вторая

Часть четвертая

республика

«Я сам выбрал этот путь и сам по нему шел»

Оккупация, которой не было. Обвинение в геноциде. Пикет против НАТО

—Вам с Вашими орденскими колодками по улицам нынешнего Таллина ходить небезопасно?

—После 1991 года был один неприятный случай. Я ехал в автобусе на какое-то мероприятие, на котором должен быть при звездочке, и одна пожилая женщина примерно 60-70 лет, эстонка, учинила мне скандал. Поднялся страшный шум, человек десять загалдели. Одна дама примерно 40-летнего возраста, очень расфуфыренная, встала и попросила, чтобы я занял ее место. В данной ситуации я символически, секунд на тридцать, присел. Она встала рядом. Чистая эстонка, на чисто эстонском языке начала меня уговаривать, чтобы я не принимал близко к сердцу дурацкие выходки явно психически неуравновешенных лиц.

Наша общественная жизнь развивается циклично. По-разному в истории оцениваются события октября 1917-го года и роль Советского Союза в истории XX века. но в подавляющем количестве случаев люди могут ответить, что от них ничего не зависело, что они родились, когда все это уже было...

А я лишен этой возможности. Я находился в несколько особом положении, потому что моя жизнь—это мое свободное решение. Я сам выбрал этот путь и сам по нему шел.

Повторяю: я настойчиво возражаю против тезиса об «оккупации» Эстонии в 1940 году. Элементы этого действительно были, но история никогда не происходит в чистом виде как единый процесс единого содержания, а всегда—как совокупность совместно протекающих процессов. Это, конечно, не означает, что я считал, как это пытались в течение чуть ли не пятидесяти лет представить, будто весь эстонский народ, за исключением пяти или десяти процентов отъявленных сволочей, рвался к советской власти и к соединению с Советским Союзом. Мои возражения против тезиса об оккупации всегда пытались извратить.

Я нисколько не считал, что в 1940-м году установление советской власти в Эстонии стало осуществлением мечты девяноста процентов эстонцев. Это ерунда и выдумка. Ничего такого не было и не могло быть. Было другое. Только идиоты могут заниматься созданием мифа насчет того, что если бы в 1940-м году Эстония не вошла в состав Советского Союза, то она осталась бы во Второй мировой войне в положении нейтралитета. Это невероятная глупость—утверждать, что главное преступление Советского Союза заключается в том, что захват Эстонии забросил ее в молотилку второй мировой войны. Сейчас действительно можно найти идиотов, которые верят всей этой сказке. А в то время таковых не было.

Эстония понимала, что от участия во второй мировой войне ей никак не уклониться. Я это прекрасно знал, потому что с 1939-го года служил в эстонской армии, и всякая война затронула бы эту армию в первую очередь. И поэтому уже в 1938-м году на каждом шагу и каждую минуту, в любом разговоре подтверждалось, что дело идет к войне, которая не минует и Эстонию. весь вопрос состоял в том, будет ли Эстония воевать на стороне Германии или против. Вся проблема именно в этом и заключалась! И события 21 июня 1940-го года на все сто процентов были вызваны этим же.

никакой массовой враждебности к русским ни в 1939м, ни в 1940-м году не было. К немцам—была, примерно в том же масштабе, как сейчас к русским. Для 90% эстонцев немец был поработителем. Но понятно, что проблема «с немцами или против» не могла полностью отрываться от других проблем. Была часть эстонского населения, которая вопреки канонам геополитики интересовалась судьбой своих фабрик, домов, капиталов и текущих счетов. Поэтому, как только начался процесс советизации и жизнь противопоставила вековую ненависть к порабо-тителям-немцам и любовь к своему счету в банке, обстановка начала меняться.

одновременно менялись настроения и направления действий с советской стороны. Мне рассказывали активные деятели компартии, которые принимали участие в переговорах, что первоначально со стороны СССР не было задачи установления в Эстонии советского строя. Прибалтику не собирались включать в состав Советского Союза. Вначале ориентация была на то, что в Эстонии, Латвии и Литве должны быть установлены порядки, аналогичные порядкам Монгольской Народной Республики. Говорилось, что советизации не будет, а будет ориентация на прочный союз.

Но в какой-то момент сыграло свою роль стремление Сталина восстановить величие Российской империи. Именно в тот период у него проявлялись такие тенденции: переименования наркоматов в министерства, появление мундиров (этакое обезьянничание с формы Российской империи) — причем мундиров не только военных, но и дипломатических.

В 1942-м году я на несколько дней задержался в Свердловске, где было представительство Эстонии в лице бывшего министра торговли Льюиса и бывшего заместителя председателя Совета народных комиссаров Эстонии Кресса. Льюис все время жил в Эстонии, принадлежал к левым социал-демократам. Кресс был советским эстонцем, прибывшим после 1940-го года. Я слышал разговоры между ними о том, что после победы над фашизмом и освобождения Эстонии мы никогда не допустим такого положения, какое было в 1940-м году, когда не мы были хозяевами республики, а Москва. Мы будем проводить свою политику, и так далее.

Что касается лично меня и моих настроений, то я был совершенно однозначно патриотом советского строя и вхождения Эстонии в состав даже не Советского Союза, а России. Это во мне говорило мое «белоэмигрантское прошлое». Потом я от этого избавился.

Далее началась история героической борьбы с так называемым буржуазным национализмом. Где-то в 1945-м или 1946-м году меня пригласили выступить на активе Балтийского флота с объемным докладом по национальному вопросу и по взаимоотношениям между русскими и эстонцами. Я был совершенно уверен, что с подавляющим большинством балтфлотовского актива мы одинаково понимаем эти вопросы. А вопрос заключался в том, что борьба против буржуазного национализма является и борьбой против великодержавного шовинизма. когда я работал в министерстве просвещения Эстонии, где-то в конце 60-х годов меня опять пригласили выступить примерно на ту же тему и снова перед активом Балтийского флота. Я опирался на те же позиции, что и в 1945-м году. но мы уже говорили на совершенно разных языках... в 1945-м буржуазный национализм и великодержавный шовинизм стояли на одной доске. а в 50-е годы, не говоря уже о 60-х, 70-х и 80-х, объектом критики был только буржуазный национализм, но не великодержавный шовинизм, который под измененным соусом неофициально стал действующим принципом страны. Это пример того, как исторический материализм заменялся геополитикой.

Что касается положения Эстонии, Латвии, Литвы в составе Советского Союза, то это было привилегированное положение. Была уйма безобразий, недоразумений, бесчеловечности, глупости—кто против этого будет возражать?! но это не делалось специально для этих трех республик, которые как раз от всего этого страдали значительно меньше, чем все остальные.

Нзвестно, что население СССР снабжалось по нормативам, а во всей прибалтике эти нормы совершенно официально были выше. и когда на косыгина напирали в Москве—не пора ли, дескать, всех уравнять? — он говорил: «вы что, с ума сошли, не забывайте, каково было экономическое положение населения в 1940-м году, когда мы пришли. Мы не можем отрываться от этого уровня». Он категорически запретил всяческие разговоры по поводу выравнивания норм. При Косыгине материальнотехническое снабжение Прибалтики было не сравнимо со снабжением российской глубинки. Я не говорю, что всего было много—всего никогда не бывает много. Но уровень жизни был абсолютно другим, чем в целом по СССР.

—У Вас есть ответ на вопрос—почему развалился СССР?

—Все эти годы я только об этом и думал. Для себя я ответ нашел. И совершенно успокоился, потому что все произошло абсолютно закономерно. Именно так, как и должно было произойти.