Неудивительно, что новое издание книги Троцкого вызвало весьма неприязненный отзыв Покровского. Обвинив Троцкого в поддержке идеи либерального историка Милюкова о надклассовом русском государстве, Покровский объявил, что опровергнуть идею Троцкого о существовании подобного государства в России еще важнее, чем опровергнуть историческое существование Иисуса Хрисга. Подъем централизованного русского государства нельзя объяснять необходимостью военной обороны против внешнего врага, как это делает Троцкий. Молодое русское государство, порождение торгового капитала, вошло в столкновение с уже сформировавшимися соседними государствами на Западе из-за своего стремления отвоевать собственной экономике место под солнцем за их счет18.
Доблестные спорщики схлестнулись в двух статьях, опубликованных «Правдой» в июле 1922 г. Троцкий отстаивал свою позицию по поводу относительной экономической отсталости России и возникновения исключительно мощного государственного аппарата в ответ на военную необходимость, какой бы характер — оборонительный или наступательный — она ни носила, и отверг тезис Покровского о том, что интересы торгового капитала господствовали в политике самодержавия в XVI в., назвав его карикатурным19. Покровский в свою очередь ударил тяжелой артиллерией, призвав на помощь Карла Маркса. В «Капитале» Маркс говорит о «ростовщическом капитале» и «торговом капитале» как о формах капитала, унаследованных от Средневековья. Развитие промышленного капитала и капиталистического способа производства в XVI в. требовало «первоначального накопления» такими способами, как захват золота и серебра в Америке, ограбление Ост-Индии, работорговля в Африке, развязывание торговых войн между европейскими странами, создание колониальной системы и системы меркантилизма. «Эти методы, — писал Маркс в отрывке, который цитировал Покровский, выделяя его курсивом, — в значительной мере покоятся на грубейшем насилии, как, например, колониальная система. Все они пользуются государственной властью, т. е. концентрированным и организованным общественным насилием, чтобы облегчить процесс превращения феодального способа производства в капиталистический и сократить его переходные стадии. Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция». Хотя Маркс здесь имел в виду Испанию, Португалию, Голландию, Францию и Англию, Покровский ликующе размахивал знаменитой цитатой Учителя, утверждая, что она применима и к России, пусть и более позднего периода20.
Сталин пристально следил за полемикой между Покровским и Троцким. Свидетельства этому обнаруживаются в его личной переписке в 1927 г. с двумя слушателями Института красной профессуры, Цветковым и Алыповым. Они просили Сталина высказать точку зрения по спорному вопросу об историческом развитии русского самодержавия. В связи с этим оба автора упомянули его высказывание в 1921 г., которое, по их мнению, означало, что Сталин объясняет создание централизованного русского государства «не как результат экономического развития, но в интересах борьбы с монголами и другими народами Востока»21. Заданный ими вопрос являлся весьма деликатным и щекотливым как в политическом, так и в историческом плане. Ибо Покровский, все еще ректор Института красной профессуры, пользовавшийся очень сильным влиянием, действительно объяснял возникновение и развитие русского государства и самодержавия именно как результат экономического развития, в то время, как Троцкий, заклятый политический враг Сталина, занял в споре позицию, сходную с той, что вытекала из заявления Сталина в 1921 г.
Ответ Сталина Цветкову и Алыпову показывает, что, испросив у Сталина разъяснений его взглядов, они вели речь конкретно о полемике Покровского с Троцким. Сталин писал:
«...Что касается вопроса о теории образования русского “самодержавного строя”, то должен сказать, что в основном теорию т. Троцкого я не разделяю, а теорию т. Покровского считаю в основном правильной, хотя и не лишенной крайностей и перегибов в сторону упрощенного экономического объяснения процесса образования самодержавия»22.
Поскольку Сталин вто время, когда писал письмо, находился на заключительной стадии своей ожесточенной политической дуэли с Троцким, до падения которого оставалось еще несколько месяцев, он неизбежно должен был отмежеваться от позиции Троцкого даже несмотря на то, что разделял убежденность последнего в том, что необходимость национальной самообороны явилась определяющим фактором образования централизованного русского государства. К тому же значимость Покровского как теоретика истории, его весомость как политической фигуры, равно как и его услуги в антитроцкистской кампании, не позволяли Сталину из политических соображений отвергнуть позицию Покровского. И поэтому тем более важен тот факт, что единственное сколько-нибудь существенное критическое замечание Сталина было направлено против Покровского, а не Троцкого; более того, это была критика такого рода, с которой охотно и всецело согласился бы и сам Троцкий. Действительно, именно «упрощенное экономическое объяснение процесса образования самодержавия» Троцкий и приписал Покровскому в их споре на страницах «Правды».
Однако в статьях Покровского содержалось кое-что, что должно было вызвать у Сталина огромный интерес: ссылки на высказывания Маркса относительно отчуждения крестьянина как основы превращения феодального общества в капиталистическое, о решающей роли государственной власти в переходный период и о насилии как повивальной бабке всякого старого общества, когда оно беременно новым. Тем более что Троцкий и левый экономист Евгений Преображенский подхватили Марксову идею «первоначального накопления» и выработали словосочетание «первоначальное социалистическое накопление» в качестве формулы советской индустриализации.
Ни Троцкий, ни Преображенский не предлагали использовать принуждение в революционно-стремительной коллективизации советского крестьянства с целью построения социалистической России. Однако для Сталина, верившего в необходимость форсировать этот процесс во имя военной самообороны страны во враждебном мире, буквальное прочтение знаменитого высказывания Маркса было крайне соблазнительным. Если государственная власть была применена для насильственного ускорения превращения феодального общества в капиталистическое, то почему бы не прибегнуть к ней таким же образом для ускорения превращения России нэповской в Россию социалистическую через коллективизацию? Если Петр использовал дубинку государственной власти, чтобы загнать русскую буржуазию в капиталистический рай, то почему бы и ныне не воспользоваться тем же инструментом, чтобы загнать русское крестьянство в социалистическое завтра?
Сталин критически относился к Покровскому, игнорировавшему влияние внешних обстоятельств на историческое развитие России. Исторические воззрения Покровского в целом были неприемлемы для Сталина из-за негативного отношения Покровского к национальному прошлому России. В 1925 г. Сталин в личном письме говорил о процессе «отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и старых “вождей”», отмечая далее: «Луначарские, Покровские, Рожковы, Гольденберги, Богдановы, Красины и т. д. — таковы первые, пришедшие мне на память образчики бывших вождей-большевиков, отошедших потом на второстепенные роли»23.
Сталин, таким образом, понимал, что изолированная Русь во враждебном окружении иностранных государств стремилась к созданию сильного государства, способного защищать национальную территорию и объединить русские земли, захваченные иноземными недругами. Он также понял, что усилия по государственному строительству, правильные по своей сути, на практике оказались в лучшем случае лишь частично успешными, а в худшем — катастрофическим провалом. И наконец, увлеченный историческими параллелями, он разглядел историческое сходство с нынешним положением Советской России, изолированной, оказавшейся во враждебном окружении, и пришел к выводу относительно политического курса: крайне необходимо в самые короткие сроки построить в Советской России могучее индустриальное государство и тем самым достичь успеха в государственном строительстве, чего пытались, но не сумели добиться цари.
