Они не успели вооружиться - норманны напали раньше. Динас выбрал самый удачный для нападения момент, когда большей части защитников просто не было в замке. Когда норманны стремительно атаковали Ромейн с моря через узкий пролив, соединяющий Итанию и Ромейн, территории не смогли оказать сопротивления. Враги, совершив короткий-марш бросок, обложили замок в один день. Каким бы ни было прискорбным подобное открытие, у Романа невольно на язык напрашивался вопрос: с этим они собирались воевать?

Отцу пришлось поступиться гордостью, отправляя послание в Анремию, прося монарха выслать на помощь войска. Речь не шла о недопонимании князя и короля - речь шла о целостности государства.

Всё закончилось, не начавшись. Они готовились к осаде, они ждали нападения, а враг прошёл тайным ходом - предатель открыл ворота. Защитники замка находились в крепости, но только в один момент оказалось, что замок практически некому защищать. Их застали врасплох, перерезав многих заспанных и не успевших сообразить слуг, как сонных котят. Когда колокол забил тревогу и смолк резко, Ромейн был захвачен врагом. У них не было даже шанса на спасение, но они выбрали сражаться.

 Реальность напомнила о себе мерзким привкусом крови, запахом дыма, грохочущим пульсом и звенящей вибрацией в ушах, усиленной разыгравшейся за стенами вакханалией.

Безумная смерть, воя от восторга, потрясала истлевшими космами и скалилась хохочущим черепом в чернеющий кровью небосвод, бросая вызов богам, приглашая разделить пир мертвецов; и не было тихих ангелов, уносящих души младенчиков в светлые небеса - лишь яростное пламя пожара, непрерывный, страшный гул и треск огня, крики боли и стоны умирающих, чьи тела равнодушно топтали враги.

И летело в грязь знамя Ромейна, а по нему проходили бесчисленные ноги, рвали на отшмётки сердца. Ромейн втоптали в грязь и продолжали надругаться над ним, мстя Ромейну за Ромейн. Уничтожая мирную жизнь: весёлых и беспечных жителей, зелёные луга и воду, что стекает с гор - прозрачная и чистая, как слеза.

Проливайте слёзы, горы, плачьте небеса! Ромейн пал, но не пали его жители! Они ещё не сдались. Услышь молитвы, Ромейн! Пошли на помощь всю свою силу, а мы поклянёмся тебе кровью мечей и станем целовать злую сталь перед тем, как ринуться в последний бой.

И Ромейн вставал. Ромейн вставал снова и снова! Женщины выходили из-за спин мужчин, и падали подкошенными снопами дети, поднимающие оружие мёртвых отцов, с предсмертным воплем бросающиеся на их убийц. Они не сдадутся никогда. Услышь, Ромейн! Они не сдадутся.

А враги прорывались вперёд, пиная сталью псов, что, озверев и вспомнив свою суть, встали на защиту Ромейна и бросались на подонков, с лютостью волков впиваясь в горло.

Ромейн пал?! Небеса падут, а Ромейн останется сражаться за каждый куст, за каждый камень, и даже растения станут цеплять врагов и держать их своими крепкими пальцами, чтобы дать защитникам шанс.

Они погибали, но не молили о пощаде, и они не получили её, потому что разъярённые яростным сопротивлением норманны превратились в зверей не меньших, чем храбрые защитники замка, разучившиеся сражаться, но не потерявшие боевой дух. И зверьё сошлось в битве, зверьё грызло друг друга! Волк Ромейна не отступал, но на него насело слишком много шавок.

Ромейн?.. Ромейн!!!

Герои не сдаются, но рвут горло, взрывая яростью небеса, мужчины плачут в момент поражения, а небо слышит молитвы и принимает клятвы. Нет горя страшнее, чем война! Но их клятвы не были сказаны, их молитвы не были услышаны, и Роман не кричал - выла душа. Безголосый стон не прорывался наружу, только в глазах скапливалась чёрная, мутная ненависть - страшный, не нуждающийся в клятвах и доказательствах, смертный приговор.

Роман истекал кровью и с трудом стоял на ногах. Стремительно таяли силы, отключалось сознание, но маг продолжал стоять и знал - простоит долго: сколько там шагов у смерти?

Нет смысла вести переговоры с Вороной, но он хотел знать. Вглядываясь в глаза брата, читал в них разное: не торжество победы, а горечь, усталость и опустошение. Ворона уничтожил Ромейн, изгнавший и отплюнувший его с безжалостным содроганием, а ведь Ворона любил дом. Но пришло время раздать долги. Он ненавидел и свершил месть, а когда свершил – легче не стало, стало тяжелее. Он получил своё, взял, что хотел, и вкус злорадства ничто не могло омрачить. Почти ничто. Роман крепче сжал меч, врезаясь ладонью, и рукоять, скользкая от крови, придала сил.

- Отец?

Единственное, что он хотел услышать, но знал ответ. Динас лишь отрицательно покачал головой, подтверждая худшее, понимая, что нет возможности скрыть. Роман мог потребовать привести доказательства, что жизнь заложников сохранили. Где и что сохранять? Вокруг безумие и повсюду одни трупы.

- Я пытался их спасти. Не успел.

Он лгал. Затевая нападение, Ворона не мог не знать о цене, которую заплатит Ромейн, но надеялся спасти Романа и мать. Их смерти он не желал, но никто не ожидал напороться в замке на магов – упустили из виду, забыли возможности младшего Артани и его учителя Гайто Равана, что где-то снаружи рвал нападающих в клочья. Но врагов было слишком много. Слишком много даже для того, чтобы совершить невозможное. Они уже совершали невозможное...

Роман нечеловечески устал... так устал. Многое не доходило до сознания, охваченного оцепенением острого горя и навалившейся пустоты. Нет, сейчас не время думать об этом. Он подумает позже... если останется жив.

- Роман, сложи меч, - настойчиво повторил Динас, царапнув неожиданной мягкостью тона, участием, и этим словно наболевшую язву вскрыл, не понимая, чего просит.

- Ты... предатель... сука! - с трудом ворочая распухшим языком, прохрипел младший ди Валь, и голос окреп, набирая силу. Он мог сказать многое, но экономил силы, сказал больше, чем мог, - А сигну, значит... старую оставил? - Роман внезапно закашлялся хриплым пугающим смехом, - Ди Вальдо... Шваль ты позорная! – и сплюнул кровь.

Лицо Динаса помертвело, превращаясь в маску:

- Заткнись! – прошипел он. – Ты жив лишь благодаря мне, один приказ - и тебя нашпигуют стрелами.

Роман продолжил, не слушая, что, захлёбываясь злобой, несёт брат, предлагая сдаться. Они говорили вместе, но его тихий, срывающийся голос заставил Ворону замолчать:

- Вся эта кровь, - просипел Роман, - На тебе. Отец... брат... ты не отмоешься. И гореть тебе в АДУ!!!

Он закричал, переходя от слов к действиям, бросаясь на брата, движимый яростным стремлением убить, и если бы не реакция, лежать бы Вороне с проломленным черепом. Меч Романа едва не расколол шлем, успев скользнуть по плечу, но сталь встретила сталь. Сухо щёлкнул арбалет, обжигая плечо, и норманны навалились разом, а перед глазами Артани стояла зелёная нашивка одного из нападавших.

Зелёный цвет... Цвет... - долбилось в сознание важная, очень важная мысль, но времени не было думать.

- Не убивать!!! Не убивать!!! - визгом надрывался Ворона, затерявшись где-то в ногах и за спинами нападающих! – Взять живым! Не убивать!