Читатель поймет причины отчаяния Сталина. Быстрое падение Франции под ударами Гйтлера покончило с расчетами на затяжную войну на Западе, на которых он основывал в 30-е годы свою внешнюю политику, и теперь Россия оказалась перед смертельной угрозой. Проявляя хитроумную осторожность в сфере, в которой он преуспевал — а именно в усилении личной власти, — Сталин вел себя как азартный игрок и головотяп в большой политике, от которой зависели мощь и интересы страны. Это выявила катастрофа, вызванная его авантюристическим курсом на осуществление коллективизации крестьян террористическими методами в начале 30-х годов, а теперь — фиаско его внешней политики. Азартным же игроком и одновременно головотяпом делали Сталина его высокомерная вера в конечную правоту своих суждений, которую этот человек ограниченных способностей приписывал себе, будучи убежденным, что, как политический лидер, он велик и мудр.
Хотя Сталин был потрясен англо-французским разгромом на Западе, он все же решил предпринять действия в своей сфере влияния в рамках договора с Гйтлером. Начался второй этап захвата Советским Союзом государств Прибалтики. Четырнадцатого июня им был предъявлен советский ультиматум с требованием открыть путь туда советским войскам, поскольку, дескать, уже дислоцированные в этих государствах военно-воздушные и военно-морские силы оказались недостаточными для обеспечения безопасности.
Все три правительства приняли ультиматум, и оккупация Латвии, Литвы и Эстонии прошла без инцидентов. В этом же месяце Молотов в разговоре в Москве с литовским вице-премьером Винцасом Креве-Мицкавичусом аргументировал необходимость таких мер в истинно сталинском духе: Молотов сказал своему собеседнику, что русские цари еще со времен Ивана Грозного пытались, исходя из государственных интересов, выйти к Балтийскому морю70.
Население городов и деревень, через которые проходили советские танки и грузовики с солдатами, с удивлением взиравшими на чистые, привлекательные домики и ухоженные поля, встретило их хмуро. Полки местных магазинов были вскоре опустошены советскими солдатами, которые, не подчинясь приказам, умудрялись заходить в них и расхватывали все товары по ценам, которые казались им смехотворно низкими. Свои покупки они оплачивали рублями или даже облигациями государственных займов, которые простодушно принимали владельцы лавок.
Слабые местные коммунистические организации организовывали митинги, на которых население должно было приветствовать своих оккупантов как освободителей. Но лица согнанных на эти собрания людей были столь угрюмы, что снимки, сделанные направленными туда советскими корреспондентами, редакторы газет не решались публиковать71. После «выборов», проведенных в июле 1940 г. по единым спискам, вновь избранные надежно контролируемые Национальные собрания обратились к Верховному Совету СССР с просьбами о принятии Прибалтийских государств в Советский Союз, и в начале августа они стали союзными республиками.
Затем настала очередь Румынии. В подписанных в августе и сентябре 1939 г. соглашениях между Сталиным и Гитлером упоминалась входившая в состав Румынии Бессарабия, в прошлом принадлежавшая царской России. Однако, поскольку полной ясности в этом вопросе не было, теперь понадобилась дипломатическая помощь со стороны Германии. Двадцать третьего июня 1940 г. Молотов информировал Шуленбурга о том, что «бессарабская проблема» должна быть немедленно решена и Москва собирается предъявить претензии на Буковину (также являвшуюся частью Румынии) на том основании, что украинцы составляют большую часть ее населения.
Через два дня Берлин согласился с притязаниями на Бессарабию, но обошел молчанием вопрос о Буковине. После этого Молотов ограничил свои требования Северной Буковиной, но обусловил эту уступку посредничеством Германии в переговорах с румынским правительством с тем, чтобы добиться от последнего согласия на удовлетворение советских требований. Получив от Риббентропа обещание такого посредничества, Москва предъявила Румынии ультиматум, которому последняя подчинилась. В румынской проблеме Гитлер уступил, но в итоге его решимость свести счеты со сталинской Россией укрепилась72. Северная Буковина и часть Бессарабии были включены в Украинскую Советскую Социалистическую Республику. Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика, входившая в состав Советской Украины, была преобразована в союзную республику со столицей в Кишиневе, а остальная часть Бессарабии вошла в ее состав.
На всех вновь обретенных территориях была проведена насильственная революция «сверху», сопровождавшаяся национализацией банков и заводов, конфискацией помещичьих земель, коллективизацией сельского хозяйства, репрессиями «социально чуждых» элементов. Беспредельная дикость сталинизма проявилась в размахе и характере репрессий, осуществлявшихся в самых различных формах. В массовых арестах в бывшей Восточной Польше, в интернировании попавших в плен остатков польской армии, в арестах и депортациях в государствах Прибалтики, Бессарабии и в Северной Буковине. В целом число жертв достигло примерно 2 млн человек73.
Осознать значение этой цифры можно лишь с учетом того, что для очень многих «репрессии» означали казнь или быструю смерть. В Восточной Польше казни начались в первые дни оккупации и продолжались в 1939-1940 гг. В отдаленные районы Советского Союза, во многих случаях в Сибирь, было депортировано примерно 1 млн 200 тыс. человек. Подсчитано, что к концу лета 1941 г. около четверти депортированных умерло в ссылке или в концентрационных лагерях. Подсчитано также, что в июне-июле 1941 г. при эвакуации тюрем в Западной Украине и Западной Белоруссии НКВД расстреляло до 100 тыс. человек74.
Особое внимание следует обратить на одно из преступлений Сталина, вызвавшее возмущение во всем мире. Речь идет об обнаружении в 1944 г. отступавшими немецкими оккупантами в Катынском лесу вблизи Смоленска массовых захоронений, в которых были погребены останки 4 443 казненных польских офицеров. (Судьба еще 10 тыс. польских офицеров, интернированных после советского захвата Польши в 1939 г., тогда еще не была известна.)
Это открытие вызвало шок, а правительство Сталина обвинило в преступлении нацистов. Однако в 1990 г. Москва признает, что поляки были казнены НКВД в конце марта — начале мая 1940 г.75 Катынский лес стал массовой могилой не только для убитых польских офицеров, но также для тысяч и тысяч советских людей — жертв террора, которых НКВД с 1935 по 1941 г. доставлял сюда для казни, а также для 135 тыс. советских военнопленных, расстрелянных нацистами во время оккупации76.
Не лучше, чем на отобранных у Польши землях, складывалось положение в оккупированных государствах Прибалтики, в Бессарабии и Северной Буковине. В Эстонии, например, репрессии начались сразу же после оккупации республики советскими войсками в июне 1940 г., т. е. еще до ее формальной аннексии в июле. Были осуждены политические лидеры, правительственные чиновники, армейские офицеры. Многих из них казнили, а массу других депортировали в ^а гон ах для скота в неизвестном направлении, и от них никогда не поступило каких-либо вестей. В 1940 и 1941 гг. было арестовано более 7200 эстонцев. В одну лишь ночь на 14 июня 1940 гг. НКВД депортировало в Сибирь более 10 тыс. эстонцев: 80% из них составляли старики, женщины и дети. Эти события были столь ужасны, что когда немцы в 1941 г. захватили Эстонию, то от 7 5 до 90 тыс. эстонцев в 1942-1943 гг. бежали на Запад, опасаясь повторения аналогичных событий77. Репрессии в Латвии и Литве напоминали то, что произошло в Эстонии. Более того, первыми арестованными оказались местные коммунисты.
Актом индивидуального террора, совершенным в то время по приказу Сталина, стало убийство Троцкого. Покушение совершил агент НКВД испанец Роман Меркадер. Представившись троцкистом по имени Джексон, он втерся в доверие к Троцкому, который в то время вместе со своей женой Натальей Седовой жил на вилле в пригороде Мехико Койоакан. Дом, круглосуточно охраняемый усиленной добровольцами-троцкистами мексиканской полицией, напоминал небольшую осажденную крепость. Двадцатого августа 1940 г. Меркадер, находившийся вместе с Троцким в кабинете последнего, нанес ему сзади ледорубом глубокую черепную рану. Смертельно раненный Троцкий схватился с убийцей до того, как потерял сознание. На следующий день Троцкий скончался. Из письма, обнаруженного в кармане арестованного преступника, следовало, что он — разочаровавшийся последователь Троцкого, и именно эта версия была изложена в короткой заметке «Правды» о смерти Троцкого78.
