С шефом у Алексея отношения как-то не сложились. Отчего и почему, дело было темным. Служебных залетов у него никогда не было, загрузка была выше среднего, работа шла, иногда даже очень хорошо. В коллективе тоже все было нормально, коллеги уважали, с некоторыми он дружил, причем и с теми, кто с начальником был в более или менее человеческих отношениях. Но напряжение между ними чувствовалось, и над причиной этого Леший давно перестал ломать голову, принимая это как данность.

Улыбнувшись секретарше, заохавшей при виде его пластыря, он постучался и зашел в кабинет.

- Здравствуйте, Владимир Петрович.

- Здравствуйте, Алексей Сергеевич, присаживайтесь. Как себя чувствуете?

- Спасибо, нормально. Доктора больничный выдали. Разрешите, я недельку по свободному графику поработаю.

- Я не против. Согласуйте с начальником отделения.

- У меня утрата личного оружия.

Шеф замер. Тишина кабинета начала сгущаться и давить своей массой на и без того сумрачного, посетителя.

- Очень плохо, Алексей Сергеевич. Почему не сдали оружие, уходя со службы? Пишите рапорт.

Он помолчал немного.

- Утрата произошла в результате аварии? Вам, Егоров, необходимо будет пройти освидетельствование на алкоголь.

- Я напишу рапорт того содержания, которое вызовет меньше суеты, вокруг этого события. Дело вот в чем, пистолет у меня, похоже, сгнил.

Леший положил на стол кулечек с маслянистыми опилками.

- Я не собираюсь кричать об этом на каждом углу, но не могли бы вы показать это каким-нибудь очкарикам-умнярикам. Пусть дадут свое заключение о структуре вещества.

- Прекратите, Егоров. Вам надо пересмотреть свое отношение к спиртному, тогда и не будет подобных инцидентов. Идите, пишите рапорт, но, по моему мнению, подобным лицам не место в нашей структуре. Поэтому готовьтесь к возвращению в народное хозяйство. Кто вы по базовому образованию?

- Разрешите идти?

- Идите. Я дам распоряжение о проведении сверки имеющихся у вас документов. Сверку проведем коллегиально. Отдел покидать – по моему личному распоряжению.

Леший неторопливо развернулся (всегда были проблемы со строевой подготовкой) и побрел к себе. Настроение было гадостным. Одно дело – самому рассматривать вопрос о своем возможном уходе, а другое – когда тебе об этом четко и недвусмысленно дает понять начальник, от которого, в принципе, это и зависит.

Зашел в кабинет. Позвонил Сыроежкину, сказал, что вопрос об оружии согласовал с руководством, а потом принялся за рапорт. Покрутив в руках пакетик с остатками пистолета, решительно закинул его в ящик стола, и изложил следующее. Пистолет возил в машине в бардачке, во время ДТП потерял сознание, когда пришел в себя, об оружии не вспомнил, что может быть объяснено легким шоковым состоянием, а при сдаче машины в автосервис обнаружил отсутствие оружия, о чем, собственно, сим и докладываю. Получилось несколько коряво, но поскольку от этого мало что зависело, менять ничего не стал. Сами допишут и подкорректируют, если надо. Поставил точку и понял, как ему не хочется менять свою жизнь и уходить со службы. Что он, собственно, еще умеет делать? Да и куда уходить? Разве что в бригаду к Майклу, других предложений о трудоустройстве в последнее время не поступало. Отчетливо вставал вопрос о чемодане с миллионом и мече. Но меч он отдавать не собирался, а вот над тем, как спереть у черта деньги, стоило поразмыслить. Как говорится, голь на выдумки хитра. А затем он отодвинул все свои проблемы на задний план и начал работать. Перед уходом необходимо было многое закончить и привести в порядок.  Ему очень не хотелось, чтобы ребята, с которыми столько времени отработал бок о бок, поминали его недобрым словом, закрывая за него план и решая оставшиеся незавершенными задачи. Он просидел в отделе до позднего вечера, подготовил пачку документов, ответил на все имевшиеся у него запросы, привел находившиеся в производстве дела в порядок, сжег черновики и старые ежедневники, и решил идти домой спать.

Узнав в дежурке, что начальника отвезли домой и, выслушав соболезнования по поводу пропажи пистолета (народ уже был в курсе), он вызвал такси и поехал домой. Зашел в квартиру, взял в руки меч, полюбовался его блеском и успокоился. Решение было принято. «Делай что должен, и случится что суждено».

Но жизнь человека иногда течет совсем не так, как ему хочется, и даже не так как он предполагает, а по известному только судьбе направлению и к известной  лишь ей цели.

19

Телефон зазвонил около пяти утра. Несколько взвинченный голос дежурного по отделу сообщил, что объявлен общий сбор.

- Что случилось? Опять учеба?

- Похоже нет. Шифровка пришла. Машина нужна?

- Да. Я безлошадный.

- «Дежурка» на маршруте, у тебя будет минут через десять.

Через полчаса он был в отделе. Узнал, что прибыл Первый замнач  Управления и внутренне напрягся. Похоже, все было серьезно. Оперативный состав с сумрачными и встревоженными лицами собрался на совещание и расселся по своим местам в кабинете начальника.

Генерал был сух и деловит. Его голос звучал резко и устало.

- Товарищи офицеры. По имеющейся проверенной информации в вашем городе находится террористическая группа, прибывшая для проведения терактов в отношении летного состава авиаполка, базирующегося на территории вашей ответственности. Как вам известно, полк принимал активное участие во второй компании. Целью террористов являются жилые дома, расположенные в военном городке. Не исключено использование смертников – в группе две женщины. Полный состав и установочные данные членов группы не известны. Необходимо в кратчайшие сроки выявить террористов и задержать, либо – уничтожить, по ситуации. Работа будет осуществляться во взаимодействии с военной контрразведкой. Вам придаются сотрудники УВД города по принципу линейности, соответствующее распоряжение отдано. Им информация не доводилась во избежание утечки. Милиция начинает работать по плану «Буран». К 9.00 разработать необходимые первоочередные мероприятия. Доклад ежедневно к 10.00 и 22.00. Предупреждаю о соблюдении мер конспирации и режиме секретности. Начальникам отделений остаться, остальным приступить к работе. Товарищи офицеры.

Работать они начали минут через пятьдесят. Сначала провели свое «совещание» в курилке, на котором выплеснули эмоции и поделились своими мнениями. Затем всех собрали по отделениям, где каждому «нарезали» первоочередные задачи и определили направления поиска. Еще разок перекурили и начали.

Их было всего пятнадцать. Молодых и не очень. Уже послуживших и только прибывших после учебы. Прошедших долгую и иногда жестокую проверку. Считавших себя элитой и каждый день доказывающих это своей будничной работой. Доказывали рядовым гражданам, которые чуть ли не на генном уровне впитали в себя некое опасение по отношению к их организации, интеллигенции, до сих пор держащую как знамя 37-й год, семьям, не понимающим, ради чего всего эти мучения, да и государству тоже, которое редко вспоминало об их обычной жизни и социальном уровне. Но они работали. Пятнадцать человек на довольно большую и насыщенную многочисленными объектами территорию. Полтора десятка на страже их малой Родины, на которую пришел враг. Который пришел с одной целью – убивать. Убивать женщин, детей, стариков. Убивать их жен, детей, родителей. И это они простить не могли. Уже считая себя виноватыми за то, что допустили это, проворонили, прошляпили, они искали эту гадину. Зная, что сделают, как только найдут «чужих», а в том, что найдут – они не сомневались.

20

Домой он попал лишь через двое суток. Позвонил жене, сказал, чтобы пока не приезжала, и завалился спать.

Город и близлежащие окрестности они буквально перевернули вверх дном. Гостиницы, пансионаты, базы отдыха, подозрительные адреса и прочие места притяжения были проверены по многу раз и поставлены на дополнительный контроль. Взяли на заметку лиц, прибывших из района большого и малого Кавказа. Ломая кумовские и прочие связи, отработали коммерческие фирмы, работающие с коммерсантами того же региона или были открыты с участием подозрительного капитала. Провели работу с коммерческими деятелями из шоу-бизнеса и отменили ряд ближайших концертов. Под полную охрану взяли военный городок и саму часть. Ошалевшие от такой интенсивности менты роптали в полный голос. Кому же понравиться работать под постоянным присмотром. Начальник УВД жаловался по инстанции, что комитетчики парализовали деятельность всех городских милицейских служб. Инстанции скромно отмалчивались. И встречи, встречи. Люди и люди. Новые и не очень лица, не особо понимающие, чего именно от них хотят. Добровольные и не очень помощники, которые заинструктированы «до смерти», и звонят в любое время дня и ночи, и, по большей части, несущие всякую околесицу. В процессе выяснили, что немногочисленная городская подозрительная диаспора, практически вся куда-то разъехалась. По крайней мере, из женщин и детей никого не осталось. Провели опросы оставшихся, но результатов никаких не получили. Начальство от этой новости буквально взбеленилось. Грозили то ли расстрелом, то ли другой ерундой. Шеф ходил белый и злой. Имевшийся в отделе розыскник, вообще стал похожим на призрака, и старался дематериализоваться при приближении руководства. Все были задерганные и нервные. Реально понимали, что не успевают, где-то не дорабатывают. Оставалась смутная надежда, что их деятельность не осталась незамеченной, и те, кого они ищут, по-тихому смоются восвояси. Но на это особо не рассчитывали. У фанатиков свои принципы. Однако несколько неадекватную активность правоохранительных органов заметили другие: обычные обыватели и журналисты, которые, несмотря на убогость провинциальных средств массовой информации, все-таки были журналистами. Вплотную вставал вопрос об информировании и местного самоуправления и горожан, что само по себе говорило о несостоятельности и профессиональном инфантилизме их конторы. А потом появился первый результат. Как говорится – ищите и обрящете. Может быть – случай, может – удача, а может – жуткая дотошность Сашки Иванова, который несмотря на усталость и недосып, не отмахнулся, от, казалось бы, незначительной информации. Не информации даже, а так – то ли шутки, то ли байки из мужских рассказов.