Холодная зима сменилась солнечной весной, ознаменовав долгожданный переход на третий курс. Программу второго курса студиозы сдали экстерном. Преподаватели, понимая, сколь важна тщательность в обучении, нещадно гоняли обоих на экзаменах, заставив отчитаться по всему материалу, применяя строгость большую, чем к другим, но и планка устремлений юношей была невероятно высока  – следовало доказать, что они способны подтвердить заявленное метром Горимусом.

Сорра и Алексис справились успешно. Радуя наставников редким усердием, парни занимались практически безвылазно, подбадривая друг друга и помогая. Они стали напарниками в полном значении слова, разделяя помыслы, устремления, компенсируя слабые стороны и недостатки.

Старание принесло плоды. Наступил день получить заслуженную чёрно-золотую форму и торжественно познакомиться с новым классом. К огромной радости Романа знакомство прошло без эксцессов и дерзких выходок. В общении с Романом Сорра значительно присмирел по сравнению с тем, что было раньше, научился прислушиваться, считаться не только со своими желаниями, но и с желаниями окружающих.

Верные итанийцы незримо выдохнули, понимая, что опасения не подтвердились. Связь с Романом была опасна, но пошла принцу на пользу. Сорра не творил безумств – наоборот, проявлял редкую разумность. Более того – он поставил Алису ди Бьорк перед фактом, что Роману недолго осталось терзаться в неведении: скоро Алиссинди исчезнет, останется лишь Алексис Сорра, а следом незаметно придёт принц ди Эрро. Он откроет Роману правду о своём происхождении, но несколько позже.

В этом месте Алиссин терялся, думая, не будет ли разумнее сделать подобное сейчас? Но не был уверен, что их отношения с Романом не изменятся: одно дело посылать нахрен Сорру, другое дело – Его Высочество принца ди Эрро. Алиссин слишком дорожил их дружбой и не желал омрачать барьером условностей. С любовником преодолеть условности виделось проще. Положение Алиссина не станет для него проблемой – скорее, приятным бонусом. Принц много выгод планировал стрясти, представляя реакцию Романа, позволяя себе упиваться сладкими мечтами. В мечтах человек свободен, и не думает о том, что мечты несбыточны и способны легко разбиваться.

За минувший год в Академии напарники стали местными звёздами, но узнай студиозы, что парни способны соединять магический дар – войти им в легенду, а слухам и сплетням не умолкнуть вовеки. Памятуя приказ Рогозы не светится без нужды, юноши хранили тайну. А по вечерам тренировались в слиянии, потихоньку постигая собственные возможности. Активно готовились к летней практике.

Напарникам предстояло работать на настоящих заказах. Роман дождаться не мог лета – надеялся, что им дадут что-то по-настоящему интересное и опасное. А Сорра улыбался и грустил, умиляясь чужой недальновидности. Артани первый выгрызет итанийцу душу стенаниями тоски о своей прекрасной Алисси, а Алисси будет рядом, сокрытая личиной Сорры, безмолвно слушать, грустить о несбыточном и радоваться осколочкам счастья.

В поездке Роман будет принадлежать итанийцу безраздельно, но... глаза Романа не смотрели на Сорру. Напарник грезил Алиссинди, заставляя итанийца страдать и люто ненавидеть фальшивую личину. Сорра искренне не понимал, как можно настолько заблуждаться внешностью? Неужели под маской девушки он не видит души Сорры, не ощущает родства, похожести, не понимает, насколько они близки? А может Роман замечал – подошёл к тайне близко, но боялся заглянуть в себя? Итаниец ловил ответные отблески во взоре Артани. Временами Роман смотрел именно на него... именно на него. Сорра интуитивно улавливал: Роман боится осознать.

Он и сам боялся, но он вырос в Итании – относился легче, смотрел на вещи проще. В холодной Итании никого было не удивить брачным союзом двух мужчин. Суровые и мужественные итанийцы очень терпимо и толерантно относились к окружающему миру, считая, что табуирование чего-либо не даёт положительного результата. Чем больше людям запрещаешь, тем сильнее хочется. В Итании не видели смысла запрещать. Легальная проституция, легальные наркотики – приводили общественность Анремии в шок, но... статистика подсказывала, что в Итании наркоманов и преступлений закона случалось в несколько раз меньше, чем в процветающих культурных странах.

Принц понимал, что для Романа, воспитанного иначе, многое неприемлемо. Он не торопил, оставляя время осознать и обдумать, насколько дальше можно зайти в отношениях? Влюблённые эгоистичны. Принц не задумывался, что склоняет Артани к греху, ибо сам не видел греха. Ласково и осторожно итаниец соблазнял любовника, подводил к запретной двери, тонкой грани, где одно движение плавно перетекало в другое, окрашиваясь томлением и расцветая чувственностью. Он разрешал собственной ладони задерживаться, невесомо танцуя танец прикосновений, обнимал невзначай, нежил пальцами и шептал губами, скользнув вдоль шеи, целуя мочку уха ветерком дыхания.

Роман вздрагивал, но Алексис улавливал чужие импульсы, освобождал раньше, чем у Романа появлялся повод сделать замечание или высказать недовольство. Он смущал напарника, вынуждая привыкать к прикосновениям, естественной обнажённости, небрежной и тщательно продуманной сексуальности. Алексис легко раздевался в комнате, сверкая ослепительной наготой, мысленно призывая Романа посмотреть на него, осознать, что Сорра красив – великолепное тело итанийца создано не только для боя, но и для любви.

Роман немел от чужого бесстыдства, выговаривал одеть штаны. Итаниец награждал бесхитростным взглядом, наивно спрашивая, что смущает друга? Он не видел голых парней? Анатомия Алексиса ничем не отличается от строения Артани – чего стыдиться? В доказательство он легко срывал полотенце с бёдер, предлагая убедиться. Или Роману нравятся парни – может, Сорра для него желанный объект?

– Признайся, королёк...

Роман смущался, алея огнём маков. А итаниец расставлял сети, выстраивал каверзные ловушки, желая заманить королька на свою территорию и заставить играть по своим правилам. Он приближался шаг за шагом, отвоёвывал пространство, медленно загоняя напарника в угол себя, но Роман избегал большего, упорно не замечал намёки и подтексты, заставляя Сорру откровенно мучиться: ромэ настолько наивен или настолько глуп? Может ли Сорра позволить себе большее и что будет, если он позволит?

Возможностей открывалось много. Роман привык к нему, не мог нарадоваться, что Сорра настолько свой в доску парень, с ним вольготно и легко, не надо задумываться, подбирать слова – итаниец любую ересь проглатывал, и мог выдать что-то похлеще в ответ. Роман давно не удивлялся, застигая Сорру спящим на своей кровати. Итаниец мог просто сидеть, поглаживая по голове, и размышлять о своём, рассеяно перебирая волосы. В первый раз, открыв глаза и застав приятеля удобно устроившимся с ногами в собственной кровати, Роман не то чтобы испугался – скорее впал в некоторое состояние онемения.

– Ты кричал во сне, – объяснил Сорра отстранённо и убрал ладонь с его волос. – Спи. Я посижу с тобой. Кто-то же должен дать тебе в зубы, когда ты вновь начнёшь орать и будить соседей? – пояснил итаниец, с хрустом разминая пальцы.

Роман провалился в сон раньше, чем придумал ответ. Рядом с Алексисом кошмары практически перестали донимать. Присутствие Сорры успокаивало, служило талисманом, оберегающим от зла. Алиссинди и Сорра стали личными ангелами-хранителями Романа, заставив память молчать, а дурные сны в страхе убраться прочь. Никакое зло не способно победить любовь.