как они один за другим покидали автобус, у Роджера стал проходить его приступ клаустрофобии, нервное возбуждение улеглось. Ему даже не хотелось вылезать из автобуса. Теперь ему уже было интересно поглядеть, что происходит у него за спиной между Гэретом и хорьком.
Обернувшись, он увидел, что Гэрет держит хорька за шиворот, приподняв над сиденьем. Айво же, стоя спиной к Роджеру, громко говорил:
— Неквалифицированный шофер. Ему нельзя доверять управление автобусом. Он не может отвечать за безопасность пассажиров.
— Так он же выскочил мне наперерез, — верещал хорек. — Куда мне было деваться? Он прямо на меня выехал. Вы же все видели.
— Мы ничего не видели, — сказал Гэрет. Он основательно тряхнул хорька. — Заткни глотку. Объясняться будешь в суде.
— Он нарочно наскочил на нас, — твердил хорек.
Гэрет отпустил ворот и, размахнувшись, легонько смазал хорька по физиономии.
— Не имеете права! — всхлипнул хорек и повалился на сиденье.
Роджер поглядел поверх его головы в ветровое стекло на дорогу. „Додж“ стоял впереди футах в двенадцати от автобуса. У него было помято крыло и разбита фара, но он твердо стоял всеми четырьмя колесами на дороге и, по-видимому, в любую минуту мог продолжать путь. Гито вылез из кабины и спокойно остановился возле автобуса, наблюдая в окна за происходящим.
— Ты за это ответишь, парень, — сказал Айво хорьку. Он обернулся к Роджеру: — Кто-нибудь позвонил в полицию?
— У меня есть свидетели, — сказал хорек, шныряя глазами по лицам. — Все видели.
— Правильно, — весело сказал Роджер. — Я ехал в этом автобусе и могу засвидетельствовать, что вы нарушили правила безопасности движения, ехали под уклон слишком быстро, не учитывая условий дороги. А когда из бокового проезда появился грузовик, вы растерялись и не сумели вовремя затормозить. Счастье еще, что никто не пострадал.
— А вот надо выяснить, что с этой дамой, которая так страшно перепугалась, — сказал Айво. — Вон, она все еще плачет. У нее нервный шок — это нескоро пройдет. Вашему хозяину придется еще выложить кругленькую сумму на лечение.
— Моему хозяину… — начал было хорек и осекся.
— Да, теперь все выплывет наружу, — сказал Гэрет. — Ступайте позвоните в полицию, Роджер. А я погляжу, чтобы он не смылся.
— Послушайте, — быстро заговорил хорек. — Мой хозяин не захочет иметь неприятности. Не к чему звонить в полицию. Хозяин заплатит владельцу грузовика за повреждение. И сам, за свой счет, уберет отсюда автобус. И все будет тихо, мирно, понимаете?
— А мы не хотим, чтобы тихо и мирно, — сказал Гэрет.
— Мой хозяин позаботится, чтобы вы не остались в накладе, если мы все это уладим по-хорошему, — сказал хорек. — Он даст каждому по пять монет, если вы не будете свидетельствовать против.
Гэрет упер в него каменный взгляд.
— Десять, — сказал хорек.
Гэрет снова отпустил ему оплеуху.
— Ступайте, Роджер, звоните, — сказал он.
Роджер ушел.
Сержант полиции был желт и сух, как песок, и волосы у него были желтые, как песок, и голос скрипел, как песок под ногой. У него были плоские, лопатообразные пальцы и твердый, сверлящий взгляд. Он привел с собой констебля — здоровенного детину, которому с виду было никак не больше восемнадцати лет и на которого были возложены все менее ответственные обязанности, как то: управлять машиной, вести записи в блокноте, измерять шагами тормозной путь. Установить длину последнего на обледенелой горной дороге было невозможно, но констебль с ученым видом прикинул что-то в уме и занес в свой блокнот.
