Артани, избегая неописуемого взгляда итанийца, ошарашенного заявлением напарника, сосредоточился на застёгивании пуговиц – пальцы не слушались. А у принца слова потерялись от возмущения. Прикормил королька на свою шею, а маленький свинтус и ноги свесил. Дружка себе нашёл: прикрой меня... я ухожу... Пф-ф-ф. Может заодно и ботинки почистить?

Алексис прикроет... Алексис настолько прикроет и покроет во всех свербящих у графа местах, что оборзевший драгоценный цветочек пару недель не только ходить, он у Сорры ползать не посмеет без разрешения!

Алиссин мог сесть в сторонке и спокойно пронаблюдать, как Роман, добиваясь поставленной цели, рухнет без сознания на половине пути к выходу из больничного крыла. В подобном состоянии можно было делать ставки – сумеет ли герой добраться до двери? Однако, попробуй докажи очевидное придурку. Госпожа Дайя Ора настоятельно рекомендовала Артани не покидать постели: полный покой и никаких вылазок. Целители продолжали над ним работать, а граф, похерив чужие старания, планировал смыться и просил прикрыть.

«Посадить бы королька на шесток...» Сорра не сомневался, на какой именно.

– Роман, знал бы ты, как меня подмывает тебе врезать, – тоскливо протянул ди Эрро, разглядывая кулак, – Руки чешутся!

– Попробуй, почеши, – Роман немедленно выпрямился. Глаза – непримиримые синие огоньки, выражающие готовность к драке. – Только стоит ли связываться? Вдруг я по дороге помру и ты от меня избавишься? – предположил он, решив сменить тактику.

На просветление Сорра не надеялся – идиот верил, что сможет осилить дорогу. Опрокинуть напарника Алексис мог легчайшим толчком в грудь. Он помолчал, считая до десяти – почти привычная процедура в общении с милым Артани – и сделал вид, что задумался.

– Заманчивое предложение, королёк, – согласился итаниец.

Граф скрипнул зубами. Он терпеть не мог своего прозвища, совершенно не понимая, почему оно прилепилось – на королька он не походил. А по мнению Сорры просто на язык просилось...

– Но понимаешь, милый напарничек, я тут прикинул на досуге, и пришёл к выводу... – с этими словами он неторопливо надвинулся на Артани, не без самодовольной ухмылки заметив, что ромейнец побледнел, – Живой ты мне полезнее, чем мёртвый. Сам подумай...

Пальцы итанийца уверенно легли на застёжки, освобождая от пуговиц. Роман замер, распахнув рот. Он беспомощно, заворожено смотрел, как Сорра медленно и неторопливо избавляет его от мундира, вынуждая подчиниться. Итаниец не спрашивал разрешения, объясняя планы по ходу действия. Артани только глазами поморгать успел.

– Мы с тобой такими стремительными темпами двигаемся к финалу, что потерять столь ценного напарника, как ты, я не могу себе позволить.

– Ты... – Роман очнулся, вырываясь из чужих рук, и ноги подогнулись. Он осел на пол, но Сорра не дал упасть.

– Вот и доказательство, – Алексис легко подхватил одной рукой и вздёрнул, помогая выпрямиться, но не отпуская, – Куда я тебя отпущу в таком состоянии, м-м-м?

Не звучи юмор в голосе, можно было решить, что итаниец искренне беспокоится за самочувствие напарника. Но в чужую искренность Роман не верил, предположив, что Алексис Сорра издевается над ним.

– Даже не вздумай, – угрожающе сообщил итаниец, моментально сцапав чужие руки, – Побереги силы – они тебе пригодятся.

Продолжая прижимать ромэ к себе, словно танец танцевали, принц осторожно двинулся к кровати, преодолевая слабое сопротивление.

– В моих интересах вернуть тебя в строй, так что, начиная с этого момента, напарничек, я стану самой преданной и заботливой сиделкой. Хрен ты от меня убежишь, ди Валь, – поведал он злорадно.

– Сорра, пусти! С каких пор тебя интересует учёба? Ты сам говорил, что плевать хотел. Да отпусти же меня, негодяй!

Роман изо всех сил упирался ногами в пол, хоть понимал, что сопротивление выглядит детским и лишь забавляет врага, в то время как он откровенно унижается. Но Алексис вовсе не собирался его унижать:

– После того, как в середине учебного года нас перевели на второй курс, я вдохновился, а посему... – Алексис незаметно потёрся носом о вставшую дыбом от подобной перспективы макушку ди Валя, с упоением вздыхая любимый запах, – Кое-кто возвращается в кроватку. Артани, сам разденешься или помочь?

С этими словами он легонько опрокинул Романа обратно в постель и, опережая собственные слова, принялся стаскивать одежду, игнорируя откровенно негодующую реакцию – больше театральную. Попытка встать отняла последние силы. Артани дышал, как загнанная лошадь, и помощь Сорры была кстати. Итаниец, не размениваясь, стянул с него обувь и штаны, вертя Романа, словно упирающегося непослушного котёнка. Да и с котёнком было бы справиться тяжелее – Артани не настолько опустился, чтобы царапаться или кусаться, разве что побарахтался немного, но, понимая бессмысленность сопротивления, сдался чужому напору, недовольно засопев, когда итаниец, закончив, укрыл жертву одеялом:

– Может, расскажешь, куда собирался? Глядишь, я вполне смогу тебя заменить? – он особенно гадски ухмыльнулся, заставив ди Валя с рычанием скатиться обратно. Упоминание Алиссинди моментально заставило взвиться:

– Да пошёл ты, мразь!

Что Роман себе надумал, несложно было догадаться, но Сорра не упоминал имени девушки – граф действительно надумал.

– Ну-ну, Романчик, спокойнее... – Алексис без усилий удерживал Артани, размышляя: вернуть в кровать или пусть сначала выдохнется, – Нервные клетки, знаешь ли, не восстанавливаются.

Роман молча рвался из рук, но, полностью реализовав план Сорры, окончательно ослаб – только что не тряпкой обвис:

– Пусти, – потребовал граф глухо и, обуздав свою гордость, выдавил – Прошу тебя, Сорра...

– Ух, ты... – деланно восхитился Алексис, ласково ероша чужие волосы и вообще позволяя себе безнаказанно тискать Романа. Он так скучал по своему цветочку. Невозможность потрогать любимого становилась пыткой - вот только любимый воспринимал безобидные прикосновения Сорры откровенным издевательством, – Я не ослышался? Ты снова меня просишь, ди Валь? Стооо-ять!

Он усилил хватку, зажимая Романа сильнее. От обидных слов Артани забился угрём, не понимая, насколько драгоценны для Алексиса минуты близости. Роман возился в его объятиях, а Сорре взвыть хотелось от жестокой реальности, невозможности прикасаться к Артани, целовать.  Остаётся только злить ромэ исподтишка и держать бережно, растягивая неумолимые секунды.

«Цветочек мой маленький, кто б знал, как больно быть с тобой... но без тебя...»

– Спокойно, Роман, спокойно. Не дёргайся. А то испугаюсь, уроню тебя случайно... пару раз... – голос Сорры сочился ехидством и ничем не выдавал душевной муки.

– Прекрати!

– Забыл сказать «пожалуйста».

– Пожалуйста!