Двадцать второго октября 1940 г. Молотов вручил в Москве Шуленбургу письмо Сталина Риббентропу. В нем Сталин полностью одобрял перспективы дальнейшего улучшения отношений между двумя странами на постоянной основе долговременного разграничения их взаимных интересов. Молотов, продолжал Сталин, понимает, что на нем лежит обязательство нанести ответный визит в Берлин, и принимает приглашение Риббентропа⁸⁵. Приняв это решение, Сталин поступил именно так, как того хотел Гитлер.

Одиннадцатого ноября Молотов выехал поездом в Берлин в сопровождении шестнадцати офицеров службы безопасности, врача и трех лиц из обслуживающего персонала. В столицу Германии он прибыл на следующее утро и пробыл там двое суток, в течение которых имел две трехчасовые встречи с Гитлером, был принят Гессом, Герингом и Риббентропом. Завершающая беседа с последним проходила в его личном бомбоубежище во время налета британских самолетов на Берлин.

О том, что все это было уловкой, отвлекающим маневром Гйтлера, лучше всего можно судить по секретному приказу, отданному им 12 ноября, в котором указывалось, что, независимо от исхода начинавшихся в тот день дипломатических переговоров, «следует продолжить все уже намеченные ранее приготовления для Востока»⁸⁶. Да и поведение Гитлера на переговорах подтверждало, что его цель — усыпить страхи, которые могли возникнуть в Москве под воздействием признаков шедших в то время немецких приготовлений к войне на Востоке, и таким образом предотвратить приведение Сталиным советских вооруженных сил в боевую готовность.

С учетом сказанного выше вполне естественно, что 12 ноября во время первой личной встречи Молотова с Гитлером тот предстал перед ним экспансивным, дружественно настроенным «фюрером», германским канцлером бисмарковского толка, с которым можно было обсуждать в духе имперских государственных деятелей разграничение сфер влияния двух мировых держав. Россия и Германия, заявил Гйтлер, — две великие страны, между которыми, согласно их природе, не должно быть столкновения интересов. Они способны договориться об урегулировании, которое приведет к мирному сотрудничеству на период, превышающий время жизни их нынешних лидеров. Молотов полностью согласился с такой постановкой вопроса, а также с высказанной вслед за этим точкой зрения Гйтлера, что германо-советское политическое сотрудничество в прошлом году оказалось весьма ценным для обеих стран. Молотов также заметил, что одно из преимуществ, полученных Германией, — это надежный тыл, имевший большое влияние на события в течение этого года.

Если Германия и Россия будут вместе, продолжал Гитлер, то это принесет выгоды обеим странам, с чем Молотов полностью согласился, добавив, что такой вывод подтвержден историей. Затем Гитлер описал военные операции против Англии и сказал, что, как только погода улучшится, Германия будет готова нанести мощный окончательный удар по Англии. Относительно будущего русско-германского сотрудничества он заметил, что необходима определенная колониальная экспансия в Центральную Африку, а Германия нуждается в некоторых сырьевых материалах, но что «русская империя могла бы развиваться,

28 —4050

не нанося ни малейшего ущерба немецким интересам». Молотов подтвердил «правильность» такого взгляда. Гитлер же сказал, что он понимает стремление России получить незамерзающие порты с надежным выходом в океан и был бы готов помочь России добиться лучших условий при определении режима черноморских проливов.

В ответ Молотов сначала подчеркнул, что получил от Сталина точные указания. Поэтому все, что он намерен изложить, совпадает с взглядами Сталина. Что касается Трехстороннего пакта между Германией, Италией и Японией, подписанного 27 сентября 1940 г., присоединение к которому России рассматривается как возможность, то необходимо выяснить смысл «нового порядка» в Европе и Азии и какая роль отводится в нем России. Далее, указал Молотов, все еще не решен финский вопрос (он имел в виду присутствие в Финляндии немецких войск) и необходимо уточнить, сохраняет ли силу достигнутое в прошлом году германо-советское соглашение о Финляндии. Требуют прояснения проблемы российских интересов на Балканах и в Черном море. Выслушав ответы Гитлера, Молотов сказал, что участие России в Трехстороннем пакте кажется ему в принципе вполне приемлемым при условии, если Россия будет рассматриваться как партнер, а не просто в качестве объекта⁸⁷

Молотов настолько поверил игре, которую вел Гитлер, что во время следующей продолжительной беседы пошел напролом и сформулировал некоторые притязания, затрагивающие будущее сотрудничество в переустройстве мира. Молотов сказал, что, упоминая Финляндию, он имел в виду секретный протокол. (Согласно этому документу Финляндия была включена в сферу влияния России.) На это Гитлер ответил, что Германия очень заинтересована в поставках из Финляндии никеля и леса, но не в приобретении финской территории.

После распада Британской империи, сказал Гитлер, Германия, Франция, Италия, Россия и Япония должны будут заняться ее разделом. Молотов проявил интерес к режиму черноморских проливов и прозондировал Гитлера в отношении возможности того, чтобы Россия дала Болгарии гарантии, идентичные тем, которые Германия и Италия дали Румынии. Гйтлер указал, что ему ничего не известно о просьбе Болгарии получить такие гарантии. На это Молотов ответил, что Москва хотела бы урегулировать с Турцией вопрос об устранении опасности нападения на Россию через проливы и что гарантии, данные Болгарии, смягчили бы ситуацию. Гйтлер сказал, что он должен обсудить это с Муссолини, а затем вернулся к планам раздела между заинтересованными державами «имущества обанкротившейся Британской империи». После состоявшегося 14 ноября ужина Риббентроп и Молотов имели продолжительную беседу в бомбоубежище о будущем сотрудничестве стран-участниц Трехстороннего пакта и России и предложили проект соглашения по этому вопросу, который должен был быть опубликован. В заключение Молотов сослался на письмо Сталина от 22 октября и согласился с размежеванием сфер влияния⁸⁸.

Поездка Молотова в Берлин и проведенные им переговоры привели не только к тому, что Сталин и Молотов сыграли на руку Гйтлеру. Они еще больше укрепили его в намерении напасть на Россию. Риббентроп вспоминал, что в результате визита Молотова «скрытность Гйтлера в отношении его русских планов стала просто поразительной и появились признаки того, что в действие вступили большие силы, побуждающие его предпринять меры против России»⁸⁹. Не зная об этом и исходя из предположения, что он ведет с Пгтлером игру на компромисс, Сталин сделал еще один шаг в ответ на проявленный Гитлером и Риббентропом интерес к присоединению России к Трехстороннему пакту. В меморандуме, врученном Молотовым Шуленбургу 26 ноября, согласие присо-

единиться к пакту было связано с выполнением следующих условий: выводом немецких войск из Финляндии; заключением пакта о взаимопомощи между СССР и Болгарией; созданием базы советских сухопутных и военно-морских сил в зоне Босфора и Дарданелл на основе долгосрочной аренды; признанием региона к югу от Батума и Баку в направлении Персидского залива вектором советских притязаний; отказом Японии от ее прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине⁹⁰.

Хотя предпринятый Сталиным маневр на дипломатической шахматной доске полностью соответствовал тому, чего добивались Гитлер и Риббентроп в Берлине, тем не менее Сталин лишь утвердил Гитлера в его агрессивных устремлениях. Ответа на меморандум из Берлина не последовало. Напротив, он лишь ускорил приготовления к войне со стороны Гйтлера. Генерал Гальдер в своем дневнике записал, что, получив телеграмму Шуленбурга, в которой излагался молотовский документ, Гитлер заявил: «Россия должна быть поставлена на колени». Затем он приказал генеральному штабу ускорить разработку конкретного плана войны на Востоке, который и одобрил 5 декабря под кодовым наименованием план «Отто»⁹¹.