В конце концов Ворошилов пишет, что именно Сталин был тем человеком, которого Центральный Комитет в1918-1920гг. перебрасывал с одного действующего фронта на другой — в самые опасные места, где угроза революции была велика. Туда, где все шло гладко, его не посылали. Зато Сталин всегда появлялся там, где Красную Армию преследовали неудачи, где контрреволюционные силы угрожали существованию советской власти, и в любой момент паника и беспомощность могли привести к катастрофе. Не зная отдыха ни днем, ни ночью, он принимал на себя руководство, вел организаторскую работу, преодолевал все трудности, действовал безжалостно и в конце концов исправлял положение.
В легенде о Гражданской войне, которую Ворошилов сочинил для своего друга, Сталин играет роль, удивительно похожую на историческую роль Троцкого. Сталин — талантливый организатор, великий уполномоченный красных по преодолению критических ситуаций, правая рука Ленина на отдаленных фронтах, спаситель Петрограда, поборник строгой дисциплины. Таким образом, Сталин становился не только одним из вождей Октябрьской революции, но и обладателем героической роли, которую Троцкий сыграл в качестве главного организатора победы большевистского режима. А Троцкому, как мы уже отметили, теперь отводилась та роль, которую Сталин фактически играл — политического комиссара, которого порой приходилось отзывать с фронта из-за того, что он не справлялся со своими задачами. Отрицательный образ Сталина в Гражданской войне, который он подавлял в своем сознании, ретроспективно был спроецирован на Троцкого. . -г. ....-осе,- в «••оддг Ц’См'1
Выдающийся марксистский теоретик
Даже к середине 20-х годов мало кто в России догадывался о желании Сталина стать выдающимся и признанным теоретиком. Вторым после Ленина теоретиком партии считался Бухарин. Хотя Сталин и добился заметного политического успеха в области кодификации ленинизма, у него была прочная репутация практика, не внесшего значительного вклада в марксистскую теорию, и в сознании старых большевиков изменить это представление было нелегко. В качестве примера можно привести эпизод, связанный с именем Давида Рязанова, авторитетного ученого-марксиста, директора Института Маркса, Энгельса, Ленина. Как-то в середине 20-х годов, после партийного собрания, на котором Сталин отстаивал теорию построения социализма в одной саране, Рязанов сказал ему: «Прекрати, Коба, не выставляй себя на посмешище. Все знают, что теория — не твоя стихия»13.
Рязанов сказал это без обиняков, но он, видимо, плохо знал Сталина и не понимал, что его слова могут задеть его. Он не осознавал того, что теория была одной из тех областей, в которых Сталин желал прославиться. В дебатах о политическом курсе партии, развернувшихся после смерти Ленина, Сталин избрал амплуа идеолога большевизма как по личным, так и по политическим мотивам. И действительно, мог ли он стать «лучшим ленинцем», не будучи самым последовательным, самым проницательным, самым эрудированным и вообще самым верным ленинцем из всех партийных толкователей Ленина и ленинизма? Постепенно те, кто тесно соприкасался со Сталиным, поняли его желание быть признанным первым крупным после Ленина теоретиком партии. «Им овладело страстное желание стать выдающимся теоретиком, — говорил о Сталине Бухарин в беседе с Каменевым 11-12 июля 1928 г. — Он считает, что это единственное, чего ему не хватает».
К этому времени Бухарин, должно быть, к своему огорчению, понял, что Сталин завидует его репутации первого теоретика партии. Если у него и возникали сомнения на этот счет, то Сталин развеял их в своем пространном выступлении на апрельском пленуме в 1929 г. Именно тогда он предпринял попытку разгромить Бухарина-теоретика, называя его «теоретиком не вполне марксистским», «теоретиком, которому надо еще доучиваться». В подтверждение этого Сталин сослался на слова о Бухарине из ленинского «политического завещания». Назвав Бухарина крупнейшим теоретиком и «любимцем всей партии», Ленин также отмечал, что его теоретические воззрения «с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)». Сталин сделал особый акцент на последних словах и объявил Бухарина «теоретиком без диалектики», добавив, что «диалектика есть душа марксизма». А затем он напомнил о старых разногласиях и попытался обвинить Бухарина в том, что он нескромно пытается «учить нашего учителя Ленина». В одной из статей, написанных в 1916 г., Ленин осудил Бухарина за утверждение, что марксисты, как и анархисты, хотят «взорвать» государство. В 1925 г. в статье о теории государства Бухарин напоминает об этом инциденте и пишет, что впоследствии Ленин принял его точку зрения. Когда в августе 1917 г. Бухарин приехал из Америки в Петроград (Ленин в это время находился на нелегальном положении), Крупская при встрече с ним сразу сказала: «В.И. просил вам передать, что в вопросе о государстве у него нет теперь разногласий с вами». Сталин выделил этот эпизод из воспоминаний Бухарина и назвал его «образчиком гипертрофированной претенциозности недоучившегося теоретика». Получается, добавил он с сар-
казмом, что ученики Ленина, да и сам Ленин, не были ленинцами, а были буха-ринцами. «Смешновато немножко, товарищи. Но что поделаешь, когда приходится иметь дело с разбухшей претенциозностью Бухарина?»14.
Пятидесятилетие Сталина совпало с его официальным признанием в качестве ведущего теоретика партии. «Правда» приветствовала его в редакционной статье 21 декабря 1929 г. как «самого выдающегося теоретика ленинизма не только для ВКП(б), но и для всего Коминтерна». Эта тема получила развитие и в других поздравительных посланиях и статьях. Институт красной профессуры назвал сталинские труды о ленинизме образцом марксистско-ленинской революционной диалектики и примером творческого, а не догматического и схоластического марксизма. Комакадемия и Институт Ленина поздравляли его как «партийного теоретика» и «воинствующего материалиста и диалектика». Его приветствовали как помощника Ленина, вместе с которым он заложил теоретический фундамент политики партии по национальному вопросу, и как создателя конституционной структуры советского многонационального государства.
В.В. Адоратский, известный ученый-марксист и философ партии, обосновал в своей поздравительной статье тезис о том, что Сталин был не только общепризнанным политическим лидером, но и «крупным теоретиком ленинизма». Другой автор, Г. Крумин, развивая эту мысль, подверг критике тех, кто видел в Сталине только практика и отрицал его вклад в вопросы теории. Он пояснил, что Сталин смог возглавить партию именно потому, что был и теоретиком, и практиком революции. В числе наиболее выдающихся качеств Сталина как марксистского теоретика Крумин называл точность и глубину мысли, искусное владение диалектикой и умение с удивительной четкостью видеть суть вопроса. Немыслимо, считал автор, при любой проработке вопросов ленинизма обходиться без сталинской работы «Об основах ленинизма». Сталин был не только верным учеником и интерпретатором идей своих великих учителей, но и «глубоким продолжателем» их дела. Он двигал марксистскую мысль вперед с помощью «действительно революционных диалектических формулировок», которые подводили теоретическую основу под новые явления и опыт мирового революционного движения.
Сталин воспринял эти похвалы как должное. На следующей неделе после юбилея он уже выступал публично в роли первого теоретика партии. На конференции аграрников-марксистов, созванной Комакадемией, он заявил, что достижения советской теоретической мысли в области экономики не поспевают за практикой. Налицо определенное несоответствие между практическими успехами и отставанием в теории, о чем свидетельствует тот факт, что среди коммунистов продолжают бытовать различные буржуазные и мелкобуржуазные теории, такие, например, как теория «равновесия» между различными отраслями экономики, теория «самотека» в советском строительстве и теория «устойчивости» мелкокрестьянского хозяйства. Это отставание должно было быть преодолено, поскольку «теория, если она является действительно теорией, дает практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела»15.
