Любопытно отметить, что питейные заведения с крепкими напитками (трактиры) и пивные имели однообразную вывеску желто-зеленого цвета, причем один цвет переходил в другой. На вывеске было название трактира или название фирмы пивоваренного завода («Вена», «Бавария», «Новая Бавария» пр.)[42]. Вывески торговли водкой, которая в то время была государственной монополией, были зеленого цвета с лаконичной надписью: «Казенная винная лавка»[43]. Богатые рестораны имели одну хорошую солидную вывеску, преимущественно на стекле, на которой большими буквами значилось название ресторана — все, ничего другого, например, «Медведь», «Кюба», «Донон»[44] и др. Большие гастрономические магазины, как Елисеева, Соловьева на Невском, также не имели крикливых вывесок, но зато вывеска с фирмой была солидная и внушительная — фирма говорила за себя. Про вывески магазинов, торговавших промышленными товарами, можно сказать то же, что и про вывески продовольственных магазинов — они отражали все то, чем торговал магазин. И чем солиднее была фирма, тем меньше было вывесок, но уж зато вывеска с фирмой била в глаза. Большие вывески были у банков, банкирских контор и прочих кредитных учреждений. Собственно говоря, большая вывеска была только одна — с названием учреждения, прочие же, скромные по своим размерам, перечисляли операции, которые производились этими учреждениями. То же можно сказать и про страховые общества и про нотариальные конторы. С распространением электрического освещения в городе, и прежде всего, конечно, на Невском, появились и вывески, освещенные электрической энергией. Но особое обилие света на улицах города давали кинематографы. А их было очень много, к 1916 году — до двухсот. На одном Невском их было двадцать пять. Вывески кинематографа носили рекламный характер. На них энергии не жалели, лишь бы побольше привлечь зрителей — дело доходное. Не только в центре города, но даже на окраинах, где встречалось кино, — это было самым оживленным и самым освещенным местом на улице. Много внимания в Петербурге уделялось торговле. Будь то богатый гастрономический магазин или магазин мод[45] — витрина украшалась с большим вкусом и хорошо освещалась по вечерам. Особо отличались витрины ювелирных магазинов. Тут все горело и блестело. Что же касается витрины магазина «Бриллианты ТЭТ'а», то тут не только все горело и блестело, но и переливалось всеми цветами радуги, т. к. все было в движении при самом ярком освещении. Перед магазином всегда стояла толпа, любуясь этим зрелищем. «Бриллианты ТЭТ'а» не были подлинными бриллиантами. Это была имитация, но имитация исключительно удачная. Стоили эти «бриллианты» гроши, по тому времени, но эффект был исключительный. Кольцо, брошь, колье, кулон можно было купить за два-три рубля. Покупка таких вещей широко использовалась для подарка ко дню именин, рождения или в дни больших праздников (Рождество, Пасха, Новый год). Многие витрины били на оригинальность: тут были и декоративные пейзажи, и экзотика, и подвижные фигуры-автоматы и прочее. Все они, конечно, привлекали внимание публики. Много внимания уделялось и рекламе. В облике города она занимала видное место. Рекламы огромного размера обычно занимали брандмауэр (глухая стена) больших домов. Чего тут только не было: и «Пейте коньяк Шустова»[46], и «Употребляйте пилюли Ара», и «Перуин для ращения волос» и «Я был лысым»[47] и многое, многое другое. Очень много щитов с рекламой стояло вдоль полотна железных дорог разных линий перед въездом в Петербург. Все эти рекламы оставляли неприятное впечатление у людей, подъезжавших к столичному городу, особенно, если эти люди впервые посещали Петербург. Им хотелось видеть что-то более интересное и приветливое — ведь Петербург один из красивейших городов мира, а тут — пилюли «Ара», напоминающие о расстройстве желудка. Хороша встреча! Рекламы были везде: на домах, в вокзалах, на пристанях — везде, везде. До появления трамвая излюбленным местом для рекламы была решетка империала[48] конки и омнибуса.
На Невском и на других центральных улицах все больше и больше использовалась световая реклама, помещавшаяся на высоких домах улицы. Рекламы, и особенно витрины, с их ярким освещением, способствовали усилению освещения улиц. Это надо отнести, прежде всего, к Невскому и некоторым прилегающим к нему улицам. И чем дальше от центра, тем меньше ярко освещенных витрин, и прохожие должны были довольствоваться тусклым светом газового фонаря. Про окраины и говорить не приходится. Какие там могли быть витрины? Для кого там могла быть ярко освещенная реклама? Освещение Уже в самом начале XX века электрическое освещение вошло в быт города. Однако это освещение было только на Невском. Почти все остальные улицы города имели газовое освещение. На окраинах же фонари с газовым освещением были только на центральной магистрали и на некоторых улицах, да у промышленных предприятий. На прочих же улицах освещение оставалось еще керосиновым[49]. Рабочие, жившие близко от фабрик и заводов, находились в более выгодном положении, чем жившие вдали от этих предприятий, так как владельцы предприятий освещали не только территорию, занятую фабрикой или заводом, но и часть территории за их пределами. Хорошее освещение требовалось для подъездных путей, для транспорта, который подвозил сырье и увозил готовую продукцию. А сколько было еще таких уголков, где не было еще и керосинового освещения! Озеленение Беден был Петербург и озеленением. Если и были хорошие сады, то все они находились в центре города (Летний сад, Михайловский сад, Александровский сад, Таврический сад)[50]. Были маленькие садики-скверы (Введенский, Прудки, Овсянников, у Казанского и Исаакиевского соборов). Их было очень мало на такой город и они были малы по размеру. Мало было и бульваров (Конногвардейский и на Малой Конюшенной улице). Вместо сохранения и увеличения бульваров их ликвидировали. Так был вырублен бульвар на Лиговской улице. На окраинах почти не было никакой зелени. Если Выборгская сторона соприкасалась с Удельнинским парком, а Петербургская сторона имела Александровский парк и Острова, то такие окраины, как Невская застава или Московская застава, совсем не имели никаких зеленых массивов[51]. Правда, у деревянных домиков были палисадники с несколькими деревьями и кустиками. Вот они-то и напоминали жителям окраин о той природе, которой они были так безжалостно лишены. О цветах и говорить нечего, их там не было, да и негде им было расти. Бродячие домашние животные. Фургонщики В Петербурге встречались бродячие домашние животные: собаки, кошки. Если собаки бродили главным образом по улицам, то кошки обитали по дворам и лестницам домов. В целях устранения опасности бешенства собак, город организовывал ловлю бродячих собак. Большой фургон разъезжал ночью по улицам города, куда и сажали четвероногих бродяг. К кошкам таких репрессивных мер не применяли. Праздники и процессии В дореволюционное время в России справлялись праздники: церковные, царские дни и один гражданский — Новый год. вернуться «Трактиры — <вывеска> красная, с надписью: „трактир или ресторан такой-то“ („Лондон“, „Москва“, „Париж“, „Медведь“, „Олень“, „Македония“ и пр.)» (Светлов. С. 28). «Лучшие трактиры вывесок с надписями не имели. На других трактирных вывесках изображались баснословные фениксы в пламени, медведь в задумчивости с газетой и пр.» (Пыляев М. И. Замечательные чудаки и оригиналы. М., 1990. С. 337). «Портерные и питейные дома. Верхняя половина вывески красная, нижняя — синяя, с надписью: „портерная лавка“ или „питейный дом“. В окнах портерных и питейных домов иногда на стеклах изображается кружка с пенящимся пивом и прописывается стоимость бутылки или кружки пива» (Светлов. С. 28). Пивные лавки, трактиры и винные погреба для простонародья заманивали к себе живописными вывесками. «На Сенной <площади> была пивная лавка, на вывеске которой было изображение бутылки, из которой пиво переливалось шипучим фонтаном в стакан. Под этим рисунком была лаконичная надпись: „Эко пиво!“ — пишет Пыляев. — Над простыми трактирами рисовали мужиков, чинно сидящих вокруг стола, уставленного чайным прибором или закускою и штофиками; живописцы обращали особое внимание на фигуры людей: они заставляли их разливать и пить чай в самом грациозном положении, совсем непривычном для посетителей таких мест. На вывесках иногда людские фигуры были заменены предметами: чайный прибор, закуски и графин с водкой, — последнее изображение еще красноречивее говорило за себя <…> На вывесках винных погребов изображали золотые грозди винограда, а также нагих правнучат и потомков Бахуса верхом на бочках, с плющевыми венками на голове, с чашами, с кистями винограда в руках. Также рисовали прыгающих козлов, полагая, что греки этому четвероногому приписывали открытие вина» (Пыляев М. И. Замечательные чудаки и оригиналы. М., 1990. С. 335, 338). «Веселей были вывески чайных и небольших трактиров, — вспоминает С. Горный. — Там из носика чайника шел лазурный пар, какими-то полукольцами, которые уменьшались, чем дальше от носика. Кольца были беловатые и голубоватые. Но еще веселей были чайники: они были совсем пузатыми, и на них были нарисованы праздничными мазками розаны, и меж них зеленые, узкие завитушки, похожие на вьюнов или на усики растений, тех, что взбегают по стенам. Эти вьюны извивались и корчились спиралью. Фон был ярко-красный, и вывеска была видна издалека: не надо было искать вдоль улицы. Такие вывески, яркие и заботливо нарисованные, появились лишь недавно; обычнее были старые, бурые, зеленоватые. Они висели криво на дверных створках; низ их был изъеден ржавчиной дырчато и ажурно. Наверху была надпись: „Горячие закуски“. Иногда надпись не вся помещалась, тогда было видно только „закус“, а конец слова нельзя было втиснуть. В новых вывесках этого не бывало; они были сделаны расчетливо и с блеском: иногда даже оставался вдоль букв тоненький карандашный след или линеечка мела: видно было, что буквы размерялись». (Горный. С. 38–39). В 1892 г. «Петербургская газета» возмущенно призывала: пора «убрать прочь с глаз долой огромные красно-сизые вывески, которыми теперь обозначаются заведения, где торгуют крепкими напитками. Но всего ужаснее это кабачные вывески, до половины синие, а верх красный» (Питейные вывески // Петербургская газета. 1892. 9 февраля). В начале XX века вышло распоряжение, по которому у питейных заведений, продающих «навынос», вывески «должны быть зеленого цвета», у торгующих «распивочно» — «должны быть наполовину зеленые, наполовину желтые» (Руководство для изучения обязанностей городового С.-Петербургской полиции. СПб., 1902. С. 18). вернуться «Прогуливаясь по Невскому проспекту, невольно замечаешь в разных местах широко-длинные вывески: „Английский погреб“, „Немецкий погреб“, „Немецкая виноторговля“, „Торговля иностранными товарам“, даже на иных вывесках крупными золотыми буквами изображено: „Иностранная торговля вин“ или „Немецкая торговля иностранных вин“» (Расторгуев. С. 102). В ренсковых погребах продавались «навынос» или «распивочно» российские виноградные вина, при наличии свидетельства на трактирный промысел, с обязательной закуской. «Ренсковые погреба — <вывеска> синяя, с надписью: „ренсковый погреб“. Над вывеской вывешивается виноградная кисть, золоченая» (Светлов. С. 28). вернуться О ресторанах «Медведь», «Кюба», «Донон» см. главу «Улицы в ночное время» в разделе «Облик улиц Петербурга». вернуться «Как прекрасны, как блистательны по Невскому проспекту все иностранные магазины всяких модных товаров, как они декорационны, роскошны, очаровательны, как красавица, — тотчас влюбишься, особенно вечером, когда магазины освещаются великолепно газом и взоры ясно видят в них тьму приманок и соблазнов, отражающихся в зеркалах и поражающих чувства и рассудок!» (Расторгуев. С. 79–80). «Модные магазины. На вывесках пишут: „modes et robes“ и рисуют молодых дам в нарядных костюмах. В окнах выставляют модные картинки» (Светлов. С. 32). вернуться О Шустове см. примеч. [322] к разделу «Быт Старого Петербурга по газетным объявлениям». вернуться Империал — второй этаж с сиденьями для пассажиров на крыше дилижанса, омнибуса, вагона конно-железной дороги. В 1891 г. вышло распоряжение: «На империале вагонов (конок. — А. К.), вдоль перил, могут быть помещаемы разные объявления, в форме вывесок <…>. Фон вывесок может быть разных цветов (за исключением белого и черного) <…>. Самые вывески изготовляются из металлических листов» (Алфавитный сборник. С. 273). вернуться Первые фонари появились на улицах города в 1723 г. Для освещения использовались конопляное масло и сальные свечи. В 1835 г. было образовано «Общество освещения газом С.-Петербурга», установившее в 1839 г. в центре города двести четыре газовых фонаря (Семенович Г. Л. Уличное освещение города С.-Петербурга: Очерк развития освещения столицы со времени ее основания по 1912 год. СПб., 1912. С. 14), которые горели на Невском проспекте (от Адмиралтейства до Аничкова моста), Большой Морской (до Исаакиевской площади), на Дворцовой площади, у Александровской колонны и в других местах; многие магазины на Невском также были освещены газом (Северная пчела. 1835. 7 февраля; 1839. 8 марта, 30 августа, 30 сентября, 20 октября; см также: Башуцкий А. О газе, по поводу нового освещения улиц // Северная пчела. 1839. 27–29 ноября). В 1845 г. были освещены Невский проспект (от Адмиралтейства до Литейной улицы), Большая и Малая Морские улицы (Городской вестник // Северная пчела. 1845. 15 сентября). В 1849 г. для освещения улиц, одновременно с газом, стали применять спирт, но в 1863 г. «эти два рода освещения были упразднены и заменены новыми — керосиновыми» (Семенович Г. Л. Указ. соч. С. 13, 15). «Первые опыты электрического освещения в Петербурге произведены были в 1879 г. по способу русского электротехника Яблочкова. Местом для опытов был избран Дворцовый мост (в те годы — летний плавучий. — А. К.), а потом и площадь у памятника Екатерины II; в 1879 г. на мосту Александра II (Литейном) были установлены двенадцать дуговых фонарей». Электрические фонари появились на Невском проспекте в августе 1884 г. (Семенович. Указ. соч. С. 25–26). В 1892 г. Невский освещался электричеством (от его начала до Знаменской площади) «до часу ночи, а позже — газом» (Зарубин. С. 14). Приводим свидетельство Светлова об освещении города в начале 1890-х гг.: «Освещаются улицы газовыми фонарями. Электрическое освещение прививается плохо, чему причиной, как говорят, порядочное количество акционеров газовых компаний среди гласных Думы. Электричество горит на Невском (от Адмиралтейства до Знаменья), на Дворцовой набережной (от Дворцового моста до Мошкова переулка), по всей Большой Морской от Главного штаба до Поцелуева моста и отсюда до Мариинского театра; на Дворцовой площади, около памятника Александру I. Кроме того, встречаются немногочисленные электрические фонари при входах в некоторые магазины. Отдаленные местности освещаются еще керосином (на Васильевском острове все линии между Средним проспектом и Черной речкой, некоторые улицы на Песках, Невский проспект от Исидоровской богадельни до Лавры и пр.). Фонари газовые и керосиновые расставлены сбоку тротуаров на расстоянии сажен двадцать друг от друга. На Невском проспекте и на Морской электрические фонари поставлены посереди улицы; они очень высоки, сажени в три с небольшим. Машины для электричества стоят на Мойке (у Синего моста), на Екатерининском канале (у Казанского моста) и на Фонтанке (у Аничкина моста)» (Светлов. С. 48–49). Газовое и керосиновое освещение было основным и в начале нынешнего века. Так, в 1898 г. в центре города горело 159 электрических фонарей, а на Васильевском острове — 54 (Семенович. Указ. соч. С. 28); «к 1 января 1902 г. было 16 453 фонаря, из них 2645 электрических, 8417 газовых и 5391 керосиновых» (С.-Петербург: Путеводитель по столице. СПб., 1903. С. 89). вернуться Как сообщает И. И. Пушкарев, в начале 1840-х годов: «Садов, наиболее посещаемых здешним обществом, только четыре: Летний, Ботанический, в Екатерингофе и при Таврическом дворце. Прочие же сады в Петербурге хотя обширностию и расположением равняются этим садам, но свободный вход в них дозволяется только по билетам, выдаваемым известным особам, и потому бесполезны для публики вообще» (Пушкарев И. И. Николаевский Петербург. СПб., 2000. С. 661–662). вернуться Вот что пишет Светлов о местах отдыха и прогулок горожан в начале 1890-х гг: «Летний сад открыт и летом и зимой. По утрам в нем народу немного: главный состав публики в это время — ребята с няньками, играющие около памятника дедушки-Крылова. Вечером гуляют взрослые, главным образом по большой аллее от входа близ часовни (в память избавления Александра II от покушения Каракозова) до выхода к Инженерному замку. Раннею весною, до ледохода, в Летнем саду от трех до пяти часов дня собирается бомонд. Людям плохо одетым, рабочим и нижним чинам вход в сад воспрещается. Александровский сад на Адмиралтейской площади представляет летом излюбленное место для гулянья. Здесь по вечерам бывает масса народа. Утром и днем гуляют ребятишки. Публика разношерстная, тем более что сад этот сокращает дорогу идущим от Невского проспекта на Васильевский остров и, таким образом, может быть назван проходным садом. По бульвару, идущему параллельно фасаду Адмиралтейства (где вход в церковь Спиридония), по вечерам катаются велосипедисты, которые иногда устраивают целые состязания между собою. В саду имеется фонтан, памятники Жуковскому и Пржевальскому (последний теперь еще строится), ларь для продажи лимонада, молочная и вафельная. Екатерининский сквер у Александринского театра с раннего утра и до вечера наполнен ребятами. Он невелик, но очень красиво распланирован. Памятник Екатерине II. Соловьевский, или Румянцевский сквер на Васильевском острове. Как и в других садах, в нем изобилует детвора. Вечером гуляют взрослые, главным образом ученики Академии художеств, студенты Горного института, Филологического института, университета. Памятник „Румянцова победам“. Овсянниковский сквер, садик у Греческой церкви на Песках — посещаются жителями Песков. Чернышевский сквер у Чернышева моста. Здесь публика чистая не бывает; посещают его солдаты, кухарки и т. п. Памятник Ломоносову. Таврический сад находится в местности малолюдной и поэтому гуляющих в нем немного. Владимирский сад на Петербургской стороне, близ Тучкова моста, очень хорошенький, хотя и молодой еще садик. Гуляют преимущественно обыватели Петербургской стороны. Никольский сквер, у церкви Николы Морского. Михайловский сад, у дворца Екатерины Михайловны; в нем такие же старинные липы, как и в Летнем саду. Гуляющих в нем почти никогда не бывает, ибо все предпочитают соседний Летний сад. Инженерный сквер, близ цирка Чинизелли, у Симеоновского моста. Еще очень молод и не разросся. Публики бывает мало. Исаакиевский сквер, у Исаакиевского собора, не велик, но содержится очень хорошо; гуляющих, особенно детей, всегда очень много. Юсупов сад, на Большой Садовой. В нем изобилуют евреи. Зимой здесь бывает на пруду состязание конькобежцев и балы на льду с фейерверками и иллюминацией. Садик у Семеновского — Александровского военного госпиталя. Кроме вышеозначенных садов и скверов, имеются еще небольшие садики, собственно для детей, в оградах некоторых церквей, например, у Владимирской, Благовещения (что на Васильевском острове), Введения (на Петербургской стороне), Преображения (на Литейной), Симеония и Анны и пр. Ни в одном из садов и скверов ни музыки, ни каких-либо развлечений не бывает. Парки Александровский и Петровский парки, оба на Петербургской стороне, посещаются простым народом, особенно по праздникам. В Петровском парке, в местах поглуше, любят проводить время за самоваром и за водочкою, которые приносят с собою. В темную пору, особенно осенью и зимою — не безопасны: бывают случаи грабежей (ночующими здесь золоторотцами и вяземскими кадетами). Бульвары Бульваров в Петербурге немного: на М. Конюшенной; Конногвардейский (от Сената до церкви Благовещения); на Песках (на Преображенском плаце); на Васильевском острове (от Большого до Среднего проспекта по 7-й линии и по Среднему проспекту от 1-й до 6-й линии); небольшой бульварик на Загородном проспекте близ Технологического института, — вот, кажется, и все бульвары. Теперь сооружается большой бульвар на месте засыпанной реки Лиговки. Бульвары служат и для прогулки и для прохода. В темную пору, по вечерам, на бульварах (особенно Конногвардейском и Василеостровских) можно видеть на скамейках обнявшиеся парочки и иной раз натолкнуться на сцены не совсем приличные. Порядочная женщина, в избежание неприятных приставаний, никогда не пойдет по бульвару вечером. Были случаи и грабежей на бульваре (такой случай был в сентябре 1892 г. на Конногвардейском бульваре). Адмиралтейский бульвар, против Зимнего дворца, составляет как бы продолжение Александровского сада. Любовные парочки на нем по вечерам также не в редкость. Надобно заметить, что на бульварах по вечерам темно, ибо до них слабо доходит свет от фонарей, расположенных около тротуаров. Темнее всех бульвар Конногвардейский» (Светлов. С. 44–46). |