В то время на Северо-Кавказском фронте имя и боевые дела бесстрашного летчика-истребителя С. Щирова были широко известны как среди пехотинцев, так и среди летчиков: «на всех типах истребителей летает как бог». К ноябрю 1942 г. он совершил 258 боевых вылетов, в 38 воздушных боях сбил лично 14 и в группе 3 самолета противника.

В представлении к званию Героя Советского Союза, которое было подписано командиром 518-го иап майором Околесовым, отмечалось: «За период нахождения на фронтах показал себя отважным и бесстрашным воздушным бойцом. Летает на всех типах самолетов истребителей (за исключением иностранных), материальную часть эксплуатирует грамотно, всегда первый навязывает воздушный бой врагу. Эскадрилья, которой он командует, за период с 24–06 по 02.08.42 совершила 680 боевых вылетов, в воздушных боях сбила 15 самолетов противника. Требовательный командир, волевой, умело руководит боевой работой эскадрильи, пользуется большой любовью, заслуженным боевым авторитетом личного состава, предан делу партии Ленина — Сталина и Социалистической Родине».

В конце года, находясь на излечении в госпитале, командир эскадрильи майор Щиров узнал о присвоении ему и подполковнику Каларашу (посмертно) высшей награды Родины.

После возвращения в строй летчик был назначен инструктором по технике пилотирования 236-й иад. Вот как вспоминал о его появлении на аэродроме заместитель командира 267-го иап Н.Ф. Исаенко: «Невысокий черноглазый майор в новеньком кителе с воротничком, туго охватывающим загорелую, коротковатую шею. На кителе майора горели алой эмалью четыре боевых ордена, сверкала золотом Золотая Звезда Героя… Летчики… при виде майора так и засветились…»

Еще одно описание летчика: «Роста выше среднего, плотный, ладный. Приятное, лицо, лоб высокий, крутой, большие карие глаза смотрели из-под черных бровей изучающе цепко. Улыбаясь, он как-то по-особенному щурил глаза, отчего серьезное, даже суровое лицо его делалось вдруг мягким, по-детски доверчивым».

Щиров категорически и очень горячо высказывался за принцип парного применения истребителей:

— Не слушайте досужих болтунов, будто это вражеский принцип. Идея парного применения истребителей принадлежит капитану русской армии Нестерову[129], его сподвижнику Крутеню[130] и их ученикам. Они осуществили эту идею еще в четырнадцатом году.

Проводя свое первое специальное занятие по тактике воздушного боя, инструктор рассказал о театре военных действий на Кубани, а на практических занятиях продемонстрировал примеры из боевой практики 611-го иап. Молодые летчики этого полка лишь в начале 1943 г. прибыли на фронт и, летая на устаревших самолетах И-153, умело сражались с врагом. Беседа длилась около двух часов, была захватывающе интересной.

Майор Щиров рассчитал правильно. Молодежь, слушая его, оживилась, повеселела. Еще бы! Если можно, не имея опыта, с таким успехом воевать на «чайках», то мол, на «лагге» бить гитлеровцев сам бог велел.

Николай Федорович Исаенко впоследствии стал боевым другом Щирова. Он посвятил ему немало страниц в книге своих воспоминаний. Встретились они снова два месяца спустя, после прибытия 267-го иап на фронт. К 30 марта Исаенко успел совершить 50 боевых вылетов и сбить 4 вражеских самолета:

«Расспросив о делах; майор Щиров посетовал:

— Никак не подберу напарника. Наши ВВС получили 50 «спитфайров», подаренных товарищу Сталину английской королевой. Удалось вырвать два самолета для дивизии. Машины хорошие, а напарника нет. И\ поглядев в глаза, предложил:

— Давайте ко мне ведомым., а?

Но я, не считая возможным покинуть полк ради личных интересов, отклонил предложение Щирова.

— Выходит, нужен приказ? Правильно вас понял, товарищ капитан? — спросил Щиров.

— Приказы не оспаривают, им подчиняются, — пошутил я, не придав словам инспектора должного значения».

Плохо же он знал настойчивость своего собеседника. В конце июня Исаенко был назначен штурманом дивизии.

Пришлось осваивать «спитфайр». Самолет на поверку оказался так себе. Возвращая инструкцию Чирову, Исаенко съязвил:

— Надула тебя английская королева, Сергей Сергеевич!

Тот вздохнул:

— Сам вижу.

Комдив приказал передать самолеты другому полку, а взамен сумел получить для управления дивизии четыре американских «аэрокобры».

Соединение перелетало на Южный фронт. Подготовку к перебазированию и контроль за ее проведением комдив возложил на Исаенко и Щирова. Все время они проводили в частях. Близость начала освобождения Украины, где у обоих томились под игом захватчиков родные, лишь усиливала нервное напряжение. Несмотря на усталость, летчики, жившие вместе на квартире, по вечерам долго не могли заснуть.

— С первого дня наступления нужно летать на «свободную охоту»! — говорил Щиров. — Надо добиться разрешения комдива.

— Согласен! Пойдем к нему вместе… — поддерживал его Исаенко.

Но сбыться их планам в июле 1943 г. было не суждено. Выясняя причины потерь, штурман и инструктор дивизии неоднократно летали с группами «яков» на боевые задания. Бои на реке Миус прорывом фронта не завершились.

При возобновлении нашего наступления на Донбасс, вечером 18 августа 1943 года, комдив 236-й иад В.Я. Кудряшов вызвал к себе летчиков. Они вылетели втроем. Ведущим у комдива шел Щиров, прикрывал их Исаенко. Вот и долгожданная «свободная охота». В районе Куйбышево (10 км западнее Матвеева кургана) над участком прорыва летчики встретили около полусотни Ю-88. Сзади и сверху Кудряшов и Щиров атаковали противника. В первой же атаке очередь стрелка вражеского бомбардировщика настигла самолет комдива, и он, получив ранение в бедро, вышел из боя. Тем не менее, непрерывно атакуя, Щиров и Исаенко и вызванные затем на помощь истребители в скоротечном воздушном бою сбили семь бомбардировщиков.

20 августа, контролируя действия 611-го иап, Щиров и Исаенко вылетели группой из шести «яков» в район Успенской. В воздушном бою сбили по «мессеру», при этом Исаенко великодушно уступил место для атаки Щирову.

Напряженный бой двум асам пришлось выдержать в середине сентября. Выполняя разведывательный полет, над городом Сталино они встретили четыре Me-109. Немцы разбились на пары, заняли выгодное положение: попробуй летчики атаковать одну пару, их бы тотчас с хвоста атаковала вторая.

Щиров, не колеблясь, ринулся в бой. Прикрывая его, Исаенко подбил ведущего другой пары. Оставшиеся немцы отступили.

Линия фронта неумолимо приближалась к родному селу Щирова. Село Акимовка и его окрестности представляли собой сильный противотанковый узел врага. Он подвергался интенсивной артиллерийской обработке, бомбардировкам, обстрелу из танков и самоходок. Щиров сильно переживал происходящее, боялся, что не увидит мать в живых. К счастью, ни один снаряд не разворотил погреб, где она скрывалась вместе с другими женщинами и детьми. Когда Щиров вернулся из освобожденой нашими войсками Акимовки, его лицо сияло счастьем.

Весной 44-го летчика-фронтовика вызвали с фронта в Управление ВВС Красной Армии. Здесь он встретил москвичку Соню и влюбился в нее с первого взгляда. Да и как было не влюбиться: стройная, длинноногая, глаза большие, черные, с густыми ресницами — просто красавица из восточной сказки! Ее красоту многие замечали.

— По сеньке и шапка! — отвечал майор.

Однажды, когда они были в Большом театре, эту влюбленную и красивую пару заметил Лаврентий Берия…

Через несколько месяцев Щирову, ставшему летом 1944 г. командиром 267-го иап, предоставили краткосрочный отпуск. Свадьба известного аса состоялась 7 ноября 1944 г. На третий день после свадьбы он уехал в командировку в Чкаловскую. О дальнейших событиях Щиров рассказывал: «Через неделю вернулся. Жены дома не было. Стал ждать. Восемь, десять… ноль часов. Жены нет. Я начал волноваться. Около двух ночи я услышал, что около дома остановилась машина. Вошла жена. Мой приезд, очевидно, был для нее неожиданным. От нее пахло вином. Стала путано мне что-то объяснять. Я был убит всем этим — десятый день после свадьбы».