Если Сталин не собирался отступать ввиду столь опасного развития событий, ему ничего другого не оставалось, как безжалостно развивать и далее свое сокрушительное наступление. Таков был его выбор. Шестнадцатого января 1930 г. появилось правительственное постановление, дававшее районным властям право конфисковывать собственность тех кулаков, которые резали свой скот. В этом контексте слово «кулак» означало уже любого крестьянина. Так как очень много простых крестьянских семейств пускало под нож свой скот, это постановление (как в случае с семьей Кати) привело к тому, что огромное большинство середняцких хозяйств оказалось втянутым в водоворот «раскулачивания»20.
Еще одним свидетельством настойчивости Сталина произвести превентивное изъятие скота является принятый Наркоматом земледелия и опубликованный 6 февраля 1930 г. в газете «Правда» Примерный устав сельскохозяйственной артели. В нем совершенно не предусматривалось сохранение у крестьян в качестве мелкой частной собственности отдельных видов домашних животных. Устав появился в таком виде, несмотря на то что во время его обсуждения на всесоюзной конференции представителей областей сплошной коллективизации 14 января было предложено внести в текст устава положение, позволявшее крестьянам-колхозникам владеть приусадебными участками и иметь продуктивный скот21. Как уже говорилось выше, Сталин убрал это положение из проекта готовящегося специальной комиссией Политбюро постановления ЦК на том основании, что оно будет более уместно в тексте Примерного устава сельскохозяйственной артели. По сути, Сталин требовал организации артелей, которые на практике вряд ли бы сильно отличались от той «высшей формы» артели, которая получила название «коммуна». Из всех же трех возможных форм колхозов коммуна была менее всего приемлемой для крестьянина.
Местные власти весьма опасались попасть под обвинение в «правом уклоне» в том случае, если им не удастся достичь тех переломных результатов, которых требовала от них Москва. Как разъясняет одно более позднее донесение о расследовании хода коллективизации на Среднем Поволжье, «перегибы в значительной мере объясняются тем, что районные и окружные работники, спасаясь от правого уклона, предпочли перегнуть, чем недогнутъ»22. Прокатившаяся по деревне страшная волна огульных репрессий стала следствием настойчивого требования ускорять коллективизацию и применять закон об убое скота в отношении всякого нарушившего его крестьянского хозяйства, вне зависимости от того, к какой категории оно относилось. Сталин поощрял это, во-первых, предпринимая определенные закулисные действия, и, во-вторых, выступая одновременно с соответствующими заявлениями.
Одним из закулисных действий стало сделанное Г.Н. Каминским по прямому или косвенному указанию Сталина особое заявление. Сменив 14 января 1930 г. пост председателя Колхозцентра на пост руководителя одного из отделов ЦК, Каминский оказался в прямом подчинении у Сталина. Позднее в том же месяце, выступая перед представителями районов сплошной коллективизации, Каминский заверял собравшихся: «Если в некотором деле вы перегнете и вас арестуют, то помните, что вас арестовали за революционное дело»23. Хотя в то время арестовывали очень многих, нет никаких свидетельств того, что среди арестованных попадались чрезмерно ревностные коллективизаторы. Лично Сталиным была вдохновлена и очередная редакционная статья в «Правде» от 3 февраля 1930 г. В ней заявлялось, что «раскулачивание в районах сплошной коллективизации должно быть проведено максимально организованно и быстроо. Кроме того, в статье было сказано, что последняя наметка коллективизации — 75% бедняцко-середняцких хозяйств в 1930-1931 гг. — не является максимальной24.
«Раскулачивание» имело место не только в зернопроизводящих районах, но также в Средней Азии и Закавказье и даже на Крайнем Севере. «Поспешное проведение раскулачивания, — отмечают историки, — было повсеместным»25. В некоторых местах «раскулачиванию» подвергалось до 15% крестьянских хозяйств.
С точностью не было и, вероятно, никогда не будет установлено число «раскулаченных» и репрессированных крестьян. Согласно некоторым оценкам, экспроприации подверглось около 1 млн 100 тыс. крестьянских хозяйств (т. е.
около 7 млн человек). При этом около половины этих людей отправлялись в лагеря или на поселение на Крайний Север и в Сибирь26. Экономист-аграрник В.А. Тихонов считает, что с 1929 г. до конца 1933 г. было ликвидировано около 3 млн крестьянских хозяйств, в результате чего не менее 15 млн человек остались без крова. Из этого числа около 2 млн человек смогли найти себе работу на стройках. Остальных же направили валить лес на Крайний Север, и около миллиона здоровых и сильных мужчин оказались в лагерях27 В любом случае — цифры ужасающи.
Не следует считать, что это массовое переселение осуществлялось организованно и быстро. Россия не такая страна. Из-за перегруженности железных дорог поездам приходилось неделями везти на восток и север свой живой груз. Повсюду царила невероятная неразбериха, часто случались неполадки, но бывало и так, что по пути в лагеря попадались добрые люди, сохранившие чувство чести и рисковавшие своим благополучием, чтобы помочь какой-нибудь несчастной жертве. Многие крестьяне, видя, что их ожидает, просто бросали свои дома и скитались по стране в поисках пропитания и приемлемых условий жизни. Сопротивление крестьян коллективизации особенно упорным было на Украине. Столь большое количество украинских крестьян бродяжничало в поисках лучшей жизни, что один коммунист из Центральной Европы, покинувший Россию в 1933 г., заметил по этому поводу: «Украинская деревня ведет кочевую жизнь»28. И действительно, все общество содрогалось в страшных конвульсиях.
В крайней ситуации и после нее л
;-1 У Т; ".г I
К концу февраля 1930 г. в верхних эшелонах власти в Москве происходило нечто серьезное. Сталин на какое-то время выпустил из рук руль управления событиями в деревне. Они угрожали выйти из-под контроля в результате его «наступления по всему фронту». Страна оказалась в чрезвычайной ситуации. Это сильно встревожило кое-кого из высокопоставленных лиц, и они наконец высказались, призывая к отступлению. Сталину ничего не оставалось, как согласиться с ними: кажется, он и сам понял, что альтернативы нет.
Результаты сокрушительного натиска коллективизации оказались впечатляющими — правда, только на бумаге. Уже 20 февраля около 14 млн крестьянских хозяйств было занесено в списки как коллективизированные29. Это означало, что в самый кратчайший срок — примерно за семь недель после 1 января — силой удалось загнать в колхозы почти 10 млн крестьянских семей. Скрывавшаяся же за этим мнимым чудом действительность — хаос в деревне. Террор заставил середняка «вытянуться», т. е. записаться под нажимом в члены колхоза. Однако террор не смог убедить середняка в необходимости серьезного сотрудничества с властью. Многие вновь созданные колхозы существовали лишь на бумаге. В донесениях с мест, направляемых в Москву в течение всего января 1930 г., говорилось о том, что большое количество крестьян покидает колхозы. Раз их заставили вступить в колхозы административными методами, они теперь желают их покинуть. Еще серьезнее было то, что начатый крестьянами в последней четверти 1929 г. убой скота продолжался в гораздо больших масштабах и в начале 1930 г., и все попытки власти помешать этому процессу с помощью предупредительной конфискации оказались тщетными. Они только способствовали превращению колхоза в трижды ненавистную крестьянами коммуну. И это еще больше укрепило мрачную решимость крестьянина по необходимости вступать в нее — однако без своего собственного скота. ■ ■ и ггюп аддавек
Один сельский коммунист (он был братом девушки-горничной, работавшей в доме просоветски настроенного американского журналиста в Москве) рассказывал о том, как он загонял крестьян в колхозы в Клинском районе Московской области, хотя, по его словам, делал это вопреки собственным убеждениям. «Я созвал деревенский сход, — говорил он, — и сказал людям, что им необходимо вступить в колхоз, что это — распоряжение из Москвы и что в случае отказа их отправят в ссылку, а всю собственность заберут. В тот же вечер все записались в списки — все до единого. Не спрашивайте меня о том, что чувствовал я и что чувствовали они. И в тот же самый вечер они занялись тем, чем занимаются все сельские жители СССР, вынужденные вступить в колхозы, — они начали резать свой скот»50. Согласно официальным данным, именно в течение двух месяцев — февраля и марта — 1930 г. попала под нож большая часть скота, погубленного за 1929/30 хозяйственный год: 1/4 всего рогатого скота, 1/3 свиней, более 1 /4 всех овец и коз51. За все время коллективизации (1928-1933) убой крестьянами своего скота характеризуется такими цифрами: 26,6 млн голов крупного рогатого скота (46,6%), 15,3 млн лошадей (47), 63,4 млн овец (65,1%)32.
