Именно Моцарту пришла в голову идея превратить в либретто пьесу Бомарше, за год до того ставшую в Париже сенсацией0. Это подтверждает и сам Да Понте. Задумываясь над сюжетом для моцартовской оперы, он искал что-нибудь «обширное, многообразное, возвышенное, соответствующее необъятности его [Моцарта] гения. Как-то во время беседы по этому поводу он спросил, не смог бы я, если это не трудно, переделать в либретто комедию Бомарше, называ-
а Ригини в конце 1770 — начале 1780-х был широко известен в Вене в качестве певца,
педагога по вокалу и композитора, давал уроки при дворе (в том числе принцессе Елизавете Вюртенбергской, невесте племянника и будущего престолонаследника Иосифа II эрцгерцога Франца). Его опера Ь’тсоМго тазрепаю («Непредвиденная встреча») увидела свет 27 апреля 1785 г., но встретила у публики холодный прием. Первая опера Стефано Стораче, 22-летнего брата примадонны, СИзроз'1 та/сошепп' («Недовольные супруги») была с успехом поставлена в Бургтеатре 1 июля 1785 г. Мартину-и-Солеру покровительствовала жена испанского посла, находившаяся с Иосифом II в дружеских отношениях. Опера Мартин-и-Солера II ЬигЬего Ш Ьиоп соге («Добросердечный ворчун») шла в Бургтеатре с 4 января 1786 г.
Ь Ва Роте Мепкмгеп с1е$ МогаП-ЫЬгеШяеп, §а1ап1еп иеЬегЬаЬеге ипё АуепГигеге. ВегИп, 1970. 5. 116.
с «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше была публично представлена в «Ко-меди Франсез» — вопреки всем препятствиям, цензурным комиссиям и длительным дебатам — 27 апреля 1784 г.
емую “Женитьба Фигаро”? Мне с ходу понравилось это предложение...»8 Дело, правда, осложнялось тем, что Иосиф II запретил представление этой комедии на сцене: ее как раз 3 февраля 1785 года собиралась давать в немецком переводе труппа Шиканедера, проводившая сезон в Кернтнертор-театреь. Впрочем, запрет не был слишком строг и не распространялся на печатную публикацию пьесы. Поэтому оставалось надеяться на афоризм Бомарше, провозглашенный еще в одной из первых сцен «Севильского цирюльника»: «В наше время чего не следовало бы говорить, то поется»с. Да Понте брался все урегулировать, а пока авторы принялись работать на свой страх и риск, держа затею в секрете11.
Твердых сведений о том, когда именно они принялись за дело и как оно продвигалось, нет, поэтому судить приходится по косвенным данным. Но если фраза, брошенная вскользь Да Понте, что будто бы «через шесть недель все было готово»8, не преувеличение — интенсивность работы поражает. Премьера «Фигаро» состоялась 1 мая 1786 года. Самый большой перерыв между датами других сочинений осени—зимы 1785-го приходится на промежуток между 18 октября и первой декадой декабря — как раз те шесть недель, о которых упоминает Да Понтег. Если учесть, что уже в январе Моцарт писал другие сочинения, в том числе краткий зингшпиль «Директор театра» (по заказу Иосифа II), исполненный в оранжерее Шённбруна 7 февраля 1786 года, а с начала марта — два клавирных концерта (КУ 488 и КУ 491), и что попутно готовилось концертное исполнение « Идоменея» во дворце князя Ауэрсперга (13 марта 1786 года), то сказанное Да Понте похоже на правду. Скорее всего, весь период между серединой декабря, когда партитура «Свадьбы Фигаро», видимо, вчерне была готова, и 29 апреля, когда Моцарт внес ее в свой Каталог, был занят уже технической работой: оркестровкой, корректурами, подгонкой и репетициями премьеры.
Говоря о моцартовском «Фигаро», обычно упоминают о закулисных интригах, сопровождавших его сочинение и постановку. Да Понте в подробностях описывает сцену, когда Орсини-Розенберг настаивал на отмене балетного эпизода в третьем акте, и только вмешательство Иосифа II спасло положение. Напряжение рождала конкуренция между окружением Каста, с одной стороны, и Да Понте — с другой. О кознях Сальери, как упоминал в письмах Леопольд Моцарт, ему рассказали Душеки, посетившие его в Зальцбурге по дороге из Вены в Прагу. Впрочем, такие дрязги были в порядке вещей для любого придворного театра.
Венская публика восприняла «Фигаро» чрезвычайно противоречиво. Цинцендорф записал после премьеры: «Опера мне наскучила». Правда, через два месяца его суждение несколько переменилось: «Музыка Моцарта своеобразна, сделана без толка»8. Газета Рга%ег ОЪегроЫатМъгеНищ сообщала новости
а Ба Роме Б. Мешопеп... 8. 125.
Ь Пер. Иоганна Раутенштрауха. Этот или какой-то другой перевод, изданный тогда же, был явно известен Моцарту, поскольку был в его библиотеке. NМАII, \\^. 5, Вс1. 16. 8. VII. с Бомарше П. О. Драматическая трилогия. Пер. с франц. Н. Любимова. М., 1982. С. 53.
6 Согласно Да Понте, в тайну был посвяшен только Мартин-и-Солер, «и он великодушно дал согласие — из уважения к Моцарту, — чтобы я начал его либретто [«Добросердечный ворчун») только после того, когда с переработкой “Фигаро” будет покончено». См.: Ба Роме Б. Метопеп... 8. 125. е 1Ы6. 8. 126.
Г 18 октября был закончен фортепианный Квартет КУ 478, а 16 декабря Моцарт уже внес в Каталог скрипичную Сонату КУ 481 и фортепианный Концерт КУ 482.
% Дословно: «руки без головы» (франц. тат$ $апз Ше). — ЕхЫБок. 8. 50.
»/■)
со
со
ПРЕТЕНДЕНТ II
о
«
Н
О
Он
о
«
н
из Вены: «Опера Моцарта “Свадьба Фигаро” понравилась лишь наполовину, и знатоки указали на разные моменты, которые талантливому композитору стоило бы улучшить»2. Но рецензия, опубликованная спустя два месяца в Шепег КеакеНипз (11 июля 1786 года), расставляет все по своим местам:
> Знатоки еще при первом исполнении отдали музыке г-на Моцарта
должное... Публика же в первый вечер не могла понять, куда попала. Слышались отдельные «браво» ценителей, имевших независимое мнение, но и горячие головы с галерки надрывали свои натренированные легкие изо всех сил... В чем-то их можно понять: поскольку сочинение очень сложное, первое исполнение прошло не наилучшим образом. Теперь же после нескольких повторов стало очевидно: только интриганы или люди, полностью лишенные вкуса, не соглашаются с тем, что музыка Моцарта представляет собой мастерское произведение искусства11.
За первый сезон (с мая по декабрь 1786-го) «Фигаро» выдержал всего 10 представлений. Его вытеснила новая опера Мартина-и-Солера на либретто Да Понте Ша соза гага, о зга Ве1еца ед опез(а («Редкая вещь, или Красота и добродетель»), поставленная в Бургтеатре 17 ноября. Она была весьма ладно скроена и обладала всеми мелодическими и драматическими достоинствами, необходимыми, чтобы в первую очередь пленить публику из категории «любителей». Хотя до моцартовского богатства идеями ей было далеко, но посетителям венского театра в первый сезон было еще, видимо, трудно долго пребывать на вершинах изысканного моцартовского мастерства, и они предпочли сочинение испанца. И. Пеццль, автор известного «Очерка о Вене» и бывший собрат Моцарта по масонской ложе «К Благоденствию», с объективностью очевидца фиксирует настигшую венцев манию: «"Редкая вещь” Мартина-и-Солера... потрясла Вену подобно шторму: на каждом спектакле от 300 до 400 зрителей пытались прорваться в зал без билета, и их приходилось выдворять»2. Стало ясно, что именно он станет кумиром публики в следующем оперном сезоне, а также претендентом на очередной заказ — оперу к предстоящим в октябре 1787 года праздникам по случаю бракосочетания эрцгерцогини Марии Терезии (племянницы Иосифа II, старшей дочери Великого герцога Тосканского Леопольда) и саксонского принца Антона Клеменса. Так что, несмотря на успех Моцарта, театральное поле пока оставалось за соперниками.
Стратегически решение писать «Дон Жуана» для Праги, вероятнее всего, можно считать чем-то вроде обходного маневра. В сложившихся условиях это было вполне разумно, поскольку там с осени 1786 года с невероятным успехом пошел «Фигаро». Да и в целом, с одной стороны, предприятие не было сопряжено для Моцарта с финансовым риском (в Праге ему предложили обычный венский гонорар в 100 дукатов), а с другой — оперу должны были заметить и в Вене. Следовало только снова постараться, чтобы сочинение произвело как можно больше «шума», и тогда оно неизбежно заинтриговало бы венскую публику. К тому же импресарио Бондини намеревался приурочить ее постановку к тем же брачным
